Страница 11 из 91
Глава 3 Царь говорит с духами
Старик в выпученными глазами и отвисшей челюстью не сводит с меня немигающего взора.
— Чего рот раскрыл? — хмыкаю я. — Даю тебе десять секунд на раздумья. Если не ответишь сразу, сверну тебе шею как гусю, время пошло…
Со стороны крыльца раздается бряцание оружия, топот армейских берцев и крики:
— Господин! Мы отбились в доме!
Наружу выбегают подранные и раненые бойцы. Около двадцати гвардейцев. Они застывают, увидев кругом трупы, а также меня, стоящего над их господином. Соображают, враг я или свой. Так-то они знают щенка, но в последние дни он же был в господской немилости.
— Папа! Папа!
Вперед вырывается стройная золотоволосая девушка. Успеваю рассмотреть гибкую фигуру, длинную золотую косу, не отличимую от пшеничных колосьев. Длинными стройными ногами она мигом преодолевает расстояние между нами и кидается обнимать Аркадия, прижав его голову к животу.
— Папа! Ты живой! — слезы льются из ее глаз, грудь под грязным платьем дрожит. А потом она замечает меня, с усмешкой наблюдающего за семейной идиллией. Глаза девушки тут же становятся надменными и злыми. Такими они, кстати, и отпечатались в памяти щенка. — Чего встал, ничтожество⁈ Уберись здесь! Закопай трупы!
— Старик, уйми свою глупую девку, — хмыкаю. — Или мне это сделать самому?
— Нет! — спешно вставляет Аркадий и ослабевшими пальцами сжимает руку дочери, — Радмила, молчи! Он убил всех приближенных Моржова, а его самого ранил и обратил в бегство!
— Что⁈ — вскидывается блондинка и зло шипит: — Папа, у тебя горячка! Это ничтожество ни за что не смогло бы…
— Мое терпение кончилось, — тихо бросаю, и крикливая девка замолкает, сама не понимая почему.
Быстрый шаг к блондинке. Она широко распахивает глаза от удивления и пятится назад. Я нависаю над ней, а девичий силуэт, наоборот, стал меньше и слабей.
— Стой, — хрипит Аркадий. Он бросает взгляд на застывших в стороне людей, но мигом сравнив наши уровни, понимает, что их сил не хватит меня одолеть. — Пожалуйста, Миша, не трогай ее.
— Отец, — брякает Радмила. — Что ты говори…
— Заткнись, дура! — рявкает старик, грубо оттолкнув дочь за спину. — Молчи всегда, когда разговаривают мужчины!
Блондинка с писком вся сжалась, зажмурилась и прижала руки к груди. Ее дыхание ускорилась. Девушка жалко пробубнила, с непонимающим ужасом глянув на меня:
— Но он же ничтоже…
— Я сказал — не зли его! — гремит побагровевший дед. — Он же нас прикончит, дура! Прикончит! Как Моржовых!
Девушка вздрагивает и совсем сникает. От дворянской осанки не остается даже призрака, теперь в грязном изорванном платье она мало чем отличается от обычной светловолосой крестьянки, разве что только худобой и красивыми аристократичными чертами лица.
Гвардейцы, по тону Лазарева почувствовав неладное, вскидывают автоматы.
— Господин…!
— Стойте там! — из последних сил кричит им Аркадий. — Не нападать!
Правильный ход, старик. Побереги бойцов, они мне еще пригодятся.
— Клятва, старик, — бросаю. — Шевелись уже. Иначе я убью тебя, твоих людей и твою дочь. Ты видел мою силу и знаешь, что это не бравада.
— Да, — понуро отвечает Аркадий.
Среди выживших бойцов семь Подмастерий и, может, три Мастера. Слабаки. Единственный кто мог бы сейчас уделать меня — Аркадий, но он ранен и ослаблен.
— Режь ладонь о карту, — киваю на 'джокера, воткнутого в землю. — И клянись душой в верной службе мне, Михаилу Федоровичу Романову, и всему роду Романовых, — он мешкает. — Иначе через минуту я оторву головы тебе и твоей дочери, — добавляю скучающим тоном, глянув на солнце, и эти слова действуют на обоих Лазаревых как электрошок.
Девушка вздрагивает и еще шире распахивает глаза, не зная куда деть взгляд, она понуро прилипает им к моему лицу — как мышка к пасти удава.
Старик же судорожно проводит ладонью по карте. Брызгают рубиновые капли, и глава спешно произносит:
— Я — Аркадий Лазарев клянусь душой в верной службе Михаил Федоровичу Романову, и всему роду Романовых, — торопливые слова звучат из старого морщинистого рта.
Конечно, он надеется, что клятва — это всего лишь пустое сотрясение воздуха, но уже скоро старик хватается за грудь и хлопает глазами. Духовная нить связала наши души.
Старик в шоке. Из меня вырывается веселый смешок.
— То же самое повторят все десять твоих магов, — азартно оскаливаюсь я, почувствовав в своей власти сильную душу. — Живо, старик!
Превозмогая усталость, Аркадий громко гаркает команды. Из толпы бойцов отделяются маги. Люди ничего не понимают, но выполняют приказы господина. Вскоре все маги поместья режут себе ладони и произносят требуемые клятвы.
Сжавшаяся в сторонке Радмила больше не смеет даже пискнуть. Девушку вообще парализовало. Она в полном ауте наблюдает, как ее могучий отец и лучшие гвардейцы клянутся в верности вчерашнему ничтожеству. Да, забавно выглядит.
— Наконец с этим закончили, — усмехаюсь я в бледное лицо Аркадия. — Для начала я кое-что проясню. Отныне вы связаны со мной духовной клятвой. Если простыми словами: ваши души мои. Предадите меня — умрете, — я поднимаю к небу раскрытую ладонь и чуть сгибаю пальцы, тут же все маги поместья хватаются за сердца и выпучивают глаза. — Доходчиво объяснил?
Вот тут главу и проняло. Хорошенько прям. Аркадий беспомощно хлопает ртом как рыба. Дошло до старика, куда вляпался. Ну ладно, дам ему пять минут оклематься. Я ведь не просто царь, а добрый царь.
— Видимо, доходчиво. А теперь дела, — я бросаю взгляд на главного гвардейца. Федор Богатырев, маг в ранге Мастера, стихия — земля. Сразу подобрался, смотрит на меня ожидающе. — Первое — отведите в лазарет своего главу, — киваю на избитого Аркадия. — Второе — съездите в Калач за отрядом «Бетта», они там связанные лежат, заберете у старосты. Всех развязать, кроме Павла — того кинуть в изолятор, остальным провести инструктаж о новых порядках в роду, доставить в поместье, — я задумываюсь: что еще? А, точно. — Здесь еще на первом переезде ждет в «тигре» рыжая девушка Ада. Велите ей возвращаться домой. Также скажите, что царь Мих…то есть барин Михаил ею очень доволен. Приказы ясны, гвардеец?
— Ясны, кроме одного момента, господин, — вытягивается в струну Богатырев. А следом за ним и остальные бойцы, в том числе и немаги, глядя на старших товарищей. Эх, люблю свой народ. Русские люди — люди простые. И умные. Раз клятва уже дана, то чего уже рыпаться? Поздно метаться. Надо выполнять.
— Слушаю, — киваю.