Страница 2 из 49
Нос у нее покраснел при мысли о муже, который, без сомнения, разделял с нею нынешнюю радость, взирая на них откуда-то с горних высей. Конечно, госпожа Рупа Мера верила в реинкарнацию, но в минуты исключительного наплыва чувств она воображала, что покойный Рагубир Мера по-прежнему обитает в том привычном облике, в каком она знала его при жизни: крепкий, жизнелюбивый мужчина чуть за сорок. Таким он был еще до того, как в самый разгар Второй мировой изнурительный труд довел его до сердечного приступа. «Восемь лет прошло, уже восемь лет», – с горечью подумала госпожа Рупа Мера.
– Мамочка, ну-ну, не надо плакать, сегодня наша Савита выходит замуж, – сказала Лата, нежно, но не слишком-то участливо обнимая мать за плечи.
– Будь он рядом, я нарядилась бы в шелковое патола-сари[3], которое надевала еще на собственную свадьбу, – вздохнула госпожа Рупа Мера, – но вдове не пристало роскошествовать.
– Ма! – Лату всегда немного раздражала излишняя эмоциональность матери по любому поводу. – Люди же смотрят. Они пришли тебя поздравить, и им покажется странным, что ты плачешь в такой день.
Несколько гостей и в самом деле в эту минуту приветствовали госпожу Рупу Меру – творили намасте[4], улыбались. Сливки брахмпурского общества, как с удовольствием отметила мысленно госпожа Рупа Мера.
– И пусть смотрят! – ответила она с некоторым вызовом, но поспешно промокнула глаза платочком, надушенным одеколоном «4711»[5]. – Пусть думают, что я прослезилась от счастья. Ведь Савита выходит замуж! Все мои заботы и усилия – ради вас, но никто этого не ценит. Я выбрала для Савиты такого чудесного юношу, а все только и делают, что жалуются.
Лата припомнила, что из них четверых – двух братьев и двух сестер, только Савита – кроткая, добросердечная, белокожая красавица, ни разу не пожаловалась, безропотно приняв жениха, которого выбрала для нее мать.
– Какой-то он слишком худой, мам, – ляпнула Лата бездумно.
И это еще было мягко сказано. Ее без пяти минут зять Пран Капур был смугл, долговяз, нескладен и страдал астмой.
– Худой? И что же? Все нынче стремятся стать стройнее. Даже мне пришлось поститься весь день, при моем-то диабете! А уж если Савита слова поперек не сказала, то всем прочим тем более стоит порадоваться за нее. Арун и Варун все никак не успокоятся: как это им не дали выбрать жениха для сестрицы? Пран – достойный, добропорядочный, культурный молодой человек и к тому же кхатри[6].
Никто и не спорил, что тридцатилетний Пран – действительно достойный, культурный и принадлежит к правильной касте. И конечно же, Лате нравился Пран. Как ни странно, она знала его куда лучше, чем ее сестра, – во всяком случае, знакомы они были гораздо дольше. Лата изучала английский язык и литературу в Брахмпурском университете, а Пран Капур был известным тамошним преподавателем. Лата прослушала целый курс его лекций о елизаветинцах[7], в то время как Савита, его невеста, виделась с ним всего час, да и то в присутствии матери.
– К тому же Савита его откормит, – прибавила госпожа Рупа Мера. – Вот зачем ты все пытаешься омрачить мое счастье? И Савита с Праном будут счастливы – вот увидишь. Они будут счастливы, – повторила мать, нажимая на слово «будут». – Благодарю вас! Благодарю вас! – просияла она при виде очередных гостей, подошедших с поздравлениями. – Как чудесно – я мечтала о таком зяте, да еще из прекрасной семьи. Министр-сахиб[8] был к нам очень добр. И Савита так счастлива. Пожалуйста, угощайтесь, кушайте, прошу: нам приготовили вкуснейший гулаб-джамун[9], но из-за диабета я и после церемонии его не попробую. Мне даже гаджак[10] нельзя, а перед ним так трудно устоять, особенно зимой. Но кушайте, кушайте, пожалуйста. А мне надо пойти проверить, что происходит: время, назначенное пандитами[11], приближается, а жениха с невестой что-то не видно!
Она поглядела на Лату и нахмурилась. Да, с младшей дочерью будет не так просто, как со старшей.
– Не забудь, что я тебе сказала, – предостерегла она.
– Угу, – кивнула Лата. – Ма, у тебя платочек торчит из блузки.
– Ох! – спохватилась госпожа Рупа Мера, заталкивая беглеца за ворот. – И скажи Аруну, чтобы он соизволил серьезно относиться к своим обязанностям. А то стоят в углу с этой Минакши и болтают со своим недалеким дружком из Калькутты[12]. Он должен следить, чтобы все гости ели и пили вдоволь и радовались нашему празднику.
«Этой Минакши» была эффектная жена Аруна и ее собственная нелюбимая невестка. За все четыре года, по мнению госпожи Рупы Меры, Минакши совершила всего один стоящий поступок – родила ее любимую внучку Апарну, которая сейчас была тут как тут и тянула бабушку за шелковое сари кофейного цвета, стараясь привлечь ее внимание. Госпожа Рупа Мера пришла в восторг. Поцеловав внучку, она сказала:
– Апарна, держись рядом со своей мамочкой или с Латой-буа[13], иначе потеряешься. Что мы тогда делать будем?
