Чернила

Клара вдруг засуетилась, борода задрожала от движений, пока она бежала к Ирен. Но, когда она подошла ближе, Ирен поняла, что она не шла быстро, а ее борода двигалась сама. Как еще одна рука или хвост, она потянулась к Ирен, но Клара шлепнула по ней.

— Милая, мы давно тебя не видели!

— Мне нездоровилось, — тихо ответила Ирен, следя, чтобы длинные рукава платья скрывали татуировки. — Мне нужно увидеть Букера. Он сказал прийти к нему через две недели.

Клара посмотрела на ее руки, потом на ее лицо.

— И время уже прошло?

— Да, мадам.

— Что ж, — Клара оглянулась на остальных, посмотрела на Ирен. — Букер немного занят этим вечером, милая. Может, тебе стоит поискать его завтра.

Занят? Но он сам сказал, когда приходить.

Но это было ожидаемо. Она поцеловала его. Она перешла черту, повернула их отношения к не удобным для него. Хотя отношений и не было. Они были знакомы, но оставались незнакомцами, как те, кто прошел мимо друг друга на улице пару раз.

Злиться из-за этого было глупо. Он не хотел ранить ее, просто посылал сообщение.

Она была одна в толпе людей всю жизнь. Могла продолжить это и в этом доме.

Кивнув, Ирен попятилась из кухни.

— Простите, что помешала. Я пойду к себе.

— Тебе всегда рады на ужине, — ответила Клара с улыбкой.

Она покачала головой.

— На это у меня пока не хватит сил.

Другой голос перебил их на кухне. Даниэль вытащил руки, покрытые пеной, из рукомойника и указал на задний двор.

— Но Букер этой ночью на кладбище. Он всегда там в такие ночи.

Все затихли, смотрели на мальчика, словно он не должен был так говорить. Но почему они не хотели, чтобы она знала? Букер поручился за нее. Не было смысла скрывать его от нее.

Клара кашлянула в кулак, Великан шлепнул Даниэля по затылку и повернул юношу к заданию.

— Милая, — начала Клара, — думаю, тебе стоит не трогать Букера ночью. Это годовщина смерти его жены и… ему нужно побыть одному.

Он был женат? Но выглядел молодо.

Ирен знала, что не должна была трогать его. Уважать его пространство было первым, что она должна была делать после своих глупых действий. И она мягко улыбнулась и ответила:

— Понимаю. Я пойду к себе.

— Конечно, милая. Я принесу тебе ужин позже.

— Я найду еду в холодильнике. Мне стоит поспать.

Ей не нравилось врать Кларе, особенно, когда та так сильно помогла Ирен. Женщина была как мать всем в доме. Но Клара перегибала с защитой, и Ирен казалось, что ей нужно действовать.

Клара похлопала ее по плечу и повернулась к кухне. Остальные снова двигались, словно танцевали на кухне, как на сцене. Им было просто вместе. Она всегда думала, как это будет. Ощущать себя удобно рядом с другим человеком, знать, что он сделает, задолго до того, как он подумает об этом.

Вздохнув, она развернулась, ушла от них. Она миновала столовую и гостиную, убедилась, что ее никто не видел, и вышла в заднюю дверь.

Она не знала, что Букер делал на кладбище, но собиралась выяснить.

«Люси Пинкертон». Имя на надгробии могло быть с этим связано. Но могила была старой. Или Букер не старел, как нормальный человек — она не удивилась бы — или это не была могила его жены.

Гранит обсыпался по краям надгробия Люси. Мох вырос в буквах, и вокруг было тихо. Словно землю не беспокоили веками.

Но свет привел ее на кладбище до этого. То была Люси? Или жена Букера хотела, чтобы она что-то поняла.

В голове Ирен крутились варианты. Она хотела, чтобы духи, ходящие за ним, умели говорить. Так было бы проще разобраться, даже если их облик пугал.

Она шла по траве, покрытой росой. Луна была высоко на горизонте, почти полная, без тонкого кусочка. Но эта луна все равно была самой красивой за долгое время.

Ирен смотрела на серебристый свет, вдыхала тепло ночного воздуха. Они звали это индийским летом. Внезапную волну жара, которая наполняла воздух влагой и мешала дышать.

