Последние стражи Аарона

За холодными зимами приходила весна, за ней – изобильное лето, время шло, принося с собой новых жителей, ремесленников и купцов, проповедников и землепашцев – они наполняли собой деревню, подобно тому, как капли вина наполняют глубокую чашу. Почва у подножия горы была плодородной. Недалеко проходили торговые пути, ведущие прямо за море, но не всякий решался поселиться в этом месте. Усталый путник предпочел бы обойти его стороной и скоротать ночь в глухом лесу.

Местный лорд – молодой Кейрон Бранд, Страж Серебряных врат Айриндора, был первым знаменосцем королевства. Его люди смело бросались в бой под серебристыми знаменами его семьи, а об отваге приближенных стражей лорда не переставали судачить в придорожных тавернах. Пока он оборонял юг, король Айриндора Эльрат спокойно восседал на своем высоком троне, даруя в ответ защиту от служителей церкви, обличающих неугодных. Кейрон Бранд, его семья и многие жители Эстелроса – были в их числе.

Эльрат нуждался в защитнике юга, достаточно преданном и смелом, чтобы раз за разом отражать атаки упорного врага. Его давний враг, король Руалийского королевства, именующий себя Леонаром Освободителем, не мог смириться с тем, что когда-то принадлежащая ему земля была отвоевана во владения Айриндора. Но Кейрон держал границу неприступной.

В одну из самых тихих летних ночей жители Эстелроса были разбужены ударом тяжелого колокола. Сторожевой на башне заметил медленно приближающееся зарево.

– Руалийцы! Руалийцы! – кричал он, пробегая по главной деревенской улице, стараясь постучать в каждый дом, но колокол пел громче, так, что мог поднять даже мертвого.

– Найди детей и спустись в комнату под сводами, – в это время лорд Бранд уже раздавал указания своей жене леди Эдине, быстро облачаясь в свои легкие доспехи. Эти слова она слышала уже десятки раз, но все же, впитывала в себя каждое слово, слетающее с его губ. Как в последний раз.

– Я приказываю тебе быть смелой, женщина. Мы не сдадим замок, сколько бы южан не пришлось перебить! – продолжал он свои наставления, а она все смотрела на него стараясь поглубже упрятать в памяти его колючие карие глаза, всклокоченные волосы цвета пшеницы, пахнущие медом, широкую грудь на которой она засыпала ночами, крепкие руки, которые жарко обнимали ее – все, что так безумно нравилось ей, и только крепче сжимала свои тонкие пальцы в кулак. Так слезы отступали, и она чувствовала в себе силы быть супругой Стража Серебряных врат, лорда Бранда из Эстелроса.

Она, отбросив свои сомнения, вдруг бросилась к нему и поцеловала. Предчувствуя сражение, ее супруг становился яростным и властным, и она сделала это пока можно было разглядеть в нем мужчину, столь нежно любящего ее. Каждый раз, когда он брал в руки меч, она боялась, что больше не увидит его.

– Ты поняла меня, Эдина? – гневно прорычал лорд, едва оторвавшись от ее губ.

– Как и всегда, свет моей жизни, – ласково ответила она, заставив мужа устыдиться своей грубости.

Кейрон отвернулся – не мог видеть ее такой без боли в сердце. Он был сильным и крупным мужчиной – таких великанов никогда ранее не рождалось в его семье, но он не мог назвать себя непобедимым. Поднимать знамя Брандов над своим войском было куда легче, пока в его жизни не появилась Эдина. Он больше не мог бездумно очертя голову бросаться в первых рядах навстречу своему врагу. Ему приходилось обещать вернуться, и он не мог не сдержать слова. Он не боялся смерти, но его страшила мысль об одиночестве любимой женщины.

– Безумие, – устало проговорил он, бросив короткий взгляд за окно. Горизонт алел, отражая в себе горящий лес. Черные клубы дыма стремились прямо в небо. Над всем этим о приближении врага гудел набатный звон. Лаяли встревоженные собаки, кричали люди. – Этому нет конца.

– Пусть Создатель направит твою руку, – прошептала Эдина, зная, что с той поры, как был убит Вистан, перед боем ее супруг молится только ему. Он видел в брате истинного героя, в себе же – лишь того, кто должен защитить свой дом и людей.