– Можно мне с тобой? – спросила Апарна, которая, как водится, в три года уже имела собственное мнение и собственные предпочтения.
– Солнышко мое, я бы и сама хотела, – сказала госпожа Рупа Мера, – но я должна убедиться, что Савита-буа готова к замужеству. Она уже опаздывает. – Госпожа Рупа Мера снова бросила беспокойный взгляд на золотые часики – самый первый подарок ее мужа, которые за два с половиной десятка лет ни разу не ошиблись ни на секунду.
– Я тоже хочу посмотреть на Савиту-буа! – стояла на своем Апарна.
Госпожа Рупа Мера устало поглядела на Апарну и неопределенно кивнула. Лата подхватила Апарну на руки.
– Когда Савита-буа появится, мы вместе пойдем туда и я подниму тебя повыше, вот так, чтобы тебе было лучше видно. А теперь, может, давай поедим мороженого? Я бы не отказалась.
Апарна затею одобрила, как и большинство Латиных затей. Для мороженого никогда не бывает слишком холодно. Рука об руку трехлетняя и девятнадцатилетняя девочки направились к буфету. По пути на них откуда-то сверху просыпалась горсть розовых лепестков.
– Что хорошо для твоей сестры, хорошо и для тебя, – сказала госпожа Рупа Мера Лате, словно делая контрольный выстрел.
– Мы не можем обе выйти за Прана, – засмеялась Лата.
Еще одним организатором свадьбы был отец жениха – господин Махеш Капур, который являлся министром по налогам и сборам в штате Пурва-Прадеш. Собственно говоря, свадьба и проходила в его большом кремовом двухэтажном особняке Прем-Нивас, выстроенном в форме буквы «С». Этот фамильный дом располагался в самом тихом и зеленом жилом районе древнего и по большей части перенаселенного города Брахмпура.
Событие оказалось настолько из ряда вон, что весь Брахмпур день-деньской о нем судачил. Отец госпожи Рупы Меры, в доме которого и должна была проходить свадьба, за две недели до празднества ни с того ни с сего взъярился, запер свой дом и исчез. Госпожа Рупа Мера пришла в отчаяние. Тогда вмешался министр-сахиб («Ваша честь – наша честь») и настоял на том, чтобы лично организовать свадьбу. А что до слухов – министр их просто не замечал.
И речи не могло быть о том, чтобы госпожа Рупа Мера оплачивала свадьбу. Министр-сахиб об этом и слышать не желал. Не желал он слышать и о приданом. Он был старым другом и партнером по бриджу отца госпожи Рупы Меры, и ему нравилось то, что он видел в ее дочери Савите (хоть министр вечно забывал имя девушки). Он сочувствовал и помогал в трудной финансовой ситуации, ибо знал, что это такое. Во время борьбы за независимость он несколько лет провел в британских тюрьмах, и некому было позаботиться о его ферме или текстильной мануфактуре. В итоге доход от них был чрезвычайно скуден, и его жена и семья оказались в очень стесненном положении.
3
Патола-сари – плетеные сари с двойным икатом, обычно шелковые. Изготавливаются в Патане и относятся к очень изысканному виду одежды, когда-то их носили только члены королевских и аристократических семей. – Здесь и далее примеч. перев.
4
Намасте – индийское приветствие. Представляет собой поклон и жест – соединение ладоней перед собой.
5
«4711» – марка одеколона, по сей день выпускаемого немецкой компанией Mäurer & Wirtz, один из самых старых парфюмерных брендов, известных во всем мире.
6
Кхатри – преимущественно индуистская каста торговцев северной Индии и Пакистана, в основном из региона Пенджаб, которая представила много значимых фигур в сикхизме, включая всех сикхских гуру.
7
Елизаветинцы – условный термин, применяемый к английским писателям (прозаикам, поэтам, драматургам) конца XVI – начала XVII в., творившим в периоды царствования королевы Елизаветы I Тюдор (1558–1603) и короля Якова I Стюарта (1603–1625).
8
Сахиб – уважительное обращение на персидском языке и хинди. Употреблялось как титул, добавляемый к должности или званию.
9
Гулаб-джамун – в индийской кухне сладкие шарики из сухого молока со щепоткой муки, обжаренные во фритюре из масла гхи и поданные в сахарном сиропе.
10
Гаджак (гачак) – десерт, сладкие козинаки из кунжута и арахиса.
11
Пандит (ученый, санскр.) – в Индии почетное звание ученого брахмана, а также человека высокообразованного в области классической индийской литературы на санскрите. Брахман, названный пандитом, занимается повседневной религиозной практикой, помогает людям разных каст в изучении религиозных основ индуизма, проведении ритуальных мероприятий, назначении даты свадьбы, момента зачатия ребенка на основе индийской астрологии.
12
Калькутта (с 2001 г. Колката) – город в дельте Ганга на востоке Индии, столица штата Западная Бенгалия, второй по площади город в Индии.
13
Буа – сестра отца (хинди).