Страница 4 из 18
***
Требую с грузчика, с доктора,
с того, кто мне шьет пальто, —
все надо делать здорово —
это неважно, что!
Ничто не должно быть посредственно —
от зданий и до галош.
Посредственность неестественна,
как неестественна ложь.
Сами себе велите
славу свою добыть.
Стыдно не быть великими.
Каждый им должен быть!
Евтушенко, «БУДЕМ ВЕЛИКИМИ!»
***
31 августа Мыслов поехал в АО «Экран», вышел из метро и прошел до канала, на котором располагалась фирма. Подошел к зданию, спросил у курящей женщины, стоявшей у входа:
– Подскажите, где фирма «Экран», упаковка кружек?
– Упаковка стекла – вход с другой стороны здания.
Петр обогнул здание, зашел внутрь, вахтерша сказала позвонить по внутреннему телефону «565». Он спросил, что это такое, она пододвинула старый телефон с диском.
– Я Петр Мыслов, насчет работы упаковщиком, – сказал он в трубку.
– Сразу после пропускного пункта направо на четвертый этаж, паспорт покажите, и вас пропустят.
На четвертом этаже справа открыта дверь, сидит охранник и смотрит на монитор видеонаблюдения. Слева коридор и двери, на самой первой табличка: «Офис. АО «Экран»».
– Добрый день, с кем можно поговорить насчет работы упаковщиком? – спросил Мыслов.
– Сначала заполните анкету.
– Нет проблем.
На анкету у него ушло несколько минут. Девушка, отвечающая за набор кадров, посмотрела на заполненную анкету и сказала:
– Пойдемте, я отведу вас на склад, посмотрите на место работы и примете окончательное решение.
И девушка повела Петра на склад, где они поднялись по лестнице, ведущей в складской офис. Девушка передала Мыслова мужчине, отвечающему за график работы сотрудников. Его звали Олегом…
Олег, спустившись, указал рукой на машину:
– Это станок, он наносит рисунок на стекло.
У станка какой-то мужчина крутил в руке стеклянную стопку. На резиновой дорожке и на круге, к которому она вела, находилось немного таких же стопок. И дорожка, и круг являлись частями станка. Они пошли дальше.
– Это туннельная печь для обжига стекла и фарфора, – печь была длинной. – Заработная плата – десять тысяч, но некоторые получают и больше, – сказал Олег, пока шли вдоль печи. – А здесь из печи выходят обожженные кружки, и здесь их пакуют. Вот и все. Не пропало желание работать?
– Нет. Я согласен, – ответил Петр.
– Когда можешь начать работать?
– Могу завтра.
– Ну тогда пошли, посмотрю, в какую смену тебя поставить.
Мыслов сразу понял, что сказал и показал ему Олег. Он понял, что это за машина. Он был рад, что его сразу, без собеседования берут на работу. Они поднялись в офис, Олег достал график.
– Завтра в ночь сможешь?
– А в ночь – это со скольких?
– С восьми вечера до восьми утра, двенадцать часов.
– Смогу.
– Хочешь оформиться по трудовой книжке?
– А зачем? Мне это ни к чему.
– Если надумаешь, то тебе в офис. Пошли в раздевалку.
Олег взял ключ, и они пошли по направлению к выходу, по правую руку были две двери – женская и мужская раздевалки, зашли в мужскую. В раздевалке все стены были в шкафчиках и стояло три-четыре стула. Олег открыл один из них, тот оказался пустым.
– Держи ключ, вот твой шкафчик, штаны, футболку принеси из дома, потом подберем по твоему размеру форму. Обязательно удобную обувь возьми переобуться. Первый раз приди в половину восьмого, чтобы объяснили, что да как.
– Хорошо.
– Ну, пока.
– Пока, – сказал Петр и пошел домой.
9
Студенту хочется послушать Скрябина,
И вот полмесяца живет он скрягою.
Ему не падает с неба манна.
Идей до черта, а денег мало!
