Страница 44 из 47
– Я тоже этого хочу, – киваю я, – И очень рада, что мы с тобой смогли договориться.
– И я рад… А теперь, когда деловая часть нашей встречи позади, предлагаю это отпраздновать.
Не дожидаясь моего согласия Митя машет официанту. Тот подходит, достаёт из принесённого ведёрка бутылку Мадам Клико, открывает её профессионально, без хлопка и разливает золотистую жидкость в два изящных тонконогих бокала.
– Мить, не стоило так тратиться… Я оплачу половину счёта, – я действительно не понимаю, зачем он это делает.
– Ну какие траты, Маш? О чём ты, в самом деле? У нас же с тобой своего рода прощальный ужин. И я настаиваю, чтобы этот ужин прошёл за мой счёт. Даже не возражай! Вряд ли нам когда-нибудь ещё доведется вот так посидеть вдвоём в ресторане. Мне хотелось бы запомнить сегодняшний вечер. Ну и, в конце концов, ты мне это обещала. Не так ли?
Митя подмигивает мне как-то чрезмерно игриво. На секунду по телу холодок пробегает. Не по себе. Не пойму почему, но ощущение не очень приятное. Как про это говорят? «Как будто бы кто-то прошёл по твоей могиле». Так кажется?
Да ну нафиг! Что-то совсем у тебя, Маш, нервы расшалились. Мы в общественном месте, тут полно людей. Что он может сделать такого страшного, даже если бы был способен на это? Да и потом: да, он – гулящий урод и лжец, но не маньяк и не чудовище, в конце-то концов!
Ощущение опасности быстро развеивается. Муж, тем временем, подымает свой фужер, смотрит на меня вопросительно.
– Хорошо, Мить, – сдаюсь я, – Только я не голодна, да и засиживаться сильно долго не смогу, так что давай без горячего. Если хочешь, то себе заказывай, но я – пас.
– Ох, ты многое упускаешь. У них тут очень хорошо кормят. Думал побаловать тебя напоследок. Но, хозяин – барин, как говорится. Неволить не стану.
Улыбаюсь ему, стараясь, чтобы эта улыбка слишком вымученной не казалась.
– За наше свободное будущее, – Митя дзинькает своим бокалом о мой, – Будь счастлива, Мышка.
Глава 49
Воробей
– Проходите, Георгий Максимович. Присаживайтесь.
Казанцева хмурится. По выражению её лица понимаю, что ничего хорошего мне этот внеплановый вызов к главврачу не сулит.
– Знаете зачем я Вас к себе вызвала? – спрашивает она сурово.
– Нет, Ольга Вячеславовна. Если честно, то понятия не имею.
Я действительно в некотором недоумении. Не получается сообразить, чем она может быть недовольна. В отделении у меня всё более чем хорошо. Неприятных инцидентов не было, жалобы тоже не поступали. Штат укомплектован и к работе персонала вопросов нет. Что же такого могло случиться, чтобы она так разозлилась? Неужели кто-то накосячил, а я не в курсе?
– Понятия не имеете значит? Ну что ж, давайте я Вам немного помогу. Фамилия «Фадеев» Вам ни о чём не говорит? – не давая ответить, она протягивает мне несколько исписанных тетрадных листков, – Вот, собственно, Георгий Максимович, жалоба на Вас от Фадеева и заявления от двоих Ваших коллег, которые непосредственными свидетелями всего этого учиненного Вами безобразия были. Ознакомьтесь, если Вас не затруднит. Хочу услышать, что Вы мне на это сказать можете.
Молча беру из её рук бумажки. Читаю и меня просто в жар бросает:
«…сообщаю Вам, что заведующий отделением гинекологии, Воробьёв Георгий Максимович, пользуясь своим служебным положением, а также эмоциональной неустойчивостью пациентки, Фадеевой Марии Викторовны, принудил последнюю к регулярным контактам сексуального характера. Я, Фадеев Дмитрий Алексеевич, являясь законным супругом Фадеевой Марии Викторовны, уведомляю Вас, что Воробьёв Г.М. своими действиями нанёс серьезный урон психическому здоровью моей супруги, что подтверждается….»
