Орлы или вороны

— Бу бу бу, — сказала она и высунула язык.

Виктор покачал головой и в очередной раз понял, что проблемы у него с ней ещё будут. Оставив Настю одну, пошёл на кухню раскладывать привезённые продукты.

— Я в душ пошла, — крикнула Настя из комнаты. — Может, халат какой есть, а то у меня ведь ничего с собой.

— Там же в комоде поройся, — ответил Виктор. — Вроде в нижнем ящике.

Пока Настя плескалась в ванной, Виктор пытался набросать какой-никакой план на завтра. Денег нет. Работы нет. Идей тоже никаких нет. Ещё малолетку заморочную в дом притащил. Вот куда её девать? Попробовал мысленно обратиться за советом к Нуо, но тот, хоть и был тёплый, пока помалкивал. Виктор закрыл глаза, представил, как в сейфе лежат деньги. Плотно перевязанная банковской лентой пачка тысячных купюр. Сто тысяч рублей. Для верности опять обратился к Нуо, мысленно сказав: «Слушай, если мы с тобой теперь друзья, то должны помогать друг другу. Видишь, я приволок домой эту девку. Я просто иду по пути наименьшего сопротивления и обращаюсь к тебе, не кривя душой. Сейчас я открою сейф, и там лежит пачка денег».

Виктор открыл глаза, и добавил шёпотом:

— Спасибо.

Открыл сейф. Хренушки, там ничего не появилось. Неудивительно, не особо-то и надеялся. Николас говорил, создать что-либо можно лишь в том случае, если это принесёт пользу и при этом не нарушит баланса. По идее, дополнительные деньги создают инфляцию, но несколько тысяч рублей — это же капля в море, никто даже и не заметит. Хотя и пользы, в общем, тоже никакой. Правильно, никакой, не говоря уже о нарушении закона. Ладно, от чего может быть польза? Да вот Настя только что халат просила. Погоди-ка… Взгляд упал на коробку за холодильником. Виктор складывал туда разную бумагу, газеты и журналы. Поставил коробку на стол, начал рыться в журналах. Несколько глянцевых автомобильных, парочка цветных реклам из продуктового. Вот он! Виктор достал каталог какой-то сетевой компании. Поставив коробку на место, стал его листать. Парфюм, косметика, опять парфюм. Столько ненужного хлама. Что-то для дома, для дачи. Дальше пошла одежда, и вот Виктор увидел халаты, яркие, разных цветов. Он выбрал розовый махровый с большими карманами. На нём было написано «цвет коралловый».

«Назовут же! «Коралловый», никогда бы не подумал», — Виктор опять закрыл глаза, представил халат, который видел на картинке, представил примерный размер. Представил, как он открывает ящик комода. Мысли его прервала открывшаяся дверь ванны. Настя в халате до пят, в его старом зелёном халате, с полотенцем на голове, босиком прошлёпала на кухню.

— Чай будет перед сном? — спросила она.

Виктор зажёг газ, налил воды в чайник и поставил на плиту. Затем пошёл в комнату, проверил все ящики. Ничего. Похоже, Нуо не собирался вот так просто раздавать свои дары направо и налево. Ладно, как говорится, утро вечера мудренее. Надо было уже смыть с себя дорожную пыль и ложиться спать. Залез в душ. На змеевике батареи сохли Настины шмотки. Трусики, носки, маечка из тонкого прозрачного материала. На зеркале стояли пузырёк с чем-то розовым, помада и ещё какая-то хрень, скорее всего, тушь. Он покачал головой, вспомнив, как при Аньке вся ванная комната была занята женскими аксессуарами. Вот умеют же они завладеть пространством! Она всего полчаса здесь, а вещей уже больше, чем у Виктора.

После лёгкого ужина Настя забралась на кровать и сразу защёлкала пультом от телевизора, Виктор лёг на диване весь в своих мыслях. В решении всяких квестов он был не силён. И он это знал. Повернулся на бок, стараясь не смотреть в сторону своей гостьи. Настя уже нацепила его футболку, которая была ей на три размера больше, и, полулёжа, поджав ноги, смотрела какое-то дурацкое ток-шоу. Звук был сделан негромко и не мешал думать. Виктор, сосредоточившись на Нуо, пытался с ним разговаривать, ловил малейшие отклики в своём разуме. Представлял различные вещи — то в гараже, то у себя дома на балконе, то в багажнике машины. В конце концов он незаметно провалился в сон.

Приснилось, что он идёт по скошенному полю. Вокруг пасутся коровы, пахнет сеном и парным молоком. Рядом прыгает небольшой зверёк: то ли собака, то ли лиса.

— Шарик, Шарик! — громко зовёт его Виктор.

