Ядовитая пыль

Аксель каким-то образом пробил выход из пластиковой тюрьмы, и у него шла кровь из кулака, а волгары окружили его и щёлкали зубами. Аксель зарычал на них, и этот звук не походил ни на что, что Лауре доводилось слышать от него. Вибрировал сам воздух, щекотал тело и трепал волосы.

Звери вздрогнули, и на шкуре прошла рябь. Они опустили голову, а когда снова подняли, выражение морды утратило оранжевый отблеск. Все как один, они легли. Даже тот, который стиснул зубы на руке Гуннера.

— Это невозможно, — отрезал Эрл. — Пыль Болотного безумия действует несколько часов.

Аксель дико улыбнулся, и взгляд его очень подходил к этой улыбке.

— Я есть Стая. — Когда он сделал шаг вперёд, волгар двинулся вместе с ним.

И это их движение придало смелости.

— Я аномалия и житель Пустоши. Пусть это будет моим подарком Хейвену. — Лаура взмахнула рукой, и Эрл врезался в стену, разбив часть ламп. Он потянулся к ней ментальными пальцами, бесполезно царапая стену, которую Лаура воздвигла. Лаура выдержала его взгляд, позволив силе утянуть Эрла и впечатать в другую секцию стены. Разбилось ещё больше ламп, послышался треск и удар.

Снова.

И снова.

Она могла бы стереть его в порошок, если бы Аксель не сказал:

— Он мёртв, Лаура. Отпусти его.

Только тогда она загнала силу обратно в себя и сделала вдох. После чего заметила, что Аксель шатается. Она побежала к нему, но резко остановилась, когда звери образовали круг вокруг него, вперив взгляд жёлтых глаз в неё.

— Уберите свои пушистые задницы, — рявкнула Никки, и звери отошли.

Лаура упала на колени рядом с Акселем.

— Ты ранен.

— Жить буду, — простонал он. — А вот ты, может, и нет. Я же сказал тебе оставаться в безопасности.

— Мог бы и поблагодарить за то, что убила Эрла.

— Ты меня ослушалась.

— Я знала, что ты в опасности. Как я могла остаться?

— Ты пришла за мной, — тихо заявил он.

Слёзы наполнили её глаза.

— Всегда приду. Я тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю. — Он схватил её за руку и сжал.

— Проклятье, я сейчас заплачу, — протянул Гуннер.

— Иди на хрен, — огрызнулась Никки. — Дай им минутку. Мы победили.

— Чёрт возьми, мы победили, — прошептала Лаура, когда до неё внезапно дошло.

Купол теперь принадлежал им.

Эпилог

В результате самой большой удачи в истории, которую приписал себе Гуннер, оказалось, что Эрл потратил все силы на попытку уничтожения Хейвена. Он надеялся, что грандиозный разгром окупится благодарностью королевы. Как и многие страдающие манией величия и жадностью, он переборщил. Только после того, как Зара просмотрела все его записи, объявила их более или менее безопасными.

Похоже, об Эрле Эросе в Анклаве думали не очень хорошо. Учитывая расположение на дальнем краю королевства, у них было время закрепиться, прежде чем кто-нибудь заметит, что купол перешёл в другие руки. У них был дом. На данный момент. Лаура знала, что Аксель не рассматривал его как постоянный, и понимала его чувства. В этом месте было что-то неестественное.

Во-первых, в нём отсутствовала связь с природой. Но самая большая проблема в том, что они обнаружили в самом куполе. Резервуары с младенцами и Матери. В основном беременные, чьи мнения о жителях Пустоши напоминали, о том, как раньше Лаура сама заблуждалась. Ей трудно понять, почему они не хотят свободы. Разве они не слышали тех, кому причинил боль Анклав? Они захватили купол-инкубатор. Не только Лаура слышала призраков. Но при всей жуткости купола — это шанс перегруппироваться и спланировать.

План, который включал в себя отправку Гуннера, Кейси, Кэма и нескольких других на поиски интересных новостей — вроде как, о самопровозглашённом короле, который предложит свободу. Действительно ли существовало место, способное предложить убежище? Может, они смогут найти союзников до момента, когда Анклав придёт за куполом. Они бы даже согласились на руины. Будущее оставалось неопределённым, но жизнь продолжалась.

