Страница 4 из 109
Сильная рука выдернула ее и бросила на гальку, на которую Аелла извергла содержимое желудка, после чего — забылась лихорадочным сном в луже собственной рвоты.
Придя в себя, она проверила то, что осталось от крыльев, разрыдалась, но, безо всякого снисхождения к собственным ранам, сделала то, что следовало, после чего оттащила спасенного полукровку — тот лежал без сознания — подальше от воды. Затем, найдя сухой плавник, сумела соорудить ему что-то вроде лубков, и, самое главное, зажгла огонь. Каким чудом она умудрилась сотворить последнее, гарпия не смогла бы вспомнить, наверное, даже на Страшном Суде антропасов.
Спящий дернулся и что-то выкрикнул, нарушая сосредоточение Аеллы и та, вздохнув, легла поближе к нему, пытаясь согреться — из-за отсутствия у одеял, сохранение тепла ночью стало одной из главных забот.
"Нужно спать, нужно закрыть глаза и спать", — думала она, тихонько плача из-за обиды и горя. — "Я никогда больше не увижу неба, но я еще жива. И он — тоже. Мы должны быть сильными, должны добраться до патераса. Должны рассказать правду"…
Дочь неба прижалась к спутнику еще ближе, положив голову тому на широкую грудь, и полукровка затих, дыхание его стало ровнее. Сама Аелла быстро согрелась — с другого бока ее приятно ласкало пламя костра — и глаза гарпии начали сами-собой закрываться.
Последнее, о чем она подумала, погружаясь в забытье, было: "Что же сейчас происходит с принцессой"?
Глава 1
Сознание возвращалось к Игнис тяжело, можно даже сказать — мучительно. Девушка застонала и с большим трудом разлепила веки. Несколько последних дней слились в один непрерывный кошмар, воспоминания о котором смутно трепыхались в самом уголке ее измученного мозга.
Она не могла точно сказать, как им удалось так быстро достичь Флодстата — столицы Ривеланда — но отчего-то ее не оставляла мысль о драконах. Хотя огнерожденная и знала, что ни одного из них не осталось — тысячи лет назад были перебиты настоящие драконы, затем во время Третьей Войны Гнева — драконы-лорды оборотней, — эта мысль не давала ей покоя.
Принцесса не могла точно сказать, сколько времени она провела в беспамятстве — судя по всему, ее контролировали при помощи ментальной магии Кайсы. Этой же магией мутили и сознание. Одно было бесспорно — их миссия, призванная помочь Интерсису и, может быть, положить начало сотрудничеству между сильнейшими государствами континента, с треском провалилась.
"Хотя нет, не провалилась", — с горечью подумала девушка. — "Те, кто изначально желал получить выгоду, добились своих мерзких целей"!
Она ощутила приступ неконтролируемого гнева и с трудом взяла себя в руки. В ее положении нельзя поддаваться эмоциям. Для начала следует разобраться в том, каково, собственно говоря, это самое положение.
Игнис полностью открыла глаза и огляделась. Она лежала на неплохой перине и была укрыта толстым шерстяным одеялом. Это не слишком вязалось с тем, как должна выглядеть тюрьма, а потому огнерожденная удивленно села, обводя взглядом помещение, в котором очутилась. Достаточно просторная комната, пол устлан ковром, стол, стул, в углу настоящая ночная ваза, рядом с кроватью — табурет, на котором стояла большая тарелка супа, еще свежего и исходящего паром. Если бы не толстая дверь с закрытым смотровым окошком, Игнис ни за что бы не подумала, что находится в плену.
"Вот уж не ожидала, что со мной будут обращаться согласно статусу", — подумала она, машинально касаясь кошмарных ожогов на левой щеке — следов, оставленных людьми Речной Королевы.
"Маски нет", — столь же машинально отметила девушка, ощутив приступ паники.
Она попыталась вскочить, однако тело не слушалось. Огнерожденная была слаба, точно котенок, и лишь ценой неимоверных усилий она смогла кое-как сесть, причем каждую секунду девушке очень хотелось забраться под одеяло. Однако она этого не сделала. Давя все нарастающий страх, Игнис протянула руку, ставшую вдруг невероятно худой, к полотенцу, лежащему на табурете рядом с кроватью и замотала им лицо, после чего — вновь легла.
