Страница 37 из 38
— Да ладно тебе, щас покопается здесь недельку другую, поймет, что ничего не выгорит, и смоется. Да и не рыжий он, скорее русый просто выгорел на нашем солнце.
— Да, хоть сивый, мне по барабану. Вон смотри, сидит на подножке своего фордика, и думает, что дальше делать. Небось, рассчитывал, что ему тут за пару дней участок освободят. Мечтатель. Чтобы местных заставить шевелиться это я не знаю, с палкой над ними стоять нужно.
— Ладно, хрен с ним, давай лучше попробуем с дровишками вопрос решить, надеюсь, думаю он их нам за так отдаст, чем за утилизацию платить.
— Подожди не так надо. Он сейчас еще и заплатит нам за них.
Весь разговор, к моему удивлению происходил на русском языке. Правда русским он был скорее по названию, потому что помимо русских слов, причем скорее старорусских, в нем встречались и немецкие и еще какие-то слова, скорее из гавайских диалектов, но так или иначе он мне был вполне понятен. Можно сказать большей своей частью. Такое, как мне кажется, случается в тех случаях, когда оторванная от своего народа община, долгое время живет отдельно, но всеми силами старается сохранить свой язык. В итоге, какая-то часть языка все же остается неизменной, но в нее вплетаются местные названия, понятия, общеупотребительные слова, которые в итоге хоть и имеют иное происхождение, но все же признаются за русский. И тем не менее, меня встреча с этими мужиками очень обрадовала. Вообще-то я слышал о том, что на острове есть русская община, появившаяся здесь с незапамятных времен. Но я никак не думал, что встречусь с ее представителями так скоро. К тому же насколько я знал Елизаветинская крепость, построенная более ста лет назад русскими купцами, находится на южном побережье острова, то есть довольно далеко отсюда. А тут прямо бальзам на душу и с доставкой на дом.
Тот, кто произнес последние слова, отодвинул в сторону своего приятеля и произнес на вполне сносном немецком:
— Добрый вечер, сэр. Нам тут сообщили, что у вас появились какие-то проблемы с очисткой вашего участка от мусора. Мы готовы вами помочь. Разумеется, не бесплатно, но что поделаешь, сейчас трудные времена. Да и бензин нынче дорог.
Второй мужик, в этот момент находящийся чуть позади, судя по его виду, с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться, во все горло, видя, как его друг разводит «тупого рыжего Ирландца» на деньги. Решив поддержать «игру» я ответил:
— Это было бы кстати, и сколько по-вашему будет стоить загруженный грузовичок?
Мой собеседник видимо не ожидал такого вопроса, потому, что вполне русским жестом, сдвинул на лоб свою кепку и почесав затылок произнес.
— Я думаю, двадцатки будет достаточно.
— Хорошо, я согласен, но сначала расчет.
Мой собеседник так обрадовался тому, что я сразу же, без какой-либо торговли согласился на его предложение, не заметил, то, что я произнес последнюю фразу на русском языке. И уже вовсю протягивал ко мне руку, надеясь получить с меня двадцать долларов, как неожиданный тычок от своего приятеля заставил его вздрогнуть и обернуться на него.
— Ты, что толкаешься?
— А, ты не понял?
— Что я должен был понять.
— Он ответил тебе по-русски!
— Да ну нах! — воскликнул тот и повернувшись ко мне спросил. — Вы, что понимаете русский язык?
— Конечно, я же русский.
— О, боже, — парень схватился обеими руками за голову. — Это все ты, Тупой Ирландец, тупой Ирландец. Простите сэр, но мы действительно даже не предполагали, что вы можете знать наш язык. Правда вы говорите на нем не слишком правильно, но тем не менее.
— Это скорее, вы говорите на нем не слишком правильно, хотя бы потому, что полгода как покинул Россию, а вот, сколько здесь находитесь вы?
— Не может быть! — буквально вскричал второй. — Правда что ли?
— А зачем мне врать?
Дальнейший разговор проходил совсем в другом ключе. Вначале, как водится, познакомились, потом выпили за это. Несмотря на то, что как оказалось передо мною находились потомки русской общины появившейся на острове в 1816 году, когда под руководством исследователя, купца и путешественника Георга Шеффера, представлявшего Российско-американскую компанию, в целях основать русскую факторию на острове была построена каменная Елизаветинская крепость и два земляных укрепления. Правда после того как сюда были доставлены триста человек русских крестьян и казаков, в качестве охраны поселенцев и работников фактории, уже в 1818 году, последний покинувший факторию фрегат, так и не вернулся обратно. Вначале поселение находилось в одном месте, в станице Елизаветинской, расположенной неподалеку от выстроенного форта, а затем постепенно расселились по острову, когда окончательно стало ясно, что их оставили на произвол судьбы.
Но если для местных аборигенов работа была в тягость, то русские люди были воспитаны несколько иначе. И поэтому, довольно быстро приспособились к местному климату, и вполне даже неплохо зажили на острове. Правда все же сменив свое место положение. Дело в том, что из-за особенностей рельефа, южная и восточная часть острова подвержена большому количеству осадков. Возвышающийся более чем на полтора километра горный хребет, задерживает продвижение дождевых туч на север, из-за чего, южная и юго-восточная зона, являются наиболее влажными и не слишком приятными для проживания. Большое количество осадков к тому же сносят плодородный грунт в сторону океана, образуя при этом фантастически красивые горные каньоны и водопады, но одной красотой сыт не будешь, поэтому со временем община расселилась по всему острову, где-то смешавшись с местными аборигенами, а где-то постаравшись сохранить свой уклад. Об этом поведали мне два новых приятеля, из поселка неподалеку и типично русским названием — Halewainiha.
Едва услышав, его я оторопел. Но после все же осторожно спросил, что же в этом названии есть такого типично русского.
— А ты прислушайся, как звучит? Гулеваниха! Место хорошее, да один из наших открыл тут питейное заведение, сейчас-то оно рестораном зовется, а раньше просто кабаком звали. Впрочем, и сейчас так зовем, но все же ресторан, как ни крути. Ну и чуть какая свадьба, или рождение, там и гулеванили, с того и пошло.
Все это было услышано мною чуть позже, когда уже загрузили грузовик, отвезли его в эту самую Гулеваниху, и даже поселили меня в доме одной вдовы, находящейся на попечении всего поселка.
— Это местные на вдов и оставшихся без родителей внимания не обращают, а мы — Русские, своих не бросаем!