Опаленные мечты

Глава 10

Чуть приоткрыв окно и убедившись, что меня не видно за занавеской, я подслушиваю разговор, происходящий на подъездной дорожке.

— Я мог умереть, Нино! — кричит Рокко. — Если бы бомба взорвалась на десять секунд раньше, меня бы уже не было! У меня на подъезде чертова воронка.

— Я попрошу проверить машину. Может, техники что-нибудь найдут. Нино — глава службы безопасности дона — подходит к машине Рокко или к тому, что от нее осталось, и упирает руки в бока. — Черт.

— Я думаю, это тот словенский ублюдок. Драго, — говорит Рокко.

— Ты имеешь в виду серба.

— Да плевать. Несколько дней назад у нас была стычка, а потом стрельба. Это расплата.

— Кто первый выстрелил? — спрашивает Нино.

— Я. Этот высокомерный засранец отказался иметь со мной дело! Я должен был доказать свою правоту.

Нино щипает себя за переносицу.

— Босу не понравится, как ты с этим справился, Рокко. На твоем месте я бы держался подальше от посторонних глаз.

— Это они начали!

— Я позвоню Драго и попытаюсь его образумить.

— Когда вернется Артуро? Мне нужно заниматься своими делами. Наши строительные проекты отстают от графика, а сроки приобретения недвижимости дышат мне в затылок. У меня нет времени разбираться с сумасшедшими, с которыми он сотрудничает.

— Без понятия. О его сестре по-прежнему ничего не известно. Он сходит с ума. — Нино вздыхает и направляется к своей машине. — Сегодня кто-нибудь приедет за обломками.

Я отхожу от окна и иду в ванную комнату, чтобы принять душ. Как всегда, я оставляю дверь в ванную открытой, чтобы не чувствовать себя так, будто стены смыкаются вокруг меня. Справиться с душевой кабинкой достаточно сложно, но, по крайней мере, стеклянные стенки помогают мне сдерживать тревогу. Когда они не сильно запотевают.

Запах дыма и горелой пластмассы проник во все уголки дома, отчего я почувствовала себя грязной и больной. Окна первого этажа пришлось забаррикадировать, их сейчас заменяют. Они разбились вдребезги от взрыва. В момент, когда это произошло, я проснулась в ужасе. Подбежала к окну и увидела пламя, поглощающее машину. На краткий миг мне показалось, что Рокко был внутри машины. И испытала облегчение.

Выключив воду и выйдя из душевой кабинки, обнаружила, что Рокко стоит в дверном проеме. На его лице застыло злобное выражение, словно он готов свернуть мне шею просто ради удовольствия. Я делаю шаг назад и прижимаюсь голой к холодной кафельной стене.

— Друзья моего отца хотели узнать, почему моя жена так быстро ушла вчера вечером, — говорит он и делает шаг в ванную. — Один из них спросил, может быть, тебе не нравится их присутствие. Или мое, если уж на то пошло. Это правда?

— Нет, — выдыхаю я.

— Но мне так показалось. — Он обхватывает меня за плечо. — У меня очень плохое настроение, bellissima. Следи за своим поведением, иначе результат тебе не понравится.

— Непременно. — Я киваю.

— Конечно, ты так и сделаешь. — Другой рукой он достает из-за пояса брюк пистолет и целится в лампу на потолке. Выстрел гулко отдается в маленьком помещении, и светильник разбивается вдребезги, осыпаясь сверху осколками и окутывая ванную комнату полумраком.

— Нет, — шепчу я.

— Да. — Зловещая улыбка расплывается по лицу Рокко, и он выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Темнота окутывает меня.

Я вскакиваю на ноги и вслепую бегу к двери. Как только нащупываю ручку, в ушах раздается звук поворачивающегося замка.

— Рокко! — кричу я, чувствуя, как в груди нарастает паника. — Пожалуйста! Пожалуйста, не надо!

Ответа нет. Лишь удаляющееся хихиканье.

