Страница 33 из 48
– Ну чего ты буянишь? – сказала я мудрым уставшим голосом. – При чем здесь Ника? Кофе остывает. Пей!
Он уставился на чашку. Но стоял и не двигался. Вся его природа протестовала против такого акта вандализма – чтобы ему приказали «пей!», а он бы взял и подчинился.
– Хочешь текилы? – внезапно сменив тональность, спросил он.
– Выпить не с кем? – с большими сомнениями в голосе спросила я.
– Мне для этого компания не нужна, – он нетерпеливо рванул галстук на бычьей шее. – Хочешь – налью. Мне не жалко.
– Дрянь, наверное, какая-то… – пробормотала я.
Но он почему-то решил, что таким образом я выразила согласие выпить. На его рабочем столе появились стаканы и пузатая бутылка. Думаю, в этот момент как согласие он воспринял бы любой мой ответ.
– А тебе самому не хватит? – спросила я в меру сварливо.
– А тебя это, родное сердце, не касается! -Мне показалось, что слова эти он проговорил с каким-то патологическим наслаждением. -Не лезь, Лина, не в свое дело.
– Да… какая же ты все-таки… – с чувством сказала я. Продолжать не имело смысла.
– Какая есть, – привычно ответил он, разливая текилу по стаканам.
По его угловатым жестам я поняла, что выпил он крепко. Он двигался, как автомобиль, за рулем которого сидел новичок. Ну и еще неуловимые интонации… Не те. У него не заплетался язык, и говорил он вполне нормально. Но чуть цепляла слух какая-то узость диапазона. Как будто он боялся соскочить с одной ноты, чтобы не оступиться и не полететь под откос.
– Давай свою текилу, и я пойду. А то поздно. Ты же все равно меня не проводишь…
– Думаешь, со мной тебе было бы спокойнее? Ой, сомневаюсь…
– Что с тобой, Антош? – спросила я, приблизившись к столу и взяв свой стакан. – Ты мне что-то не нравишься!
– А я не водка, чтобы всем нравиться, – глубокомысленно изрек он и залпом выпил все содержимое своего стакана.
Я зачем-то тоже выпила залпом, как в зеркале. Мол, знай наших. Не лыком шиты. Тоже могем. Не сахарные, не растаем. На душе сразу стало легче.
И главное – голос Туманского, неотступно звучащий где-то на фоне нашей с Диссом беседы, стал потише. Я наслушалась его до одури. Что-то похожее случалось со мной летом, после того как целый день собираешь чернику. Вечером стоит только закрыть глаза, и видишь ее перед собой – и за листиком, и под листиком, и эдак, и вот так.
Антон, натыкаясь на углы, обошел стол и оказался со мной рядом. Теперь мы оба сидели на краю стола, молчали и смотрели в одну сторону, как будто ехали куда-то в метро.
– Ну ладно. Я пойду, – сказала я и слезла со стола.
– Останься, – неожиданно потребовал он и преградил мне путь. Обдавая меня парами крепкого алкоголя, он уперся руками в стол с обеих сторон от моих ног. Такая близость меня уже стесняла. Мне пришлось опять сесть на стол и отъехать поглубже.
– Поздно будет… – неуверенно посмотрела я на него. Все это никак не входило в мои планы.
– На ночь, – объяснил он, как будто это все меняло. Он сделал шаг вперед и, как ледокол, врезался в мои джинсовые колени. Я сжала их изо всех сил.
– То-то Ника утром обрадуется, – принужденно засмеялась я. – Нет, Антон. Это все глупости. У меня даже рубашки ночной нет. Нет. Я домой пойду.
– У меня есть рубашка, – заверил он меня, и взгляд его мне совсем не понравился.
– Какая рубашка? – тупо переспросила я, обдумывая пока что возможные пути к отступлению.
– Днем – дневная. Ночью – ночная, – сразил он меня железной логикой.
– Вот и спи в ней сам! Я-то здесь при чем? – Я попыталась освободиться, но он не отпускал.
– Тебе объяснить, при чем здесь ты? – на этот раз что-то в его голосе испугало меня не на шутку. Я с опозданием начала понимать, что в данный момент Антон Дисс вменяем лишь отчасти.
– Ты чего, Антон? – как можно спокойнее спросила я. – Это же я, Лина. Ты что, меня не узнаешь?