Кейрон оглянулся на нее, оборачивая широкий кожаный ремень вокруг пояса. Он нахмурился, словно недоумевая, почему она все еще с ним, в их покоях, но в его глазах она увидела нежность и тоску.

– С рассветом я вернусь в замок, моя леди, – пообещал он. – Ожидание не будет долгим. Только подари мне свою улыбку.

Губы Эдины дрогнули, она хотела ответить, сказать о том, как сильно любит его и как будет молиться о нем в эту ночь, но расслышала за дверью тяжелые шаги стражей. Когда распахнулась дверь, она опрометью бросилась прочь – к комнате мальчиков, успевая раздавать указания всполошившимся слугам.

Когда бил набат, замок казался ей огромным лабиринтом, слишком большим домом ее маленькой семьи. Уже на пороге Эдина почувствовала неладное – ее материнское сердце было трудно обмануть. Комната оказалась пуста, простыни не тронуты. Быстрее ветра она помчалась туда, где укрывалась вместе с другими женами и детьми тех, кто вставал на их защиту. Она уже знала, что мальчиков нет и там. Вдруг ей вспомнились наставления матери о том, что леди не должна носиться, подобно скверному сорванцу, и горько рассмеялась – та ничего не знала о страхе.

В зале под сводами уже теснились женщины с младенцами на руках, дети постарше и немощные старики. Никто из них не видел ее сыновей.

Было шумно от слез и стенаний. Слуги рассыпались по замку, силясь найти пропавших, Эдина же вышла во внутренний двор, где сновали стражи и крестьяне, готовые защищать свою деревню – все мужчины от совсем юных до старых опытных воинов, чьи виски давно посеребрила седина. Во всей этой сутолоке леди Бранд была незаметна. Кто-то даже сбил ее с ног. Хрупкой женщине не было места среди мужчин, ощутивших приближение боя. Ее супруг, возвышаясь над толпой, осыпал крепкими словами каждого, кто позволил себе растеряться в этой суматохе. Выглядел он устрашающе, словно старый северный бог войны.

– Кейрон! – закричала Эдина, разглядев массивную фигуру мужа у главных ворот.

Он обернулся, и быстрым шагом ринулся к ней. Никто не смел попасться на пути.

– Мальчики… Их нет в замке, – слишком кротко сказала она, но лицо ее мужа изменилось.

Он расслышал все. Его черты исказились гневом.

– О, святые небеса! Клянусь, я надеру этому разбойнику уши! Ему все сходит с рук!

Он говорил о Моргане. Замок Брандов помимо руалийцев преследовали и другие напасти, среди которых был и этот злосчастный мальчишка. Он уже вошел в ту пору, когда детство осталось позади. В нем уже можно было разглядеть признаки того мужчины, которым он станет через пару лет, но с его необузданным нравом мог справиться только сам Кейрон, который мог быть достаточно устрашающим для подобного. Драчун и задира, Морган не слышал ничего, кроме грозного рыка того, кого он называл своим отцом. Если покой замка нарушался чьими-то проказами, то виновник находился незамедлительно. Впрочем, мальчик никогда и не думал отрицать своей вины. Но что бы не выкинул этот сорванец, Эдина и Кейрон не переставали видеть в нем своего родного сына.

– Он не разбойник! Он твой наследник! Прикажешь пороть маленького лорда? – голос Эдины был полон отчаяния.

– Он никогда не станет моим наследником, если руалийцы насадят его голову на пику! Где могут быть эти треклятые мальчишки? Пусть только попадутся мне в руки!

Одному из них не доставало смиренности, второму – осторожности.

Аарон был ненамного младше Моргана. Они с самого рождения были разные как луна и солнце, и также неотступно следовали друг за другом. Их единению могли позавидовать даже родные братья.

Родной сын Кейрона был белокурый, , с ясными глазами и точеными чертами лица. Смекалистый и не по годам умный мальчик, он был красноречив и мог повести за собой толпу мальчишек. Он умел говорить так, что они стремились уловить каждое его слово, они не видели в нем ни грубой силы, ни удивительной ловкости и в то же время уважали его. Морган был всегда на шаг впереди своего брата, но только из желания прикрыть его своим плечом.