И все же то, что удалось обойтись без панической атаки поразило Игнис. Причиной столь резких перемен, однозначно, стал Лариэс.
"Интересно, как он сейчас"? — с тоской подумала девушка и, вздохнув, сама ответила на свой вопрос. — "Мертв, конечно же. Вряд ли он знал о том, что задумал принц, и вряд ли обрадовался, когда истина открылась во всей своей неприглядности".
Отец не один раз говорил ей: "Не позволяй ушедшим за Грань тащить тебя за собой, пока ты жива — борись"! И он сам подавал пример, вот уже несколько сотен лет оставаясь на этом свете лишь потому, что так нужно, потому что от него зависят жизни других, хотя все мечты и чаяния этого древнего чародея — и Игнис знала это слишком хорошо — были связаны с убитыми дочерью и женой.
"А раз отец продолжает бороться, то и я не имею права сдаваться. Так что — встать, и за дело"!
Поднявшись, она напялила простое платье, висевшее на спинке стула, и попыталась призвать огонь. Конечно же, ничего не получилось, зато шею пронзила острая боль. Игнис подошла к зеркалу и с удивлением узнала, что обзавелась за время сна успела обзавестись украшением. Простая полоска железа с вставленным в центре голубым камнем, размером с перепелиное яйцо обвивалась вокруг шеи.
Обычное ожерелье она, естественно, почувстввала, а значит…
"Отведение взгляда", — с ходу определила девушка, вспоминая уроки отца. — "Скорее всего, неснимаемое. Ну а камень, естественно, гаситель дара — переплетение ментальной магии королевы с чарами воды и сковыванием".
Она не помнила точно, как эта штука работает, но со слов отца выходило, что Кайса — одна из самых одаренных чародеек Интерсиса — владела двумя магическими школами. Основным ее даром, естественно, являлась стихийная магия, второстепенным — ментальная. Их сочетание и позволило королеве, смешивая свою кровь с кровью жертвы и, призывая на помощь сковывание, творить артефакты, не дающие цели обращаться к своей силе без разрешения Дикой Розы Севера.
Производство подобных артефактов осуществлялось в обстановке такой секретности, что даже отец ничего не знал о сковывающем, который делал их. Кайса прятала своего слугу надежнее, чем сокровищницу, и в этом было мало удивительного — столь одаренные люди стоят куда дороже золота и драгоценных камней.
Все-таки, девушка попыталась снять ошейник, естественно, безрезультатно, после чего она напрочь забыла о нем и стала исследовать свое узилище.
Не обнаружив ничего особенного, огнерожденная с трудом взяла тарелку и принялась есть. Вкуснейшая северная уха таяла во рту, и принцесса, осознав, насколько же она голодна, в три присеста расправилась с порцией. Игнис не боялась того, что ее отравят. Конечно, Кайса была совершенно невменяемой, но даже ее безумие не простиралось так далеко, чтобы, сплетя сложнейшую интригу и заполучив ценную заложницу, просто так взять и прикончить ее.
По крайней мере, Игнис хотелось в это верить.
"В любом случае, у меня нет выбора. Если хочу сохранить силы, должна питаться", — подумала она. — "Весь вопрос в том, действительно ли я ценный заложник? Отец слишком умен, чтобы ради меня очертя голову броситься в ловушку, и слишком обязателен для того, чтобы плясать под дудку шантажиста. Его сердце будет обливаться кровью, но он пожертвует мной, если этого потребуют обстоятельства, и Кайса не может не знать об этом. Но тогда для чего я нужна"?
Игнис принялась размышлять, перебирая в уме варианты, и ни один из них не нравился девушке.
Где-то на втором десятке предположений грубая действительность вторглась в одинокий мирок узницы — за дверью послышались шаги, затем щелкнул замок, и на пороге возникла Кайса Иссон Ривеландская собственной персоной.
— Оставьте нас, — коротко распорядилась она, заходя внутрь, и тюремщик, склонившийся в подобострастном поклоне, захлопнул дверь за спиной королевы.