Алый осколок

— У вас, может, и есть, — процедила Джейл сквозь зубы с явной обидой.

Теолрин прищурился.

— Так дело было не в Дар-на-Гелиоте?

— Нет, тупица! Это было даже не в Кельментании! Мы с отцом жили в городке на северо-западном побережье Кавенгона. Местным властям там испокон веков было плевать на беспризорников и бездомных, лишь бы те не сильно мешали «добропорядочным» горожанам.

Глаза Теолрина расширились.

— Так ты из Кавенгона! — Теолрин мысленно хлопнул себя по лбу. — А я-то все ломал голову, почему это ты растягиваешь гласные.

— Да не растягиваю я гласные, — возмутилась Джейл.

— А вот и растягиваешь. — Теолрин улыбнулся против воли, а затем вспомнил контекст рассказываемой истории и поспешил убрать улыбку. — Ладно, спросим у Клэйва, когда он проснется. Черт, ты из Кавенгона… Почему ты ни разу не говорила об этом?

— А ты разве спрашивал?

— Справедливо. — Он передернул плечами. — Ну, так и… Как ты приспособилась к жизни на улицах?

Джейл долгое время молчала, сверля Теолрина оценивающим взглядом, словно решая, достоин ли он услышать продолжение. Теолрин почему-то был уверен: Джейл нечасто делилась с кем-либо этой частью своей биографии. Совсем не часто.

Возможно, он и вовсе в этом у нее был первый.

— С трудом, — наконец произнесла она, отвернувшись и вновь положив руки на бушприт. — Поначалу я думала, что подохну там, где-нибудь в сточной канаве… Но потом мысль о мести тому ублюдку придала мне сил, чтобы жить… точнее, выживать. Она была, так сказать, моей путеводной звездой все это время… — Джейл замолчала и вскинула голову. — Путеводная звезда! Черт, так по ним и правда можно определять направление движения?

— Вот видишь, — хмыкнул Теолрин, — не только я сегодня узнаю что-то новое. — Он рискнул еще чуть приблизиться к Джейл. — Но чем ты питалась?

— Чем придется. Где-то находила объедки на помойках… Где-то попрошайничала… Где-то воровала… Знаешь, что в этом всем было самым неприятным?

— Попрошайничать? — предположил Теолрин.

Он не знал, что должно произойти, чтобы он смог перебороть свою гордость и начать попрошайничать. По крайней мере, в таком возрасте.

— Нет. Это-то как раз оказалось несложно… особенно после двух дней голода. Самым неприятным открытием стало то, что практически вся территория города уже была поделена между уличными шайками. А они… Они не терпели таких одиночек, как я. Знаешь, как они дали мне об этом понять?

— Как? — На этот раз Теолрин решил не строить предположения.

— Они поймали меня на шестой день моих уличных приключений. Потом завели в трущобы и дружно избили.

— Ты серьезно?!

— А что, похоже, что я тут шутки шучу? Старший из них — кажется, ему было лет пятнадцать — объяснил после этого, что если они поймают меня на их территории еще раз, то переломают руки и ноги и бросят в выгребную яму. Звучало… на редкость, знаешь ли, убедительно. Несмотря на то, что на тот момент у меня гудела голова, я запомнила каждое его слово. Каждую гребаную интонацию! — Теолрин заметил, как ладони Джейл сжались в кулаки. Он испугался, что сейчас Джейл случайно спихнет стоящий поверх бушприта фонарь, и они останутся без освещения. — Так что… я сделала выводы и стала действовать осторожнее. Внимательнее. Как выразились бы поэты, «это был долгий и тернистый путь». — Теолрину показалось, что Джейл скривилась. — Ненавижу поэтов. Никчемные, бесполезные кретины… А, ну и хрен бы с ними. Я нашла себе ночлег на заброшенном чердаке старого дома, нижние этажи которого служили мастерскими. Научилась быстро бегать, заговаривать зубы, незаметно срезать кошельки… Но да, все это время я не забывала о том, почему я вынуждена так жить. Я ждала… Точнее… Я выжидала.

Воцарилась долгая тишина. Теолрин решил, что самым разумным будет никак не торопить Джейл, если он, конечно, хочет услышать продолжение. Наверное, ему стоило вернуться к плавильне и посмотреть, достаточно ли там угля и стекол, но что-то подсказывало ему, что если он уйдет сейчас, то Джейл больше не рискнет приоткрыть ему душу.