Тот отзывается и подбегает ближе. Это не собака, это енот. Где-то он его уже видел, когда-то давно, в далёком детстве. Виктор тогда тренировался на лесной поляне, а зверёк наблюдал за ним. Сейчас же во сне енот сидит на задних лапках и из-под белых ободков бровей смотрит на Виктора умными тёмными глазками.

— Ты кто? — спрашивает его Виктор.

— Как кто? — искренне удивляется енот. — Я Нуо, разве не видишь?

— Ты Нуо? — Виктор не верит своим ушам. — Разве бывают Нуо в виде животных?

Енот пожимает плечами:

— А разве ты других видел? — разворачивается и собирается убегать прочь.

— Погоди, — останавливает его Виктор. — Если ты Нуо, научи меня, как мне с тобой взаимодействовать.

Виктор понимает, что спрашивает какую-то чушь, но не может подобрать нужных слов.

К удивлению, зверёк его понимает с полуслова.

— Что тебя интересует? — спрашивает он.

— Я же могу материализовать вещи? Ну, как те колёса, как молоко?

— Конечно, можешь, ты всё можешь. Если это не нарушит никаких законов природы и не создаст хаос. — Зверек опять собирается убежать.

— Ещё один вопрос, — Виктор пытается остановить енота. — Я пробовал что-нибудь создать, но у меня не получается, может, надо делать что-то конкретное?

Енотик улыбается, скаля зубы, и говорит:

— А ты у девушки у своей новой спроси, может, она подскажет.

— У какой девушки? — удивленно переспрашивает Виктор, — У Насти? Так она не моя девушка.

Но зверёк больше ничего не говорит, просто опять пожимает плечами и, виляя большим пушистым хвостом, быстрыми шагами уходит прочь. Виктору вдруг становится невообразимо грустно. Он уже не видит ни коров, ни яркого солнечного луга. Небо застилают тёмно-синие тучи, такая предгрозовая мгла. Бесконечная тоска захватывает его, что хочется выть. Он потерял что-то очень дорогое, возможно, любимую девушку. Но у него же не было девушки! Или была? Он ничего не может с собой поделать, садится на грязную пожухлую траву и начинает рыдать. Его трясёт от необъяснимого горя и безысходности, от всхлипов трудно дышать, вокруг всё так мерзко и до тошноты противно.

Вдруг кто-то трогает его за плечо и тихо спрашивает:

— Эй, ты чего раскис? Зевс?

Виктор поворачивается и видит Сиплого в зелёной армейской форме. Тот тихим голосом твердит ему:

— Виктор, эй, Виктор, ты чего?

Он открывает глаза и видит перед собой испуганную Настю, трясущую его за плечо, а он продолжает всхлипывать. Грудь болит от судорог, всё лицо мокрое от слёз.

— Фу-у, как ты меня напугал! Я думала, приступ у тебя, эпилепсия какая-нибудь или чего.

Настя стоит прямо перед ним. Худенькая такая, красивая фигурка в его футболке, длинной, почти до колен, через которую даже в сумраке ночи отчётливо видны выразительные бугорки маленькой, но прелестной груди.

— Сон приснился. — Он пытается не смотреть не неё. — Всё уже, отошёл вроде. Ты ложись, всё нормально будет.

— Точно? Смотри не пугай меня так. А то, блин, я не знаю, чего делать, если что.

— Иди спи, ничего не надо делать. — Он демонстративно закрывает глаза.

Настя идёт к себе и еле слышно шуршит подушками.

Виктор лежит на спине с открытыми глазами и смотрит в потолок. Сна уже нет. «Сколько, интересно, времени? — думает он. — Вероятно, часа четыре». За окном еле заметно начинает расцветать. Конец августа, ночи становятся длиннее. Зверёк из сна сказал, что Виктор может всё. Что значит всё? Возможно, это просто сон, не более. А ему надо жить наяву. Надо чем-то платить за квартиру, за еду. Всё так перемешалось, непонятно, где реальность, а где иллюзии. Николас говорил, что тот кореец пять лет не мог совладать со своим Нуо. Пять лет — это много. Надо что-то делать, надо реально устраиваться на работу. Да хоть таксовать идти. Конечно, на «Ниве» это не будет таким уж прибыльным, но на хлеб он точно заработает. Надо завтра и начать. Поехать в любой таксопарк, благо их развелось как грязи, взять рацию и поработать. И чего делать с этой Настей? Она, походу, тут жить собралась. Виктор представил только что увиденное. И он же не монах в конце концов, чтобы так игнорировать практически голую девушку в своей квартире. Причём девчонка-то симпатичная, и вообще, она начинала ему нравиться своей открытостью и непосредственностью. Но она же несовершеннолетняя, в дочки ему годится. Замути он с ней, и он опустится до уровня этого пидора, который ударил её по лицу. Виктор поморщился, вспоминая увиденный эпизод из Питера.