Но ей нравился такой жар. Зимой всегда было холодно, хоть на юге мороз был не так силен. Жар придавал ощущение, что она могла носить все, что хотела. Что она могла побыть снаружи в короткой юбке, даже если ее воспитание называло это грехом.

Она все еще любовалась луной, может, потому поздно заметила духа. В один миг она смотрела на небо, в другой ладонь сжала ее лодыжку.

Она тихо вскрикнула, посмотрела на духа, выбравшегося из земли. У него не было глаз, просто дыры на лице, направленные на нее, пока он отчаянно пытался понять, кого поймал. На ладонях не хватало кусков плоти, часть зубов уже выпала изо рта.

— Помоги…

— Прости, — выдохнула она. — Не могу.

Ирен стряхнула его руку и побежала к кладбищу.

Они когда-нибудь оставят ее в покое? Духи, которые чего-то хотели. Они будут и дальше выбираться из могил, хватить ее, за что могут, и вытягивать из нее душу.

Не в прямом смысле. Они не пытались украсть ее смертную душу.

Пока что.

Она побежала по высокой траве, которая била ее по ногам, портя, скорее всего, зеленый бархат одолженного платья. Потом придется все объяснять Эвелин, но та штука была за ней. Бедная душа, которая не хотела ее напугать. Она напоминала себе это, замедляясь.

Кладбище возникло перед ней, озаренной луной, худшее место для нее. Там будет больше душ. Больше существ, которые чего-то хотели от нее.

Но и он там был. Мужчина, вышедший из теней как демон, но внутри которого точно был ангел.

Ирен выдохнула и прошла на кладбище. Она будет терпеть ради него, подавляя свой страх.

Найти Букера было не сложно. Он растянулся на надгробии, скрестив лодыжки, убрав руки за голову. Сигарета свисала с губ, он выдохнул дым, и тот потянулся к небу.

Он был без рубашки. Татуировки тянулись по его телу, и она не видела чистую кожу. Жуткие существа, львы, тигры, даже дракон были на его теле. Цепи обвивали запястья. Хоть она не видела вторую руку, там точно тоже была такая татуировка.

Сильнее всего поражала татуировка в центре его груди. Букет цветов, мертвых и увядших, прямо над его сердцем.

Что заставило его сделать такую татуировку?

Она шагнула ближе, ее ноги хрустели гравием, который когда-то был мощеной дорожкой, когда люди ходили сюда чаще.

Он не пошевелился, просто выпустил еще дым и пробормотал:

— Я думал, что сказал тебе держаться подальше.

— Ты такого не говорил, — ответила она, ветер подхватил ее ответ и понес в ночь. — Ты сказал найти тебя.

Ирен смотрела, как его плечи напряглись. Его тело застыло от осознания, что она его нашла. Он быстро прогнал реакцию и изобразил обычную маску. Но она увидела это. Она знала, что он реагировал на нее так же, как она на него.

Когда он не ответил, она сделала еще пару шагов ближе.

— Ты сказал подождать две недели. Они прошли.

— Я не думал, что это случится сегодня, — прошептал он.

— Порой время так делает с людьми.

— Как? — он подвинулся, посмотрел на нее темными глазами. Глазами, видевшими слишком много в жизни и теперь желающими, чтобы она прогнала боль.

— Удивляет их. Порой все хорошее, что мы сделали в жизни, резко возвращается.

— Ты мой подарок за то, что я был хорошим? — он фыркнул, сигарета выпала из его рта. Она стукнулась о камень под ним с тихим шипением. — Ангел, я никогда не был хорошим. Что это говорит о тебе?

Она пожала плечами.

— Может, я потратила слишком много времени рядом с плохими людьми, зовущими себя хорошим.

Он сел на камне, ноги свесились с края. Он сжал надгробие сильными пальцами, впился в него с силой. Букер смотрел на ее ноги долгое время, а потом поднял голову с яростным огнем в глазах.

— Я не хороший человек, притворяющийся плохим.

Ирен заметила бутылку алкоголя у могилы среди травы. Он склонился, и стало видно много бутылок, лежащих так, словно он их выбросил, когда они опустели.

Она не могла винить его в поиске помощи на дне бутылки. Если это была годовщина смерти его жены, то он заслуживал любую помощь, чтобы пережить это.