– Я не узнаю тебя, Лина, – свирепо сказал он и подсунул под меня свои лапы, подтащив по скользкому столу ближе к себе. Я уперлась ладонями ему в грудь, чтобы затормозить. – Я просто тебя не узнаю…
– Да что ты делаешь? Совсем с ума сошел! – отчаянно зачастила я у самого его уха. Но он меня не слышал. В такой скверной ситуации мне еще не приходилось бывать никогда. Он дернул меня под коленки, и я больно треснулась спиной о край стола.
– Господи, Антон! Ты же сам говорил, что больше никогда! Ты что, забыл?
– Я передумал! – сквозь зубы сказал он, одним движением накрутил на кулак мои волосы и попытался найти брешь в моей экипировке. Я попыталась остановить его руку. – И что ты кобенишься? Забыла, как меня уговаривала…
– Это было давно! – прошипела я, стараясь вывернуться. – Отпусти!
Ничего спасительного в голову не приходило. «Расслабься и получи удовольствие» -вспомнился гениальный совет для такого случая. Видимо, давал его тот, кто не имел никакого представления о том, как это происходит.
Одной рукой он крепко держал меня за волосы, а другой настойчиво пытался вытянуть мой свитер из джинсов, щекотно цепляясь пальцами за ребра. Я хватала его то за одну, то за другую руку, но бороться насмерть пока не решалась. Я знала его характер. Если я начну кусаться и царапать ему лицо, он уже не остановится ни за что.
То, что Антон принимал за водолазку и пытался вытянуть из моих джинсов, на самом деле называлось «боди» и было герметично, как космический скафандр. Судя по тому, как долго он возился с дверями, решить эту задачу ему было еще сложнее. Воспользовавшись заминкой, я набрала воздух и прошептала:
– Не так! Подожди! Подожди! Ладно… Только по-хорошему!
Я слабо верила в то, что это возымеет действие. А потому очень удивилась, когда медленно и с некоторым сожалением он отпустил мои волосы. Может, просто потому, что без посторонней помощи скафандр ему было точно не осилить.
Я села. Антон тяжело дышал. Чтобы усыпить его бдительность, я посмотрела на него снизу вверх самым призывным из своих взглядов и спросила:
– Знаешь, почему ты ко мне лезешь? – Я не успела продолжить.
– Потому что я собираюсь тебя трахнуть, – он смотрел на меня упрямыми красными глазами, уже прочно войдя в состояние бегущего паровоза. – А ты, интересно, что подумала?
– Думаешь, все так просто? Он собирается! Да это я тебя заставила! – Я вложила в свои слова всю силу убеждения, на которую была способна. – Это я тобой управляю! Я еще тогда тебя приворожила! Понял? Это приворот!
Я замерла в ожидании, пытаясь побыстрее понять, чего ждать от него дальше. Все это один к одному напомнило мне то, что однажды уже с нами было. Дисс неудобно опирался пальцами о стол с обеих сторон от моих коленей.
Видимо, до него дошло. И это был шок.
Мне показалось, я слышу, как скрежещут и искрят его тормоза, останавливая разогнавшийся паровоз.
Время растянулось.
Кажется, он резко протрезвел. Шумно выдохнул и тряхнул головой, старательно не глядя мне в глаза. Он сосредоточенно думал. И опять сокрушенно покачал головой. Прихватил одной рукой кисть другой и слегка ее размял. Пауза затянулась.
Когда он наконец глянул мне в глаза, я снова почему-то подумала, что так в глаза, наверное, смотрят на Лубянке.
– С тобой не соскучишься, – сказал он с фальшивым восторгом. – Все твои сюрпризы почему-то так не вовремя!
– Прости, так уж получилось, – бдительно за ним наблюдая, ответила я.
– Перебьешься как-нибудь без моего прощенья, – пробормотал он и быстро обошел стол, уже в который раз сильно ударившись об угол. Он сжал зубы и долго и свирепо смотрел в окно.
А потом одним яростным движением смел со стола все, что на нем было. С грохотом разбилась лампа, вспыхнув на прощание, как молния. Разлетелись бумаги. Телефон, хряпнувшись на пол, обиженно вякнул.
Я отскочила к креслу. Так-то лучше. Теперь моей задачей было просто переждать, пока громовержец отгромыхает.
– Неужели ты действительно думаешь, что можешь меня, – он ткнул пальцем себе в грудь, – заставить сделать то, чего я не хочу?