Страница 33 из 56
Громов включает кофемашину, ждёт, пока приготовится американо, затем протягивает мне чашку с дымящимся напитком.
— Ты с сахаром пьёшь или без? — осведомляется он.
— Капучино я люблю без сахара, американо же слишком горький, — отчего-то смущаюсь я.
Мы сидим на огромной пустой кухне, пьём свежесваренный кофе и ловим взгляды друг друга. На мгновение мне кажется, что мы ведём себя, как молодая семья. Сейчас пойдём в гостиную, включим телевизор и посмотрим какой-нибудь фильм. Но не дольше пятнадцати минут, потому что нам тяжело сдерживаться. Владимир первым меня поцелует, я, конечно же, отвечу ему, и ночь мы проведём вместе. А утром будем завтракать втроём, смеяться и переглядываться, вспоминая самые интимные моменты.
Встряхиваю головой. Что за глупые мысли? Я всё чаще забываюсь, веду себя некорректно, не так, как положено няне. Слишком поздно это понимаю, виню себя за непрофессионализм, но на следующий день вновь руководствуюсь эмоциями.
— Владимир Романович, я бы хотела извиниться за своё поведение, — опускаю взгляд, нервно постукиваю ногтями по чашке кофе. — Я собиралась держать дистанцию после того, как мы чуть не поцеловались в машине у дома моих родителей. И вроде бы у меня получалось… какое-то время. Но потом я подслушала ваш разговор с Каролиной. Я очень люблю детей и близко к сердцу принимаю всё, что касается детско-родительских отношений... Но это только мои проблемы.
— Почему тебя так задела эта ситуация?
— Если бы я знала! — всплескиваю руками. — Я раньше и за Лёву очень сильно переживала, когда его отец не сдерживал своих обещаний. Племяшка ужасно расстраивался, потом, конечно, привык.
— Ясно. У каждого из нас свои триггеры.
— Вы получили результаты? — с опаской спрашиваю я.
Кофе давно остыл, тишина больше не кажется уютной. Владимир отрицательно мотает головой. Странно, он говорил, что к ночи придёт ответ.
— Получил.
— И что там? — не могу понять Громова.
— Я удалил письмо, — улыбается он. — Не потому, что ты была против этого или я резко передумал. Дело в другом. Во внутреннем ощущении. Эти два дня напоминали кошмар: бессонница, сомнения, гнев и отчаяние. Мне даже дышать было тяжело, но я верил, что поступаю правильно. Всю жизнь я ориентировался на правду, на знания, на то, как должно быть. Но к чему это привело? Семья только на бумаге была семьёй, жена предала меня ещё до заключения брака, а Ксюша боялась сказать мне про свою любовь к рисованию, — Владимир качает головой и произносит чуть удивлённым голосом: — Оказывается, я не хочу знать правду. Удалил сообщение с результатами — и словно груз с плеч упал.
— Вы правильно поступили.
— Правильно или неправильно — это больше не имеет значения. Я сделал то, что подсказывало мне сердце.
— А если дело дойдёт до суда… Вас же заставят делать тест, разве не так?
— Кто меня заставит? — хмыкает Владимир. — Отцовство своё я оспаривать не собираюсь, Ксюша рождена в законном браке, у неё моё отчество и фамилия. Никто не потребует делать тест ДНК.
— А Каролина?
— Она никогда не признается на публике, что спала с двумя мужчинами одновременно. В глазах общества Каролина пыается быть идеальной. К тому же у неё сейчас есть теннисист Макар. Вряд ли она захочет предстать перед ним в дурном свете. В общем, с тестом покончено раз и навсегда.
— Надеюсь, вы правы. Я очень рада, что всё так обернулось, — искренне говорю я. Прижимаю руки к груди и улыбаюсь. Владимир улыбается в ответ.
Он — сильный мужчина. Я не уверена, что смогла бы удалить письмо, если бы была на его месте. Когда ответ так близко, разве можно сдержаться?
— На выходных ты свободна. Ксюша проведёт два дня с Каролиной, — сообщает Громов.
— Хорошо, — киваю я. Хочется задать Владимиру сотню вопросов, но я только что извинилась и покаялась за своё чрезмерное любопытство. Надо держать себя в рамках.
— И даже ничего не спросишь? — иронизирует Громов.
— Нет. Дистанция ведь, — развожу я руками.