Салли родила ребёнка через неделю после того, как они захватили купол. Олиандер присутствовал при родах, рядом была Лаура, потому что Кайли не отставала от неё с вопросом:

— С моей мамой всё будет в порядке?

Лаура посмотрела на девочку и протянула руки, обнимая, как и обещала:

— Я позабочусь, чтобы с ней всё было в порядке.

Поэтому она взяла Салли за руку и предложила поддержку, а Олиандер приказывал ей тужиться. У Лауры закружилась голова, когда она смотрела, как вытягивается тело бедной женщины, и был момент, когда она подумала, что придётся нарушить обещание, данное Кайли. Действительно чудо, что Салли не разорвало пополам.

Олиандер бесцеремонно сунул, родившегося с громким криком и всего в крови, ребёнка и сказал:

— Заверни его.

Лаура не была уверена, что может двигаться. Благоговейный трепет наполнил при виде ребёнка. Совершенный во всех отношениях. Пара ног, пара рук, по десять пальцев на руках и ногах. Никакого хвоста. Или рога. Но удивительно яркие глаза. Ребёнок, за исключением одного пронзительного крика при рождении, не плакал. Не то, что некоторые малыши в яслях, которые никогда не останавливались. Лаура подошла к сложенному одеялу на стуле и запеленала малышку. Затем вышла из родильной палаты и обнаружила Кайли, уютно устроившуюся на коленях Веры. В тот момент, когда девочка заметила Лауру, вскочила и побежала навстречу, замедляясь по мере приближения.

Лаура улыбнулась.

— С твоей мамой всё хорошо. Смотри, кого я принесла. — Она наклонилась. — Поздоровайся со своей младшей сестрёнкой.

— Привет, сестрёнка, — сказала Кайли с улыбкой. — Я люблю её. А ты?

— И я, — с комом в горле произнесла Лаура. Теперь она могла утверждать, что любила ребёнка, Кайли, даже Олиандера… Да и всех в Хейвене.

В этот момент Лаура, наконец, поняла, почему Аксель ворчал, но всё же боролся за этих людей. Почему он жил так, как жил. Потому что любовь — это всё. И Лаура скорее умрёт, чем позволит Анклаву забрать это.

Патруль Анклава, как и ожидалось, заметил его и бросился в погоню.

Гуннер помолился Богу удачи и выжал полный газ. В зеркале заднего вида он видел, что увёл изрядное количество стражи. Ему нужно убедиться, что не так быстро их растеряет. Он перепрыгнул несколько дюн, радуясь, что больше не видит скрытых войск. В зеркале заметил, что толпа позади редела. Затем остановился на вершине следующей дюны и наблюдал, как они умчались прочь. Почему? Порыв ветра принёс облако мелкой пыли, заставив задуматься, не боятся ли они токсичности в воздухе.

Он родился на этих равнинах. Сделал свой первый вдох, задыхаясь от яда. Они сделали его сильнее. Но Гуннер не застрахован от всего. Ветер усилился, и он посмотрел в другую сторону, натыкаясь на тревожное зрелище. Воронкообразное облако надвигалось прямо на него. Пыльный зверь из воющих ветров и несущегося песка.

— Чёрт. — На нём уже были защитные очки, но открытая кожа была содрана. К счастью, шарф закрывал большую часть лица, а перчатки защищали кисти, хотя из-за отсутствия пальцев в перчатках пришлось стиснуть кулаки. Ветер продолжал дуть, и из-за отсутствия видимости казалось, что Гуннер даже не двигается. Он сделал единственное, что мог, — держался за байк.

Буря оказалась сильнее.

Ветер поднял их, и Гуннеру пришлось отпустить байк, чтобы защитить себя, пока его швыряло всё сильнее и сильнее. С лица сорвало защитные очки и тонкий шарф.

Даже под опущенными веками глаза горели из-за попавшего песка. Ветер заглушал каждый вскрик. Из лёгких вышибло весь воздух, прежде чем Гуннера, наконец, швырнуло на землю полумёртвым. Потерянным. Его следующим сознательным воспоминанием стал женский голос, с протяжным говором:

— Посмотри, что притащил кот.