Сюрприз под елкой

Нинель Нуар

Сюрприз под елкой

Глава 1

Елка впечатляла. Огромная зелёная махина возвышалась на пятачке между эскалаторами, уносясь макушкой выше четвёртого этажа. Елка была настоящей, что подтверждалось густым хвойным духом, встретившим Анджелу еще на пороге торгового центра. Одуряюще тянуло карамелью и корицей из кондитерского отдела, который только готовился к утреннему открытию молла.

К сладким ароматам Рождества примешивался легкий гнилостный привкус смерти.

Тонкая рука с посиневшими пальцами едва виднелась под увешанной блестящими игрушками сочно-зеленой еловой лапы. Взбухшие вены исчезали под тонким кашемировым рукавом модного цвета взбесившейся форели. Подойдя ближе, Анджела почувствовала густой дух нечистот и поморщилась. Смерть редко бывает красивой, тем более от передозировки.

Около тела уже собралась целая толпа. Вызванные не очень бдительными дежурными охранниками патрульные, сотрудники торгового центра, привлечённые людьми в форме и -ух ты- настоящим трупом; кое-кто уже пытался сделать селфи. Поманив пальцем одного из полицейских, охранявших периметр, Анджела недоуменно и красноречиво подняла бровь. Зевак поспешили разогнать.

Один из парамедиков, завидев ее, с трудом поднялся с колен. Марк уже разменял пятый десяток, и несмотря на богатейший опыт и золотые руки с глазами, все реже выезжал на место преступления, избегая, как он сам выражался, «излишних нагрузок на суставы». Чем являлось, по сути, все кроме сидения в эргономичном кожаном кресле офиса. Его явление означало одно – в деле замешана немаленькая шишка, и начальство будет снова давить, не пускать и побуждать закрыть расследование за неимением и недоказуемостью.

Такие дела Анджела Феррера ненавидела пуще всего. Скорее всего, именно за упёртость и привычку сопротивляться начальству ее повышение и задерживали уже не первый год – сначала в отдел контртерроризма ушёл напарник и уже бывший любовник, спустя всего год – новый напарник получил сержанта и стал активно пытаться над ней начальствовать. Свежим нашивкам был всего месяц, а Анджела начала уже подумывать, не написать ли на него в кадровый отдел по поводу домогательства и дискриминации. Козлина Стивенс не гнушался мелкими пакостями вроде назначить ее дежурной в выходные и праздники, ставил ее когда мог в ночные смены, пытался даже посылать ее за кофе для отдела, но получил в ответ возмущение всей женской части команды и поутих. Паразит мстил за ее отказ с ним спать. Прослышал, что она встречалась с предыдущим напарником, решил, что ему тоже перепадёт. Полез приставать прямо в коридоре.

Неделю ходил прихрамывая, с трудом переставляя ноги с распухшими яйцами между ними. До сих пор не пришёл в себя, поэтому сегодня на вызов Анджела поехала со стажером. Малыш Рикки недавно пришёл в их убойный отдел, трупы видел только в морге на практике, причём судя по его реакции на запах – чисто вымытыми до стерильности. Бедняга глянул на тело, позеленел и понёс сдавать завтрак, а может и вчерашний ужин, в туалет, благо тот был неподалёку.

Марк проводил юнца понимающим взглядом и кивнул Анджеле в знак приветствия. Девушка поднырнула под желтую шуршащую ленту и присела рядом с медиками.

Фигуристая блондинка, лежавшая под елкой, была накрашена так густо, что не просвечивали ни фиолетово-бурые трупные пятна, ни вздувшиеся вокруг глаз вены. Только испещрённые синим руки и закатившиеся навсегда ярко-красные от лопнувших сосудов глаза выдавали причину смерти.

– Героин? – уточнила она у специалиста, оценив желтоватую лужицу содержимого желудка около тщательно накрашенного рта и мокрое, начавшее подсыхать пятно на дорогой темно-синей юбке с разрезом.

– С примесью, но скорее всего он, родимый. – согласился Марк. – Ты в порядке?

Он внимательно оглядел лицо Анджелы, и не найдя на нем признаков немедленного распада личности, успокоился.

