Страница 28 из 34
– Если твой папаша выполнит все наши требования, с тобой ничего не случится, – добавил один из его дружков. Троица изо всех сил вцепилась в кресло, но коляска почему-то шла туго. Высокая спинка закрывала от них Эрику, да и девчонка молчала наглухо, видно, онемела от страха.
– Ну что вы возитесь, дернуть не можете как следует? С такими хиляками только на дело ходить, – пропыхтел Сережка, безуспешно теребя каталку.
Обиженные дружки поднапряглись, что-то клацнуло, и коляской словно выстрелили. Сметая все на своем пути, она вылетела на середину дорожки, пару раз крутанулась и встала. Слегка постанывая и держась за ушибленный локоть, Сережка рванул следом, вцепился в ручку, развернул кресло к себе…
Вместо дорогостоящей американки в кресле сидел большой белый гусь! В зеленом десантном берете! С перевязью и кобурой! С пистолетом! Сергей потряс головой, зажмурился, открыл глаза… Да! В коляске действительно сидел большой белый гусь в десантном берете, а на его могучей груди висела кобура с тускло поблескивающим пистолетом!
– Ой… – тихо, но отчетливо сказал Сережка.
Презрительно покосившись на застывшего в ступоре мальчишку, гусь медленно, величественно расправил громадные крылья и отчетливо щелкнул клювом. И тут же пять ярких полос света уперлись в замаскированную троицу.
– Стоять, бояться! – заверещал голос, почему-то, наверное, от страха, показавшийся Сережке и его дружкам совершенно детским.
– Вот они, похитители, с поличным попались! – гаркнул еще кто-то. – Не отвертитесь!
– Интерпол! – металлически лязгнул третий голос. – Сдать оружие, поднять руки, лечь мордой в ближайшую лужу!
– Хана вам, парнишки, за международный скандал спровадят вас уран добывать, а там долго не живут, – лениво посочувствовал четвертый.
Такого незадачливые похитители вынести уже не могли. Тоненько подвывая от нечеловеческого ужаса, они ринулись в сторону школы. Тяжелая, словно каменная, рука обрушилась на ворот Сережки Дмитренко, и он свалился в траву. Кто-то безжалостно заломил ему локти за спину.
– Мурка, ты что, правда арестовать его хочешь? Что мы с ним делать будем? – прошипел Вадька прямо в ухо девчонке.
Разочарованная Мурка чуть ослабила хватку, и ее пленник тут же заячьим скоком рванул прочь. Увесистый пинок пониже спины придал ему дополнительное ускорение.
– Будет знать, как ухаживать за девушками в корыстных целях, – задыхаясь, пробормотала Кисонька. – Не смей вытираться моим париком, мне в нем еще неизвестно сколько ходить!
Вырвав у Севы пучок волос, она принялась аккуратно расчесывать его. Катька бережно снимала беретик с Евлампия Харлампиевича.
– Молодец, Харли, умница, – нежно ворковала она над своим любимцем. Вытащив из кобуры пистолет, она небрежно бросила его на дорожку. Послышался сухой пластмассовый стук.
– Когда у нас наконец будет настоящее оружие, а не эта игрушка? – возмущенно процедила Катька.
– Хороший пистолет, – обиделся Вадька. – Я его специальной краской выкрасил, смотри, как блестит, прямо как настоящий.
Кисонька уселась в коляску.
– Перестаньте ссориться. Нет, вы видели их физиономии, когда вместо меня появился Евлампий Харлампиевич!
– Гусь-десантник! Кто угодно перепугается! – хихикнул Сева.
Раскаты дружного хохота заглушили даже громкий стрекот цикад.
– Проводи нас до дырки и возвращайся на дискотеку, – смахивая проступившие от смеха слезы, попросил Вадька.
– Проверь, сухие ли у «Сэр-гея» штанишки, – хмыкнула Мурка.
Кисонька неожиданно посерьезнела:
– Господа компаньоны, а долго мне еще Эрику изображать? Настоящего похитителя мы ведь пока что так и не нашли.
– Не нашли, – с тяжким вздохом согласился Вадька.
Мурка и мальчишки пешком, Евлампий Харлампиевич под мышкой у Катьки и Кисонька в коляске не спеша направились к забору. Тропинка была узковата для такой большой компании, и Кисонька в ее громоздком кресле чуть приотстала.