Судьба коварная под корень рубит,
но, проявляя, как мать, заботу,
Москва-Товарная студентов любит
и выручает – дает работу.
Ночь над перроном идет на убыль.
Сгружают медики под песню уголь.
Сгружают лирики, сгружают физики
дрова и сахар, цемент и финики…
Евтушенко, «Москва-Товарная»
***
1 сентября порадовало. Сияло нежное солнце. А уловимый пьянящий запах осени витал повсюду.
Мыслов явился на склад даже чуть раньше и переоделся в раздевалке. Он подошел к станку. Работающий станок и крутящиеся вокруг него люди не удивили его. Эта картина ему казалась понятной и знакомой, хотя никогда он не видел ничего подобного. Петр сказал людям, которые крутились вокруг машины: «Я первый день сегодня работаю». Ему указали на начальника смены, Васю. В помещении рядом с лестницей, ведущей в офис, Вася объяснил, что да как: «Если ночная смена или выходные – мы здесь перекусываем, а днем в будние дни ходим в столовую обедать. Здесь можно найти меня, если я не вожусь с машиной». После чего отвел Петра в самый конец конвейера, где двое ребят паковали пивные кружки, скорее вытянутые, чем широкие. «Смотри, как ребята пакуют, в восемь одного сменишь», – сказал Вася. И Мыслов стал завороженно смотреть.
Кружки стояли типа на крупной железной кольчуге, которая двигалась. Эта кольчуга в виде длинной ковровой дорожки не прерывалась, как поручни или ступени эскалатора. По бокам от кольчуги начинались небольшие «подоконники», они не двигались, на них можно было поставить картонную коробку, потом взять кружки с движущейся кольчуги, засунуть их в коробку и закрыть ее. Для этого эти «подоконники» и были предназначены. Коробки заклеивались с помощью скотча. Для того чтобы заклеивать быстро, скотч вставлялся в специальную машинку. Люди стояли по бокам конвейера, напротив друг друга (их разделяли «подоконники» и кольчуга) и собирали идущие кружки.
Где-то без пяти восемь подошел пацан и сменил одного человека, а Мыслов сменил другого.
В коробках были разделительные картонные вставки, которые делили коробку на отсеки, в эти отсеки погружались кружки. Когда коробка заполнялась кружками, она закрывалась и ставилась на паллету или поддон. Так на поддоне вырастал небоскреб из коробок. После чего паллета отвозилась в сторону на гидравлической тележке, а на ее место ставилась новая, без коробок.
Петр наклонялся за восьмью кружками (в каждую руку по четыре), опускал их в отсеки, закрывал коробку и ставил ее на паллету очень быстро. Так он успевал собрать всего четыре кружки из каждого поперечного ряда (кольчуга же двигалась все время).
Остальные шесть кружек собирал Егор – парень напротив. Егор же подносил башни из пустых коробок и паллеты себе и Петру. Увозил на гидравлической тележке паллеты с коробками свои и Петра. И успевал, когда шли участки кольчуги без кружек, бегать курить в туалет. Егор успевал все.
Забегая вперед, скажу: таким вскоре станет и Мыслов.
На время перекуса Егора и Петра сменили женщина лет сорока – Люда – и парень – Витя.
Ребята же зашли в помещение, которое перед работой показывал Петру начальник смены, и сели за стол. Егор сказал: «Можешь заварить себе чай в чьей-то кружке, а вообще надо принести свою чашку. Делай бутерброды. Будешь лапшу?» Для бутербродов была нарезана булка, черный хлеб, колбаса и сыр. Можно было залить кипятком лапшу быстрого приготовления, но Петр только сделал себе чай в чьей-то кружке. Он не хотел есть. На еду отводилось минут пятнадцать.
После ночного обеда Егор и Петр вернулись к упаковке и сменили Люду и Витю. Когда кружки долго шли без пустых промежутков, Егор снял футболку, потому что ему было жарко из-за активной работы. Мыслов последовал его примеру. Двенадцать часов пролетели незаметно.