— Мы давно не придерживаемся дистанции. Причём оба.
К щекам приливает кровь, я вспоминаю то, что случилось между нами утром, и облизываю пересохшие губы. Владимир прав: у нас обоих не получается держаться друг от друга подальше. Химия, чёрт бы её побрал.
Недавно Лара призналась мне, что у них с Денисом всё произошло в первый же день. Они оба не могли сдержаться, страсть накрыла их с головой. Я тогда сестре не поверила, её рассказ показался мне преувеличенным. И удары тока от обычного прикосновения, и отсутствие самоконтроля, и безумная ночь, которая стала началом их отношений. Уж слишком сказочно всё звучало.
Сейчас я думаю, что Лара ничуть не привирала. От тёмного взгляда Владимира по телу распространяется жар, а его голос и запах дурманят голову. Я не знаю, что ему ответить. Дышу тяжело и рвано, исподтишка разглядываю его выступающие мускулы на руках, волевой подбородок, чувственные губы. Хочу прикоснуться к нему. Аж кончики пальцев покалывает от запретного желания.
Не знаю, кто делает первый шаг, но в следующую секунду мы уже целуемся. Я обнимаю Владимира за шею, издаю хриплый стон. Его губы настойчиво, но мягко исследует мои. Он пропускает мои волосы сквозь пальцы, затем обхватывает затылок и впечатывает меня в своё твёрдое горячее тело.
Ничего не соображаю. Растворяюсь в этом прекрасном моменте. Отвечаю сначала робко, затем всё активнее, смелее. Постепенно раскрепощаюсь.
И начинаю получать удовольствие от происходящего. Умелые прикосновения, жадное давление губ, сбившееся дыхание, всхлипы, рвущиеся из груди, огонь, бегущий по венам — всё это для меня в новинку, потому что слишком остро и сильно. Не так, как с другими. В миллион раз лучше. И опаснее.
Земля будто уходит из-под ног. Владимир, словно оголодавший зверь, вгрызается в мой рот. Я щупаю его бицепсы, касаюсь щетины на его лице, зарываю ладонь в его волосы. Нажать на стоп не могу. Да и он тоже. Это сильнее нас.
Мы куда-то идём, ступеньки кажутся мне настоящим испытанием. Я плохо владею собой, дрожу, как в самый первый раз. Но хочу дойти до конца.
— Не убежишь? — с улыбкой спрашивает Владимир, закрывая за собой дверь. Мы в его спальне. Я ни разу здесь не была.
— Н-нет, — отвечаю взволнованно.
Зачем он спрашивает? Я устала бороться со своими желаниями. Пусть завтра Владимир превратится в строгого холодного Громова — это не важно. Я смирюсь. Привыкну. Но эта ночь только наша.
Серебристый свет луны, наше учащённое дыхание, одно на двоих, и глубокий поцелуй, от которого я окончательно теряю голову. Не испытываю смущения или стыда, действую инстинктивно. Отдаюсь Владимиру, приникаю к нему и взрываюсь тысячами бриллиантовых звёзд.
Я никогда не была так наполнена жизнью. Ради этого стоило рискнуть. Владимир нежно целует меня, обнимает. Как жаль, что скоро наступит утро.
— Ты куда? — бормочет он, когда я пытаюсь встать с кровати.
— К себе…
— Не выдумывай. Я пока не готов тебя отпустить.
Он запускает руку под одеяло, и я жмурюсь от пронзающего наслаждения. Хорошо, я никуда не уйду. Если ты меня не прогонишь...
Я сладко потягиваюсь в кровати, подушка кажется непривычно жёсткой, а на прикроватной тумбочке нет моего телефона. Воспоминания обрушиваются на голову яркими картинками. Щёки горят, тело приятно ноет. Не помню, когда я с таким удовольствием просыпалась. И в венах давным-давно не бурлило столько энергии.
Открываю глаза и поворачиваю голову. Владимира рядом нет. Неужели ушёл, даже не разбудив меня? Который вообще час?
Я слышу звук льющейся воды и моментально успокаиваюсь. Он принимает душ. Тут же накатывает волна смущения. Ночью мы действовали на инстинктах, на голом влечении, а что же будет сейчас? Как Владимир отреагирует на моё присутствие? Как себя поведёт? Если он включит строгого начальника, я не удивлюсь и попытаюсь с достоинством это принять.