Желаете вернуться домой?

— Простите, господин Нотан, — смутилась Эсми и понурила ушки. — Кажется, из-за госпожи Шарли мы немного отвыкли готовить обычные порции…

— Так, — посерьёзнел я. — Она же вас не разорила?

— Нет, что вы, — замотала головой Латика. — Господин Лаэнвель исправно покрывает все расходы. Вам не о чем беспокоиться. И если вы уже сыты, мы немедленно уберём лишнее. Вам ни к чему есть через силу!

— А кто сказал, что я ем через силу? Всё вкусное! Ничего не оставлю!

И, хотя я сам это сказал, в конце обеда мне казалось, что достаточно ткнуть мне в живот пальцем, как я немедленно лопну.

Но для ещё одной кружечки чая найдётся же место? Для простого чая, без добавки десертов. Уверен, что найдётся.

Пока горничные неспешно убирали со стола и мыли посуду, я прихлёбывал чаёк и прикидывал, смогу ли вообще подняться со стула после всего этого. Ужасно. Нельзя столько жрать. Но ведь вкусно было! Как тут отказаться?

Безвольный раб желудка.

А ведь Шарли съедает ещё больше… Вон, кастрюли на печи оставлены как раз для неё…

— У вас есть на сегодня какие-либо планы, господин Нотан? — спросила Латика, когда девушки закончили мыть посуду.

— Дела… Как минимум, одно точно есть, — расслабленно кивнул я и поставил кружку в сторону. — Сейчас им и займусь. Эсми, Латика, присядьте.

Растерянно переглянувшись, горничные послушно уселись напротив, а вытащил из кармана приготовленные бумаги.

— Кхм… Вообще, я собирался вручить их вам ещё до своего исчезновений, но обстоятельства сложились иначе. Сегодня я исправляю эту оплошность, — с этими словами я протянул листы горничным. — Не знаю, сообщал вам Лаэнвель или нет, но я выкупил у него ваши договора о найме и отныне вы можете работать исключительно на меня. Если захотите, конечно. В этих бумагах изложены пункты соглашения, которое я вам предлагаю. Лишь вам решать, поставите ли вы свою подпись, но я буду рад, если вы согласитесь.

Да и, в общем-то, будут ли у них причины для отказа? Новый контракт разительно отличается от того, что в ходу в эту эпоху, давая много приятных бонусов и гарантий.

— Владыка… Вы серьёзно?..

Похоже, старый эльф даже полсловом не обмолвился. Ну, что же, тем приятнее окажется приготовленный мною сюрприз!

— Абсолютно. Просто возьмите и прочитайте.

— У меня… У меня просто нет слов, господин Нотан!.. — сбивчиво пробормотала Латика. — Конечно же мы поставим подписи. Где это нужно сделать?

— Так не годится, — помотал я головой. — Всегда нужно внимательно изучать то, что подписываешь. Запомните — всегда.

Девушки вновь переглянулись.

— Как скажете, Владыка! — хором ответили они и приступили к чтению.

Как я ожидал и надеялся, на их лицах цвёл пёстрый букет из эмоций замешательства, смущения, предвкушения и радости. Но почему-то, чем сильнее они углублялись в текст договора, тем чаще в этом букете проявлялись растерянность и непонимание.

Я пока не понимал, где накосячил, но под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия.

Судя по взглядам девушек, они закончили чтение, но продолжали смотреть в текст, словно о чём-то размышляя. Эсми и вовсе понурила уши.

— Ммм… Что скажете?.. — осторожно поинтересовался я, внутренне готовясь к худшему.

Латика, выдохнув, положила свой листок на стол и взглянула на меня:

— Кхм. Господин Нотан, ваш договор найма выглядит хорошим и щедрым, но в нём есть много вещей, которые мне непонятны. Например… что такое «отпуск»?

Глава 21

Начало списка

Как выяснилось, накопленные за пару столетий развития и борьбы достижения земных профсоюзных объединений, оказались слишком передовым опытом для местных порядков и традиций. Если суть больничного Эсми с Латикой ещё как-то осознали, то вот понятие отпуска стало для них чем-то вопиющим и немыслимым.