– Мадама звонила, ругалась, что мы долго возимся. Как бы она не потребовала аванс обратно. Тогда точно фирму закрывать придется, расходы бешеные, одна неделя учебы в этой школе стоит, как весь мой товар в ларьке. – Сева озабоченно покачал головой.
– Мы уже все тайны этой проклятой школы раскрыли, кроме той, единственной, которая нам нужна, – с досадой бросил Вадька. – Что-то не клюет похититель на нашего живца.
– Может, он догадался, что Кисонька – ненастоящая американка? – обеспокоилась Мурка. – Кисонька, когда ты там без коляски шастала, тебя никто не мог увидеть? Кисонька, ты где? Кисонька!
Вновь дружно вспыхнули фонарики, столбы света заметались по дорожке. Тропа была совершенно пуста. Только у обочины дорожки, у кустов, поблескивали раздавленные стекла темных очков Эрики Саммерс…
Глава 19. Визит призрака
Кисонька сдернула тряпку с лица и с трудом перевела дух.
– Ну, если я выдержала такое, то теперь перетерплю все, что угодно, – тихонько пробормотала она, вглядываясь в темноту.
Последние полчаса были самыми сложными в ее жизни. Когда чьи-то руки, словно толстые змеи, вынырнули из вечерних сумерек и на лицо ей упал плотный, пахший застарелой пылью мешок, усидеть в коляске было почти невозможно. Инстинкты кричали: «Бей!» – вошедшие в плоть и кровь навыки требовали немедленного сопротивления нападению. Тем более что беспечные похитители отчаянно испытывали Кисонькино терпение. Уверенные в полной беспомощности своей жертвы, они постоянно подставлялись. Кисонька ясно, как наяву, представила: надо опереться о ручки коляски, подтянуться – и удар ногами в корпус отключит первого гада. Потом рывок вверх, и врезать головой в подбородок типу, толкающему коляску. Кувырок вперед, один взгляд на лица похитителей – и можно звонить ментам, сообщать, что дело о похищениях детей раскрыто. А дальше?…
Мерзавцы, запугавшие до полусмерти четырех малышей и не пожалевшие парализованную девочку, попытаются все выдать за розыгрыш. В лучшем случае они сознаются в неудачной попытке похитить Эрику Саммерс. Не-ет, не этого добивалась сыщица! Уж лучше она потерпит, сосчитает все повороты и ступеньки, выяснит, где их логово, и возьмет их «на горячем»! Тогда эти нехорошие собачки женского пола не смогут отвертеться!
Глаза ее постепенно привыкли к темноте. Очертив квадрат, поднимались к потолку стены. Слабо доносился звук капающей воды… Кисонька запрокинула голову. Наверху мрак постепенно поредел, чернота сменилась серым пятном. Похоже, она в погребе или подвале. Пока все совпадает с Вадькиными сведениями. Кисонька встала с кресла. «Будем надеяться, что у похитителей нет аппаратуры слежения», – подумала сыщица. Она подтолкнула коляску к стене, поставила ее на тормоз, влезла на спинку и вытянула руки. Да, самой выбраться трудновато. Впрочем, если поставить коляску в угол, упереться руками в стены… Стоп, а как ее сюда доставили? Через верх опустили? Вместе с коляской? Даже если там лебедка, проделать такой фокус им вряд ли удалось бы. Значит… Значит, где-то должна быть дверь.
Через пять минут, ощупывая стены, Кисонька нашарила крохотную зазубрину. Она провела рукой вверх: так и есть, маленькая дверца. Но как плотно она подогнана! Ручки нет, похоже, изнутри ее открыть нельзя.
Увлекшись этими исследованиями, Кисонька едва не попалась. Донесшиеся сверху шорох и шаги заставили ее метнуться к коляске. Она поспешно плюхнулась на сиденье и прислушалась.
– Эрика… Эрика… Эрика… – тихий, словно неземной шепот легкой вуалью прошелестел во тьме подвала. – Теперь ты наша, Эрика, ты принадлежишь нам!..
Кисонька нервно передернула плечами. Глупая мистика: похитители насмотрелись триллеров и теперь пытаются нагнать на нее страху. Но все же что-то жуткое было в этом еле слышном замогильном голосе во мраке. И Кисонька почти не играла, когда дрожащим голоском пролепетала:
– Who are you? Зачем меня сюда привозить? Я не хотеть тут быть. Я хотеть home, to my father [17]. Я есть американски гражданка. Я хотеть домой!
17
Домой, к моему папе.