Враг женщин

Сестрица Нермин!

Я должна поведать тебе страшное: вчера в аварии трагически погиб Хомонголос. Сегодня утром товарищи похоронили его на кладбище нашего поселка.

До сих пор я не могу поверить в это: с его богатырским здоровьем этот человек, полный жизненных сил, казалось, был так далек от своего конца.

Мы вместе с Хандан приготовили сегодня повозку, поехали на могилу Хомонголоса и возложили цветы.

Да, этот человек при жизни был нашим врагом, но мертвому нельзя мстить, не так ли? Я хотела только сломить его гордость. Думая о том, что он лежит сейчас в земле, такой беззащитный, я даже раскаялась в своем поступке. Что ж, Нермин, у меня ведь очень слабое сердце.

Хандан была очень расстроена. Она внимательно посмотрела мне в глаза и проговорила:

— Я все никак не могу поверить. Мне чудится, что Хомонголос, которому своими железными руками ничего не стоит раскидать этот слой земли, насыпанный над его телом, вот-вот появится перед нами и начнет смеяться над нашими скорбями.

Я вспомнила, как однажды он посмеялся надо мной, сделав вид, что упал в колодец в нашем саду. То происшествие, конечно же, вывело меня из себя. Но сейчас, думая об этом, я не могу сдержать слез.

Смерть примиряет даже самых заклятых врагов.

Я вспомнила его последние слова, которые он сказал при расставании со мной в ночь свадьбы. И я ему повторила то же самое:

— Прошу извинить меня, Хомонголос… Я могла причинить тебе кое-какие неприятности. Времени не осталось, но все равно я прошу у тебя прощения за мои дурные помыслы. Прости…

Я расскажу тебе об аварии более подробно, Нермин.

После свадьбы Весиме Хомонголос больше у нас не появлялся. Однажды в полдень я видела, как он проехал мимо на мотоцикле. Он издали помахал мне рукой, но к нам не заехал.

Проходили дни, а он не появлялся. Это вызывало у меня крайнее удивление. Я говорила своим подругам:

— Мне удалось пробудить в Хомонголосе глубокое чувство по отношению к себе. Я сказала ему потом такие слова, которые должны были бы ободрить его, внушить ему надежду. Он обязательно должен был вернуться!

Мои союзники уже потеряли надежду.

— Это и так ясно, Сара, — говорили они. — Все твои старания напрасны. Разве не говорили тебе, что у него сердце твердое, как камень?

Но старая волчица, госпожа Исмет, все еще верила.

— Я вместе с Бехире поеду в лагерь, — сказала она. — Я с ним поговорю. Приглашу его к нам от твоего имени. Скажу, что если даже он предложит тебе замужество, с твоей стороны отказа не последует. Хомонголос обязательно приедет!

Госпожа Исмет так и сделала. Она взяла Бехире и под каким-то предлогом отправилась в лагерь. Судя по ее словам, она умело справилась с заданием. Хомонголос обещал приехать на следующее утро. Но следующим утром…

Ах, Нермин, все в этом мире происходит вопреки нашим желаниям! Тут неподалеку остановился пехотный полк. Офицеры устраивали спортивные мероприятия. Туда они включили и футбольные матчи, и стрельбу по мишеням, и конские бега, и что-то там еще. Они хотели организовать еще и гонки на мотоциклах. В них должны были принять участие два офицера и двое штатских. Утром Хомонголос тоже решил поехать на эти соревнования.

Ближе к обеду я получила от него коротенькую записку:

«У меня появилось одно дело, связанное с моей профессией. К сожалению, я оказался обманщиком и не смогу прийти. Даст Аллах, может быть, завтра».

Хомонголос еще раз одурачил всех нас. Я так разозлилась, что мне стало плохо. Через несколько часов я узнала о его гибели. Он не справился с управлением на крутом повороте, свалился в пропасть вместе с мотоциклом и разбился насмерть… Такая трагическая смерть, что я даже не нашла в себе сил, чтобы выслушать подробности!

