Победивший смерть

Я слышала, что Михайловское названо от церкви Архистратига Михаила, сказала Вера Николаевна.

Да, она построена одновременно с домом М. Н. Кречетникова. Сохранилась даже такая натпись: “Сей храмъ во имя святаго Архистратига Михаила сооруженъ въ царствование императрицы Екатерины Второй иждивением владельца села Михайловскаго, Бынево тожъ, генералъ-поручика Михаила Никитича Кречетникова. Святый антиминсъ священнодействованъ, въ 19 день доября 1794 года, Преосвященнымъ Серапиономъ, викариемъ Московскимъ”.

Переходя из рук в руки к разным помещикам, Михайловское, наконец, дошло до Марьи Семеновны Бахметевой, у которой была страсть покупать и продавать имения. Она же и продала Михайловское своему племяннику.

Насколько я знаю, прервала Вера Николаевна Морозова, здесь во время нашествия Наполеона стояли французы.

Да, это так, ответил Морозов. О французах в 1812 году я слышал рассказ старика лет за девяносто, он, впрочем и сам не знает когда родился, крестьянина из Конакова Семена, который был тогда мальчишкой. Французы стояли, рассказывал он, бивуаком вокруг Михайловскаго дома по дороге к Секирину. Всю ночь горели огни, казалось, что поджигают лес. Множество возов, сильно нагруженных, подвозили к дому, в котором помещался генерал. Уже после Покрова, когда сено у конаковских крестьян было убрано, неожиданно въехала конница. Все в латах, в медных касках, с черными хвостами. Крестьяне думали, что настал их последний час; пали на колени и молили о пощаде. Впереди французов, на красивом коне, разъезжал генерал, с перьями на голове и с красной лентой через плечо. Он успокоил крестьян и говорил им чистым русским языком…

В соседнем с Михайловским селении Красной Пахре, в имении Салтыковых, пребывал маршал Даву с своей главной квартирой. В изданных его дочерью письмах маршала часто упоминается Пахра, откуда он направляет свои приказы. Сам Наполеон прошел близко от Михайловскаго, направляясь с Калужской дороги на Боровскую через Плесково и Игнатово.

– Расскажи поподробнее, ведь мы с тобой много бродили по этим местам.

– Тогда давай присядем. Рассказ бедет долгим. Я ведь за историю могу говорить бесконечно.

Они сели на упавшее дерево, которых бело много в этом лесу. Морозов достал из кармана карту местности, которую всегда носил с собой, когда гулял по окресноти.

– Это зачем? – спросила Фигнер.

– Легче бедет ориентироваться во время рассказа, – и он начал говорить.

– Война 12 года вплотную подошла к Подольскому уезду, когда 2 сентября русская армия, отступавшая по Рязанской дороге, дойдя до реки Москвы, резко повернула на запад; двигаясь скрытно. Она 4 сентября дошла до Тульской дороги и направилась по ней к Подольску, – и он показав на карте путь армии продолжал рассказывать.

– Отдохнув сутки в 6—8 верстах от города, армия рано утром 7 сентября двумя колоннами двинулась к Красной Пахре, – ну, Красную Пахру ты хорошо знаешь, мы там с тобой частенько бывали.

–Штаб Кутузова разместился в селе Александрове, в усадебном доме Грушевских ,а шесть пехотных корпусов и две кирасирские дивизии – между селами Красное, Софьино, Колотилово и Страдань, – вот они, сказал Морозов двигая указательным пальцем по карте.

– На возвышенности между Софьиным и Колотиловым была, вот здесь, – и он опять показал на карте обозначенные села, – была поставлена батарея, контролировавшая дороги из Подолъска и Москвы. Этот лагерь защищался арьергардами: один, генерал-лейтенанта Раевского – у села Поливанова, другой,– генерала-от-инфантерии Милорадовича – у села Десны на дороге из Москвы. Кроме того, 4-ый пехотный корпус под командованием генерал-лейтенанта графа Остермана-Толстого занял позицию между сельцом Рождественым – Песьим тож и селом Александровым.

Александр Иванович Остерман-Толстой отличался большим мужеством. Потеряв руку в войне 1805—1806 г.г., он добился специального рескрипта Александра I, разрешавшего ему участвовать в Отечественной войне.