С брезгливостью отбрасываю от себя эту мерзость:
– Ольга Вячеславовна, это всё – не более, чем гнусная клевета. Никаких личных отношений у нас с Марией Викторовной не было…
– Вот как? Однако! А вот старшая медсестра с Вами бы не согласилась. Или она тоже Вас оговаривает? И не только она, но ординатор Вашего отделения.
Она приподнимается с места, протягивает руку и забирает отброшенные мной бумаги.
– Не хотите читать? Хорошо. Но если муж пациентки на Вас клевещет, то как Вы можете объяснить заявления Ваших коллег? Вот, Вероника Георгиевна в докладной пишет, что Вы Фадеевой оплатили севисную палату, где неоднократно с данной пациенткой уединялись, запретив персоналу туда в это время входить. А Алёшин сообщает о том, что Вы с Фадеевой в кабинете запирались, после чего оттуда доносились недвусмысленные звуки… Мда. А муж пациентки утверждает, что сейчас Мария Викторовна проживает у Вас. Что Вы её буквально из семьи увели, держите у себя дома, манипулируете ею, подбиваете к разводу с супругом. А женщина, между тем, не в себе и ей требуется срочная помощь специалиста, что подтверждается её психиатром.
– Ложь!
– А Вы голос-то на меня не повышайте! – одергивает меня главврач и добавляет вздыхая – Георгий Максимович, если честно, то меня вот этими Вашими интрижками не удивишь. Я за годы работы тут на всякое насмотрелась… Ну закрутили роман с пациенткой – не Вы первый, не Вы последний. Не одобряю, но всякое бывает. Но вот чтобы так нагло и откровенно, не заботясь о репутации больницы… Вы знаете, что её муж мне ультиматум поставил? Или я Вас увольняю, или он на нас в суд подаёт. И хорошо бы просто в суд, так нет же - он нам обещает всю эту грязь в ведущих СМИ осветить. Вы хоть понимаете какой это будет скандал? Осознаете как Вы меня и всю нашу больницу подставили?
Практически не слушаю её. В голове одна мысль – если этот мудак со мной вот так, то что он с Машей сделать может? Необъяснимое беспокойство накатывает. Хочется немедленно Мышке набрать, услышать её голос, понять, что в данную минуту ей ничего не угрожает.
– Так что, Георгий Максимович, выбора Вы мне не оставили. Или Вы сейчас заявление на увольнение по собственному желанию пишите, или я Вашу ситуацию на рассмотрение в дисциплинарную комиссию направляю. Сами понимаете, что во-втором случае на нормальную работу по специальности можете уже не скоро рассчитывать. Я Вас в любом случае уволю. Так что предлагаю расстаться полюбовно и жизнь друг другу не усложнять, – она пододвигает ко мне ручку и чистый лист бумаги.
Как с отработкой быть? – спрашиваю устало. Спорить нет никакого желания. Хочется скорее покинуть её кабинет и выйти на связь с Машей.
– Отрабатывать не нужно. Пойдёте в досрочный отпуск на две недели, с последующим увольнением. Через две недели приходите за документами. Расчёт Вам на карту переведём. У меня на этом всё. Жаль, что так вышло, конечно. Но тут уж Вам только себя винить можно.
Киваю, подписываю своё заявление и спешно покидаю её кабинет. Странно, но кроме беспокойства о Маше, никакого негатива не ощущаю. Должен был бы почувствовать себя оскорбленным, раздавленным, но ничего этого и в помине нет. С голоду не помру – кое-какие сбережения у меня имеются. Ну а потом устроюсь в другое место. Не думаю, что с этим проблемы возникнут. А сейчас, возможно, всё это и к лучшему – смогу с Мышкой быть пока все траблы с её мужем не разрешатся.