Закрываю глаза и опускаюсь на пол, пытаясь взять дыхание под контроль. В самом начале нашего брака я не была такой уж послушной. В первый раз, когда Рокко запер меня в шкафу и выключил свет, я послала его на хрен. Я села на пол, ожидая, что он вернется. Проходили минуты. Потом часы. Я начала что-то слышать. Возможно, это был просто шум снизу, но мне казалось, что он находится прямо здесь. Рядом со мной. Хотя никогда не боялась темноты — даже в детстве, — оказаться в этом маленьком темном пространстве и слышать вокруг себя странные звуки было страшно. Когда на следующее утро Рокко наконец выпустил меня, я была близка к тому, чтобы сойти с ума. С тех пор он делал это еще дважды, каждый раз, когда был особенно недоволен моим поведением. Это привело меня в ужас, и возникла моя клаустрофобия.

Я начинаю дрожать всем телом — то ли от нарастающей паники, то ли от быстро остывающих плиток пола подо мной, не знаю. Возможно, и то, и другое. С меня все еще капает вода после душа, и воздух вокруг меня становится прохладным. Мышцы затекли, и я не могу заставить себя встать и поискать полотенце. Терпеть побои гораздо легче, чем это. Я обхватываю себя руками и опускаю голову на колени.

И жалею, что не сохранила пальто Алессандро. Мысль о том, чтобы завернуться в него, заставляет меня чувствовать себя немного менее холодно. Не знаю, почему я все время думаю о нем. Жизнь с Рокко заставила меня презирать мужчин вообще.

Когда я мечтаю о возможности встретить кого-то нового, если мне удастся сбежать от мужа, в горле возникает тошнотворное чувство. До жизни с Рокко размышления о партнере обычно сводились к таким вопросам как, будут ли нам нравиться одни и те же вещи? А что, если наши музыкальные вкусы слишком сильно отличаются? Я рано встаю, а что если он предпочитает поспать? Такая вот ерунда. Тогда это не казалось ерундой. А сейчас? Теперь первое, о чем думаю, это о том, будет ли он тоже бить меня?

После первых ударов Рокко я стала обращать внимание на окружающие меня пары. Время от времени замечала еле уловимые признаки того, что внешне идеальный брак был совсем не таким. Как и мой.

Закрыв глаза, представляю, как Алессандро сидит рядом со мной, его рука держит мою.

— Семьдесят три, — шепчу я.

Странно говорить вслух, когда никого нет рядом, и мой голос звучит слабо сквозь стучащие зубы.

— Семьдесят один, — продолжаю я. — Шестьдесят девять. Шестьдесят семь. Шестьдесят...

* * *

Раздается щелчок замка, и дверь открывается. Я поднимаю голову и, прищурившись, смотрю на Рокко. Свет, льющийся из спальни, очерчивает его фигуру, делая ее еще более грозной. На мгновение мне кажется, что я нахожусь у ворот ада, а выход из него преграждает Цербер.

— Одевайся, — огрызается он. — Я ужинаю с коллегой и беру тебя с собой.

Я гляжу ему вслед и, услышав, как закрывается дверь спальни, поднимаюсь со своего места в углу ванной. Тысячи иголок пронзают мои ноги, когда тащусь к комоду, стоящему у кровати. На нем стоят белые витиеватые часы, показывающие, что сейчас два часа дня. Он продержал меня в ванной, как мне показалось, несколько дней, но прошло всего шесть часов.

Я надеваю лифчик и трусы и смотрю на свое отражение в зеркале. Надо бы пронести в ванную и в шкаф отвертку или другой инструмент и спрятать их где-нибудь, чтобы в следующий раз, когда Рокко закроет меня, я могла попытаться разобрать замок. До сегодняшнего дня эта идея не приходила мне в голову. Все это время Рокко как будто удавалось не только победить мое тело и разум, но и чувство собственного достоинства. Я перестала бороться с ним и позволила ему сделать из меня послушную собаку. Бросив последний взгляд в зеркало, разворачиваюсь и ухожу в гардеробную.

Когда спускаюсь вниз, Рокко с отвращением смотрит на мою черную блузку со скромным вырезом, но его губы расширяются в улыбке, когда замечает короткую красную юбку, которая едва прикрывает мою задницу.

— Мы опоздаем. — Он хватает меня за руку и тащит к входной двери.