– Все нормально, – подтвердила его диагноз Феррера. Сердце заполошно колотилось, требуя свежего воздуха и любого другого дела – хоть расчлененки, хоть подснежника, только бы не связанного с наркотиками. Но брать приходилось, что дают. Отойдя на пару шагов от тела, которое уже принялись обводить мелом и готовить к транспортировке, Анджела несколько раз втянула в себя густой хвойный запах и выдохнула. Полегчало.

Пора было приступать к опросу свидетелей.

Густав ван Лифенохен нервно отстукивал костяшками правой руки навязчивый ритм музыки, которой сопровождалась каждая поездка в высотном лифте. Спуск в почти пятьдесят этажей занимал немало времени, и мелодия, за пять лет не менявшаяся ни разу, успела надоесть до зубовного скрежета, врасти в костный мозг и пустить корни в подсознании. Теперь заходя в любой лифт, он ждал знакомого пиликания, и не услышав, весьма удивлялся.

Владелец Джи-Л-Молл редко выбирался из небоскреба, на последнем этаже которого он обустроил себе холостяцкое гнездо, а первые пять занимало его детище – набитый люксовыми европейскими и не только брендами под завязку торговый центр. Бизнесмен положил на его развитие десять лет жизни, дневал и ночевал на работе, даже квартиру купил исключительно из-за удачного расположения. Вид на Центральный парк был просто бонусом.

И из-за этой дуры, которая и умереть-то нормально не смогла, все могло вот-вот пойти прахом.

Мелодия оборвалась, тихо тренькнул двери лифта, выпуская Густава на пятый этаж, в мраморно-ковровый холл. Холодный розоватый камень вздымался колоннами, добавляя торжественности без того огромному помещению с окнами во всю южную стену. Несколько кадок с тщательно поливаемыми уборщицей пальмами оживляли минималистический декор. У стены напротив лифта, около небольшой, тоже мраморной, стойки ресепшена, в подушках неудобного диванчика для посетителей утопала стройная девушка в полицейской форме.

Началось, подумал про себя Густав. Нацепив наиблагожелательнейшее выражение лица, лично подошёл поприветствовать представителя власти.

– Густав ван Лифенохен, директор и владелец. Чем могу помочь?

– Анджела Феррера, детектив. Хочу вам задать пару вопросов о Катрине Симмонс, обнаруженной утром в вашем торговом центре.

– Конечно, пройдемте. – Густав собрался было поддержать девушку под локоток по привычке, но наткнулся на острый взгляд неожиданно-синих глаз, и моментально убрал руки.

Лично поводил детектива к себе в кабинет, подав бровями по дороге знак секретарше – кофе и пирожных! В конце концов, все полицейские любят пончики.

Этот полицейский оказался исключением. От пончиков и пирожных Анджела отказалась, зато кофе выпила залпом и потом еще плотоядно поглядывала на его собственный.

Сказать Густаву по поводу смерти Катрины было до странного нечего. Не рассказывать же, как она любила курить после, а он морщился и открывал окно, или как ей нравилось быть отшлепанной. Личностью любовницы он за весь год поинтересоваться как-то не удосужился. Дарил брильянты и шубы, как и всем прочим. Вывозил на шикарные мероприятия – Катрина была неплохо образована, не путала вилку со щипчиками для лобстера и могла сносно поддержать беседу о моде. Большего от спутницы Густав не требовал. Дальнейшее их общение ограничивалось постелью – ну не только, был еще письменный стол, да вот этот самый, в кабинете. Может, детектив желает снять отпечатки пальцев или еще чего-нибудь?

Анджела неожиданно для самой себя покраснела, отказываясь. Наверное, потому, что представила себе Густава в процессе оставления тех самых отпечатков, в расстёгнутой рубашке, покрытого потом, ожесточенно вколачивающегося в распростертое под ним женское тело. Владелец галереи оказался далеко не пузатым лысоватым бизнесменом, а молодым подтянутым блондином ростом под два метра, с породистым немецким носом, чувственными полными губами и насмешливым, немного презрительным взглядом серых глаз. Потертая мешковатая форма, короткая стрижка практически под ноль и синяки под глазами от вечного недосыпа не добавляли Анджеле уверенности в себе.