Страница 40 из 56
— А твоему племяннику нравится в школе, в которую он сейчас ходит?
Я пожимаю плечами. Лёва слишком умный для простой общеобразовательной школы, ему бы в гимназию какую-нибудь пойти или в лицей. Но они либо слишком далеко находятся, либо там уже все места заняты.
— Не совсем. Но Лёва привык. Хотя он бы не отказался от гимназии с математическим уклоном. Он точные науки больше всего любит. А почему ты спрашиваешь?
— Я бы мог поспособствовать тому, чтобы Льва перевели в хорошую школу.
— Нет, — мотаю головой. — Лара вряд ли согласится. Она до сих пор алименты с бывшего мужа не выбила, что уж говорить о помощи от незнакомого человека.
— Понял. Моё дело предложить, — он улыбается и допивает кофе. — Ты не голодна? Может, десерт попробуешь?
— Рядом с тобой у меня кусок в горло не лезет, — признаюсь я с тихим смешком.
Глаза Владимира темнеют, он тянет меня за руку и вновь целует. Да так жарко и глубоко, что земля из-под ног уходит, а из горла вырывается пошлый стон. Он оставляет дорожку поцелуев на моей шее, приникает губами к пульсирующей венке. Горячечное волнение превращается в огненный шар. Он разрастается в животе, охватывает всё тело, и я жалею, что мы сейчас не дома.
Владимир будто мои мысли читает, потому что спрашивает:
— Поехали отсюда?
Я могу только кивнуть. Мы оба хотим одного и того же. Я прошу включить музыку, когда мы садимся в салон автомобиля. Хочу отвлечься.
Тихая мелодия льётся в уши, успокаивает. Я поглядываю на Владимира, на то, как он уверенно и плавно ведёт машину.
— А Елена Леонидовна ещё дома? — вспоминаю я. Не хочу, чтобы кто-то подглядывал за нашим счастьем.
— Нет, я её отпустил. Она вернется только завтра вечером.
— Отлично, — мои губы расплываются в улыбке.
Значит, мы с Владимиром будем одни. Совсем одни. Как же волнительно!
— Тебе не нравится Елена Леонидовна? — с ухмылкой спрашивает Владимир. Подтрунивает надо мной?
— Очень нравится. Она милая и добрая женщина.
— Да. В своё время она меня очень поддерживала.
В дом мы не заходим, а залетаем! И на пороге начинаем целоваться. Я задыхаюсь от желания, трогаю Владимира, вдыхаю его запах, шепчу какие-то бессвязности. Моя одежда падает на пол, я расстёгиваю пуговицы на его рубашке, пальцы дрожат, дыхание рваное и тяжёлое.
Сумасшествие — вот, как можно назвать то, что между нами происходит. Мы даже до спальни не добираемся. Только до гостиной. Прикипаем друг к другу, забыв обо всём на свете…
— Как ты относишься к домашней еде?
— Положительно, — отвечает Владимир.
— Тогда я что-нибудь приготовлю, ты не против?
— Нет, конечно. Как я могу быть против? — он нежно меня целует и начинает одеваться. — Мне нужно сделать пару звонков, а потом я подойду к тебе на кухню, хорошо?
— Да, — встаю на цыпочки и чмокаю его куда-то в шею. Смеюсь от того, что ноги совсем меня не держат, даже до губ не дотянулась.
Владимир с пониманием улыбается, подмигивает мне и уходит. Я заглядываюсь на его мускулистую спину, головой качаю. Кто бы мог подумать, что я буду счастлива с человеком, которого знаю всего лишь две недели. Жизнь иногда преподносит нам приятные сюрпризы.
Пока Владимир решает какие-то рабочие вопросы, я занимаюсь готовкой. Только делаю это по собственному желанию. С Пашей кулинария превратилась в скучную рутину, а сейчас я действительно хочу приготовить обед своими руками.
Нахожу в холодильнике море ингредиентов, но особо не заморачиваюсь. Не то настроение. Хочется чего-то простого и вкусного. Я запекаю мясо в духовке, нарезаю овощи для салата и больше всего времени убиваю на соус. Первый вариант получается слишком томатным, с ярко выраженной кислинкой, поэтому я делаю сливочно-грибной соус. Рецепт подсмотрела у одного блогера. С мясом этот соус идеально сочетается.
— Вкусно пахнет, — замечает Владимир. Он по-прежнему без футболки. Я смотрю на его красивое тело и забываю, что пора бы мясо из духовки достать.
