Страница 33 из 40
В своей школе Пифагор установил жесткую дисциплину, его предписания считались божественными, а все заимствованные с Востока необычные ритуалы соблюдались неукоснительно. Впрочем, большая часть странных правил пифагорейцев, скорее всего, является выдумкой поздних авторов: едва ли знатные и успешные в жизни люди действительно никогда не употребляли в пищу бобов, не ломали хлеба и не поднимали упавшие предметы. С другой стороны, нужно признать, что некоторая обрядность, очевидно, служила скрепляющим фактором для всех учеников школы.
Зато достоверно известно, что большее значение Пифагор придавал воспитанию и образованию юношества, в частности занятиям математикой, которая включала в себя арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Занятия науками, правда, не считались наиважнейшим делом, и большинство учеников не углублялись в них слишком сильно. Нумерологические соотношения использовалась скорее в мистических целях, позволяя обосновать великую мудрость учителя, а также подтвердить космический порядок мироздания. На самом деле имеются серьезные сомнения в том, что пифагорейцы действительно придавали числам настолько большое значение, как это считалось позднее. Скорее всего, при общем низком уровне математических познаний ранних греков (особенно в колониях) чье-то увлечение вычислениями само по себе казалось разновидностью странной религии.
Также Пифагор проповедовал, что людям для правильных поступков нужна сильная власть; что всегда следует придерживаться отеческих порядков; что справедливо давать каждому соразмерно его достоинству, а вот делить все поровну – несправедливо; что бессмертные души переселяются в тела других людей или животных; что все повторяется и не бывает ничего по-настоящему нового. В любом случае, как вскоре выяснилось, главной целью всего обучения являлась тайная подготовка верных учеников к управлению государством.
При этом нужно признать, что Пифагор действительно давал достойное образование: из его школы выходили оригинальные мыслители, умелые ораторы и даже олимпийские чемпионы (очевидно, что среди занятий присутствовала не одна лишь математика). Со временем, однако, всем вокруг стало очевидно, что свой авторитет и мудрость Пифагор использует, дабы сплотить вокруг себя группу преданных и хорошо подготовленных к политической борьбе людей. Хоть сама школа не занимала никакого места в структуре городского управления, зато ее знатные воспитанники постепенно взрослели и погружались в государственные дела. Влияние Пифагора росло, его ученики постепенно получали все больше важных должностей, и в итоге он сумел склонить кротонский совет к войне с богатым городом Сибарис. Назначенный стратегом пифагореец и олимпионик Милон без труда разгромил вражеское войско.
Данная победа фактически сделала Кротон сильнейшим полисом Южной Италии, но одновременно пошатнула позиции Пифагора. Многим не нравилась, что авторитарное тайное общество прибирает к рукам власть в городе. Простой народ возмущался еще и тем, что пифагорейцы (будучи искусными геометрами) несправедливо поделили отобранную у Сибариса землю. В результате недовольные кротонцы организовали заговор и подожгли дом, где собрались сторонники Пифагора. Многие из них погибли, а сам он едва спасся бегством и долго не мог найти селения, где бы его пожелали принять.
О дальнейшей жизни опального философа известно мало, но, похоже, что он продолжил заниматься политикой, вновь вызвал народный гнев и был вынужден искать убежища в храме города Метапонт, где и умер от голода, не решившись выйти к разъяренной толпе.
Впрочем, несмотря на бегство учителя, организованное им сообщество сумело оправиться от удара и восстановить свою деятельность. Пифагорейцы вновь добились влияния в Кротоне, а также во многих других городах Южной Италии. Нигде власть не захватывалась непосредственно, но всегда оказывалось так, что отдельные выпускники школы занимают высокие должности в правительствах своих полисов, умело отстаивая при этом интересы аристократии.
Так или иначе, но экономика Великой Греции продолжала развиваться, и к середине V века до нашей эры переход власти к демократическим партиям стал неизбежен. В этот период в разных городах почти одновременно (но независимо) начались нападения на пифагорейцев, погромы и поджоги. Немногие уцелевшие сбежали на Пелопоннес или в Фивы, где, правда, уже не смогли добиться заметного влияния.
Оставшиеся в Южной Италии группы последователей Пифагора прекратили активное вмешательство в политику, но, когда в начале IV века до нашей эры сицилийский тиран Дионисий объединил под своей властью всю Южную Италию, начались новые гонения. Оставшиеся пифагорейцы спешно перебрались в континентальную Грецию, после чего любая политическая деятельность с их стороны полностью прекратилась.
Чем слабее становилось влияние пифагорейцев, и чем сильнее забывались реальные слова их учителя, тем больше чудес и удивительных способностей начинали приписывать самому Пифагору. В итоге он превратился в полумифическую фигуру – основателя одновременно и религиозно-мистического союза, и дедуктивной школы математиков.
Великая Греция. Ксенофан
Тот факт, что Пифагор обосновался в Южной Италии, не являлся случайным. Долгое время Иония пользовалась выгодами от соседства с восточными царствами, но после окончательного попадания под власть персов она перестала быть центром греческой мысли. Многие привыкшие к свободе эллины покинули Малую Азию и отправились в богатую Великую Грецию (Южную Италию), где было много земли, и всегда требовались рабочие руки.
Среди таких переселенцев оказался и Ксенофан из Колофона, вынужденный на чужбине зарабатывать хлеб исполнением эпических поэм. Статус рапсода и частые странствия позволили ему проповедовать весьма смелое по тем временам учение. Несмотря на постоянную работу с гомеровскими историями, Ксенофан осуждал безнравственных олимпийских богов. Он заключал, что не боги сотворили людей по своему подобию, но наоборот – человек выдумал богов похожими на себя. Каждая нация наделяет своих богов тем цветом глаз, волос и кожи, которыми обладает сама. Если бы животные могли изобразить свое божество, то у львов бы оно имело клыки и гриву, а у быков – рога и копыта.
Далее Ксенофан приходит к выводу о том, что, все распространенные мифы и суеверия являются противоречивыми, неэтичными и абсолютно не обоснованными. Глупо верить в измышления наших предков о кентаврах, гигантах и дарах небес, ведь всё необходимое люди добыли и создали сами, а вовсе не получили свыше.
При этом, отказавшись от старых верований, создавать новую религию вовсе не следует, а нужно лишь отбросить все лишние суеверия. Как продолжатель ионийской философии, Ксенофан выступает с позиции пантеизма и объявляет первоначалом неизменное вечное бытие, называя богом сам мир, имеющий метафорическую идеальную форму шара. Вселенная существовала всегда, и будет существовать всегда. Сам бог неподвижен, но вездесущ и способен своей мыслью придавать движение всяким предметам. Описывать же бога Ксенофан не считал возможным, чем заложил начало апофатического метода, когда нечто определяется исключительно через отрицательные предикаты. Невозможны также никакие точные знания о сверхъестественном мире, а хоть какой-то достоверностью обладает лишь познание природы. Тем самым были разделены теология, как постижение Абсолюта (не все согласились с тем, что он непостижим), и натурфилософия, как знание об окружающем мире.
Полагаясь на популярность стихотворного эпоса, Ксенофан и сам написал философскую поэму «О природе», где изложил свои наивные, но чисто материалистические взгляды на устройство мира. Так, полагалось, что люди и животные родились из земли и воды, а поверх всей суши когда-то плескалось море (ведь даже в горах находят окаменелые раковины), которое давно отступило, но когда-нибудь вернется обратно. Солнце, звезды и облака – это не боги, а летящие по небесам испарения.