Род Остерманов пресекся на Иване Александровиче Остермане в 1811 г. Чтобы сохранить фамилию, он передал ее своему внучатому племяннику Александру Ивановичу Толстому и тот стал Остерманом-Толстым. Александр Иванович Остерман-Толстой был племянником Кутузова, так как жена Кутузова и мать Толстого были родными сестрами Бибиковыми.

Кутузов так охарактеризовал поведение Толстого в недавнем Бородинском бою: “… примером своим ободрял подчиненные ему войска так, что ни жестокий перекрестный огонь неприятельской артиллерии, ни нападения неприятельской конницы не могли их поколебать”. Между тем, французы, потеряв было русскую армию на Рязанский дороге, направили на ее поиски к Подольску корпус Понятовского, а корпус Бессьера – по Калужской дороге. Мюрат преследовал посланный для “отвода глаз” казачий полк до Бронниц, а поняв обман 3 го сентября повернул к Подольску. Вот смотри, Вера Николаевна, на карту, – и Морозов стал опять сосредоточенно водить пальцем по карте.

Вера Николаевна не столько смотрела на карту, сколько на его пальцы, длинные, сухие. Таким пальцам, подумала она, позавидовали бы пианисты. Но Морозов, между тем, продолжал.

–Бессьер вступил в бой с арьергардом Милорадовича у села Десны, вот оно, – и он словна знал карту наизусть показал пальцем село. – Русские отбивали атаки. но село было зажжено. К этому времени корпус Понятовского и отряды подоспевшего Мюрата соединились у Подольска и, действуя против Раевского, двигались по направлению села Дубровицы и села Ознобишино.

– Помнишь, Верочка, красавицу-церковь в Дубровицах, рядом с Подольском.

– Да разве ее забудешь. Вот, действительно, прелесть.

– Отсюда французы намеривались выйти к деревне Чириково, – продолжал Морозов, зайдя в тыл основной русскои армии, стоящей в Красной Пахре. Смотри, Вера Николаевна, от нашего Михайловского рукой подать.

Для предотвращения этого Кутузов предпринял ряд маневров. Он распорядился подтянуть авангарды к Красной Пахре. Милорадович подошел к деревне Ватутинки. Раевский подошел к селу Поливанову, где произошла стычка с противником. Вот смотри Ватутенка, а вот Поливаново, – и он опять показал указательным пальцем села, обозначенные на картте.

– Раевский просил подкрепления и часть корпуса Остермана-Толстого была к нему направлена. Остерман-Толстой доносил 14 сентября, что его пехота расположена в лесах около деревни Немчиново, а форпосты – за селом Александровым. Казаки, разъезжая по возвышенности на правом берегу реки Лубянки, вот она, близ села Александрова, наблюдали передвижения в лагере Понятовского и Мюрата в селе Ознобишине.

Корпус Остермана-Толстого был усилен отрядом генерала Паекевича, который сообщил 14 сентября, что находится с полками 26-ой дивизии в селе Сатине на дороге в деревню Чириково Все это делалось для защиты тыла русской ар мии.

Но угроза нападения вражеских войск не могла быть ликвидирована и, простояв в Красной Пахре пятъ суток, русская армия двинулась по Калужской дороге к югу. Первый переход составил 15 верст до деревни Бабинки. Главная квартира заняла деревню Мочу в 1,5 км южнее деревни Бабинки. Здесь армия простояла три дня, расположившись лагерем вдоль Калужскои дороги. Видишь, вот они на карте.

Между тем русские отряды шедши: от Сатина-Татарского 17 сентября подошли к деревни Чириково, а на следующий день вступили в бои с пришедшими туда же корпусами Мюрата, Понятовского и Боссьера.

Сражение это было первым крупным боем после оставления Москвы. В нем отличились крестьяне ополченцы, находившиеся в авангарде генерала Милорадовича. С примерным мужеством, бросаясь на штыки, выгнали неприятеля из этой деревни. В этом бою были взяты в плен генерал Ферье и адъютант Понятовского гр. Потоцкий.

После боя Милорадович отступил к деревне Голохвастово, расположенной южнее, продолжая сдерживать французов. Главная русская армия 19-го сентября снялась с лагеря у деревни Бабинки и направилась к Тарутину. Во время этого маневра в нее влились 8000 казаков. 2-1 го сентября армия стала лагерем под Тарутиным, где сходились три дороги, ведущие из Москвы в Калугу и где удобно было их контролировать.