Это ж надо, господин Нотан желает регулярно отсылать их куда-то на целый месяц! Да ещё и деньги за это платит! Неужели Владыка устаёт от их общества и время от времени не хочет их видеть? Это значит, что они плохо исполняют обязанности! Настоящий позор для всякой уважающей себя служанки при доме знатного господина!

Если Латика ещё как-то сохраняла самообладание, то Эсми чуть не разрыдалась.

У меня ушло немало времени на то, чтобы всё объяснить, но по итогу контракты пришлось переписывать с учётом мнения девушек. Доходило до смешного, но я был вынужден буквально торговаться за то, чтобы они чаще отдыхали и могли больше внимания уделять своей жизни. В итоге сошлись на одном выходном в месяц и двух отпусках по неделе каждый в течении года, который девушки могли не брать, если не считали нужным. И что-то мне подсказывало, что они не собирались этого делать.

Пункт о больничном вредные девчонки милостиво согласились оставить, но я быстро догадался, что они просто решили пойти навстречу моему капризу. Почему бы и не пойти, если в городе есть целительница, способная излечить любую хворь? Да и сам я кое-что умею. В общем, болеть они точно не планировали.

Я не был уверен, из чего проистекает причина подобного упрямства. Из завидного трудолюбия? Или же у местных, не избалованных многочисленными выходными, праздниками, отпускными поездками и широким выбором развлечений, работа была просто привычкой, за пределами которой они просто не представляли, чем себя занять? Если так подумать, Эсми и Латика ведь жили прямо здесь, и особнячок покидали разве что для походов за продуктами. Своим новым договором я давал им множество отгулов, но чем они будут заниматься в это время? Бездельничать в комнате для прислуги?

Что-то я сильно сомневаюсь.

Отдыхать в праздники девушки и вовсе отказались наотрез.

«Кто тогда организует для вас этот самый праздник, господин⁈», хором заявили они с горящими от негодования взглядами.

Я лентяй, выросший в эпоху лентяев и всяческого облегчения труда. Подобной самоотверженности мне было просто не понять. Чую, если создать здесь робот-пылесос, они его просто сожгут с особой жестокостью за покушение на их обязанности.

Ну, хотя бы против повышения жалованья не выступали. Как и не сказали ничего против исчезновения из договора пункта о «безропотном исполнении капризов как обычных, так и требующих близости страстной». Однако не думаю, что это хоть как-то повлияет на их коварные ночные атаки.

Случившееся вчера заставило меня серьёзно переосмыслить свои будущие планы на найм работников. Я не сомневался, что Эсми с Латикой несколько трудолюбивей и преданней среднестатистического в вакууме тельварца и на деле вокруг хватало потенциальных лентяев, кто с радостью вцепится в законную возможность полодырничать. Но будут и те, кто нововведение не поймёт, порождая разные кривотолки и подозрения. Так что тут был тот самый случай, когда не стоило спешить нести людям добро. Своевременный отдых был очень важен для продуктивности труда и хорошего настроения людей, но вводить новый уклад стоило без спешки.

Впрочем, у меня было достаточно времени всё это хорошенько обдумать, ведь я только начинал вливаться обратно в жизнь города. Правда, как мне казалось, старт получался чересчур резким, ведь за одно лишь это утро я объехал с Лаэнвелем уже половину города, а ещё даже не настало время обеда! Если точнее, вместо обеда у меня была очередная речь, уже пятая за сегодня.

— Братья и сёстры, верные и чистосердечные сыны и дочери нашей Богини! Вы пережили тягостные времена, полные неопределённости и сомнений. Но мне отрадно видеть, что вы не теряли присутствия духа и доверились словам успокоения и ободрения, что ниспослала вам Мать мира! И плоды вашей воли, вашей самоотверженности и уверенности в будущем я вижу сейчас здесь! — я развёл руки, словно охватывая возвышающиеся за моей спиной статую Аллегри и стены начатого возводиться храма. — Плоды вашей преданности Богине Аллегри и вере в Неё! — я повернулся лицом к будущему религиозному сердцу города. — В каждой линии сей великолепной статуи я вижу ваши надежды и стремления, в каждом камне будущего храма я чувствую ваше единство и непоколебимость! Я вижу, что не только мастера, но и все горожане вложили себя без остатка ради этого дела. И, как апостол Богини, я хочу поддержать чаянья Её детей и благословить их, дабы ничто не смогло омрачить результаты вашего труда и самоотдачи!