— Знаешь… — Он вздрогнул, когда она неожиданно заговорила. — Под конец этого пятилетнего срока меня начали посещать сомнения: а смогу ли я взять и хладнокровно, без малейшей тени сомнения, лишить человека жизни? Я убеждала себя, что смогу. В конце концов, последние годы я жила рука об руку со смертью. Я видела много смертей: от голода, от жажды, от яда, от клинка в спину и метко брошенного камня… Одной зимой — кажется, мне было тринадцать — я блуждала по трущобам в поисках еды… точнее, объедков… И наткнулась на девочку, лет семи. Я немного знала ее: они со старшим братом остались без родителей, дом их продали, так что им двоим приходилось скитаться по улицам и попрошайничать. Так вот, когда я нашла эту девочку, та лежала в подвале, посиневшая от холода. Брошенная. Никому не нужная. — Джейл выждала долгую паузу. Ее лицо оставалось неподвижным. — Уже потом я узнала, что ее брата поймали, когда он пытался срезать кошелек у какого-то богача, и его вздернули на виселице. Девочка — я даже не знаю, как ее звали — просто осталась один на один со смертью… И ничего не смогла с этим сделать.

Голос Джейл чуть задрожал на последних словах. Теолрин уже собрался открыть рот, когда понял, что не знает, что сказать. Что она не виновата? Что один на один со смертью не совладать никому, кроме Небодержцев? Как будто он скажет ей что-то новое…

— Я похоронила ее, — произнесла Джейл еще тише, чем прежде, — собственноручно вырыв яму на заднем дворе дома, где жила. Гнев и ярость так и рвались наружу из меня, но я сдержала эмоции и не проронила ни слезинки. Только потом, когда я засыпала могилу землей, то пошла в соседний район, где отыгралась на двух пьяных щеголях, что пытались облапать какую-то девушку.

— Отыгралась? — На этот раз Теолрин не удержался.

— Я избила обоих до потери сознания стеклянной дубиной. И забрала у одного из них плащ.

— Зачем?

— Он был с меховой подкладкой, а зима, как ты понял, была в Кавенгоне не из жарких. Мне не хотелось кончить, как та девчонка. — Джейл взмотнула головой. — Словом… после таких историй я думала, что готова убивать. Да и желание отомстить никуда не делось. Во снах я только и видела, как встречаю того урода на выходе из тюрьмы и приветствую его… по-всякому. Моим любимым был тот вариант, где я поочередно ломала ему все кости и оставляла подыхать посреди собственного дерьма.

— Живописненько, — не мог не отметить Теолрин.

— А то. — Джейл вздохнула. — Ладно, такими темпами мы до утра не уложимся… В общем, однажды отметины на стене моего чердака закончились. Роковой день настал, и, вооружившись стеклянными ножами, я вышла на охоту… Знаешь, чего я не учла?

— Чего?

— Того, что этому мудаку скостят срок. Оказалось, что за прилежное поведение и что-то в таком духе его выпустили на три месяца раньше. Три месяца, Тео! Ты можешь себе это представить?

— Ну… Представить-то могу, но…

— Я была в ярости. В нечеловеческой ярости! Вся моя подготовка к великому возмездию просто пошла псу под хвост! Само собой, я не опустила руки и стала узнавать детали. Эта паскуда, как могла, пыталась замести следы, но кое-что мне все же удалось выяснить. Уж не знаю, воспринял ли он те мои слова всерьез либо же просто хотел оказаться подальше от своего прошлого… В общем, он почти сразу же после освобождения сбежал из города.

Джейл сделала долгую паузу, и Теолрин рискнул предположить:

— Подозреваю, ты не сильно обрадовалась, узнав об этом.

— Вообще не обрадовалась. Однако спустя еще пару дней поисков я вышла на его след. И отправилась в погоню.

— И судя по тому, что рано или поздно ты очутилась в Дар-на-Гелиоте, та погоня была… очень долгой.

— Слишком долгой, — согласилась Джейл. — Но хуже всего то, что она оказалась безрезультатной. Этот говнюк несколько раз ускользал от меня в последний момент. Черт, однажды он был практически у меня в руках… А потом он словно растворился в воздухе. Где-то здесь, в Кельментании.