Ах, Хомонголос, ты опять стал жертвой собственного бессердечия. Если бы ты не предпочел бездушные спортивные соревнования ожидающей тебя с нетерпением и дрожью в сердце Саре, все могло бы быть иначе! Да, твоя гордость была бы немного уязвлена. Но ты не расстался бы с жизнью под ласковыми лучами солнца в этот погожий осенний день…

Глава шестнадцатая

От Хомонголоса к умершему другу

В эту ночь очень жарко… Я никак не мог заснуть. Я закинул раскладушку себе на спину и вышел из палатки. В пяти минутах ходьбы от лагеря есть маленький пригорок. Я говорю «пригорок», но, например, летя на самолете, ты его даже не заметишь. Это площадка, окруженная со всех сторон зарослями орешника. Земля там покрыта чахлой желтой травой, сухими колючками, маленькими камнями. Днем это место напоминает свалку. Но в свете месяца все преображается. Лунный свет может отмыть, отбелить любую грязь, любое пятно, любое безобразие. Под его очищающим воздействием даже болото становится чистым и прозрачным, как небосвод. Посох пастуха превращается в отблесках лунного света в украшенный золотом и серебром драгоценный царский скипетр. Он, этот свет, ложится на плечи грязной дурнушки, спящей в углу хижины, и у ее головы тотчас появляется нимб, точно как у иконы Девы Марии в роскошной церкви.

И не только физические недостатки устраняет месяц. Он властен и над людскими сердцами, которые также под его взглядом, кажется, становятся чище.

Лунный свет растапливает ненависть, вражду, жадность, дурные мысли и излечивает падшие души, хотя бы на время украшая их высокими чувствами.

Но, оставив все эти пустяки, перейдем к основному. В ту ночь месяц висел в небе как раз над этим пригорком. Источник света, в котором купалась лужайка, окруженная темным обручем орешника, вода которого — лунные лучи — переливаясь, текла по его поверхности.

Я поставил раскладушку и лег на спину. На небе устраивалось какое-то празднество. В разные стороны разлетались фейерверки метеоров. Звезды сияли ярко, как светильники на балу.

Подложив руки под голову, я пролежал так не знаю сколько времени. Я смотрел настоящий кинофильм. Там все оказалось перепутано — сцены, декорации, лица, события. Как будто бы кинолента порвалась и была наспех склеена в нескольких местах, оставив пробелы и дыры. События перескакивали с одного на другое. То становилось светло, то темно. Было два главных героя в этом фильме: ты и я. Моя комическая и сумасбродная рожа, и твое красивое лицо, Недждет.

И вот фильм закончился. Снова жара… Никак не могу заснуть… Нужно найти себе какое-то занятие… Я долго думал. И не нашел ничего лучшего, как написать тебе письмо. В этом, я чувствую, есть необходимость.

Я долго-долго подсчитывал. Ровно семь лет, шесть месяцев и двадцать один день как мы друг от друга не получали известий.

Как ты живешь, Недждет? Это я спросил потому, что так положено спрашивать в письмах. Я ведь знаю, что у тебя нет недостатка ни в чем, никакой тоски и печали. Потому что ты спишь в могиле сладким сном. Этого сна тебе хватит навсегда. Ты счастливец навечно.

Кое-кто, какие-то глупцы хотели лишить тебя этого счастья. Но, по милости судьбы, в тот самый момент с тобой рядом оказался твой друг Хомонголос. Меня многие проклинали за то, что я помешал твоей невесте увидеться с тобой в тот самый день, когда ты находился уже при смерти, называли меня бессердечным, жестоким.

И ты тоже тогда подумал так. Умирая, ты, плача, просил меня, целуя мне руки: «Дай мне увидеть еще хоть раз Ремиде!»

И даже после смерти ты как будто все еще продолжал плакать. Когда я в последний раз поцеловал твои глаза, они были мокрыми от слез. Я еще чувствую на своих губах их горький привкус.

Да, мы расстались с тобой в обиде друг на друга. Религиозные книги говорят, что человек после смерти познает всю истину. Если так, ты, должно быть, понял, почему Хомонголос поступил так. Почему он отказался пропустить к тебе твою Ремиде в твой последний час. Если же нет, я сам скажу тебе всю правду.