— Через пять минут всё будет готово.
— Тебе помочь?
— Нет.
Владимир садится за стол и наблюдает за мной с улыбкой. Я чуть не роняю тарелку, но быстро привыкаю к мужскому пристальному взгляду. Это даже приятно, когда все твои действия вызывают восхищение. Лукавый блеск в глазах Владимира не остаётся незамеченным.
— Ты прекрасно готовишь, — как будто с удивлением произносит он, когда пробует мясо.
— Да нормально, — пожимаю я плечами. — Женщина обязана вкусно готовить.
— Моя мама отвратительно готовит, но ей это никогда не мешало.
— На самом деле я повторяю фразу, которую тысячу раз слышала в детстве. Сначала от бабушки, потом от мамы, — признаюсь я. — Поэтому меня учили готовить лет с трёх, наверное. Да мне и самой нравится создавать вкусные блюда.
— Чему ещё тебя учили в детстве?
— Мужчина должен быть главным, он голова, а женщина — шея. Карьера не имеет значения, важнее всего — выйти замуж и родить ребёнка. А потом ещё одного, и ещё одного. В общем, всё в таком духе.
— Однако ты работала в школе и занималась репетиторством, несмотря на родительские установки, — утвердительно произносит Владимир. Он отодвигает пустую тарелку и внимательно смотрит мне в глаза.
— Да, — киваю. В горле першит, разговор зашёл в опасное русло.
Я хватаю грязные тарелки и отправляю их в посудомойку. Вытираю столешницу, наливаю себе воды в стакан и залпом выпиваю содержимое.
— Будешь кофе? — оборачиваюсь к Владимиру.
— Я что-то не то сказал? — щурится он.
— Сочту это за положительный ответ.
Я включаю кофеварку, подхожу к умывальнику и подставляю руки под холодную воду. Меня трясёт, в груди вспыхивает полузабытая боль. Я хочу ему рассказать. Кому ещё, как не ему? Я знаю о Владимире преступно больше, чем ему известно обо мне.
— Я пошла работать не потому, что резко захотела достичь небывалых карьерных высот, — горько усмехаюсь. — До этого я смиренно ждала, пока бывший парень позовёт меня замуж. Потом у нас появится ребёнок, и я стану самой счастливой мамой на свете. Но не сложилось.
— Почему?
Я протягиваю Владимиру чашку с кофе, вновь сажусь за стол. Упираюсь в него локтями и, вскинув подбородок, говорю правду:
— Я забеременела. Мы с Пашей этого не планировали, всё получилось случайно. Я… с ума сходила от счастья. Была у врача, узнала точный срок. Сказала своему бывшему, он не особо обрадовался. Выдавил из себя улыбку, но я знала, что он притворяется. Такие вещи просто чувствуешь… В общем, счастье длилось недолго. Однажды я проснулась от жуткой боли… Меня доставили в больницу… Выкидыш.
Я смахиваю предательскую слезу. Мотаю головой, когда Владимир подаётся ко мне. Но ему плевать на мои возражения. Он крепко меня обнимает, я утыкаюсь носом ему в плечо и тихо всхлипываю. Слёз почти нет, я их давным-давно все выплакала. Но вспоминать то утро до сих пор нормально не могу.
— Это было тяжело пережить. Ещё и поддержки я не получала. Знали только Паша и моя сестра. Маме я не рискнула сказать, она бы очень расстроилась. А подруге… Ну зачем о таком разговаривать с подругами? Не самая приятная тема.
Владимир гладит меня по спине, по волосам, целует в щёку. Его нежность и ласка действуют, как сильное успокоительное.
— Надо было рассказать. Такое не держат в себе, — тихо произносит Владимир.
— Наверное… Но в любом случае это уже не имеет значения. Через несколько месяцев я пошла к врачу, чтобы узнать, когда можно снова попытаться. Сдала анализы. Оказалось, я вряд ли смогу забеременеть…
— Ты ходила в другую больницу?
— Угу, — киваю. — Там сказали почти то же самое.
— Когда это было?
— Примерно полтора года назад.
— Давно. Тебе нужно снова провериться. В хорошей частной клинике.
— Я собиралась это сделать. Как-нибудь позже… Страшно потерять последнюю надежду.
Владимир обхватывает моё лицо руками, приникает к губам в нежном поцелуе. Я обнимаю его за шею, дышу им, растворяюсь в очередном идеальном моменте.