Страница 4 из 60
— Почему? — нахмурил блондин свои широкие густые брови.
— Встать не могу, — честно сообщила я.
— Последствия заклинания, мой господин, — голосом, который стал еще выше от интенсивного подобострастия, отчиталась крылатая фея. В момент появления этого самого господина, она спланировала практически к самому полу и склонилась в низком поклоне. Да так и застыла в подчиненной позе, демонстрирующей подчинение. И говорила, обращаясь к полу, старательно не отрывая глаз от неровной каменной кладки.
— Спасибо, Ифа, — коротко кивнул бородач. — Ты свободна.
— Да, мой господин, — еще ниже поклонилась крылатая и резво помахала крылышками к двери. Мне это не понравилось. Оставаться один на один с явно не очень мирно настроенным по отношению к моей скромной персоне незнакомцем не хотелось.
— Стой! — вырвалось у меня раньше, чем я успела подумать, что делаю. — Останься. Я хочу, чтобы ты осталась.
Та, которую блондин назвал Ифой, резко остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду, а после оглянулась на мужчину с застывшим в глазах-бисеринках вопросом. Но тот в ответ лишь отрицательно качнул головой и фея, не глядя на меня, резво рванув вперед, вылетела в дверной проём. Бородач небрежно взмахнул левой рукой, обтянутой черной перчаткой, и створки захлопнулись. А я нервно сглотнула.
Еще один взмах рукой и напротив кровати образовалось кресло — строгих форм, высокое, оббитое черным бархатом и отчаянно смахивающее на трон, к которому тяжело шагая направился блондин.
— Ты бы представился, прежде чем устраиваться с удобствами, — хмуро проследила я за тем, как блондин сбросил на спинку кресла явно тяжелый плащ-накидку и, оставшись в плотно облегающих черных штанах, строгом прямом черном камзоле и высоких сапогах, угнездился на сидении. — А то удобств можно и лишиться, знаешь ли.
— Меня зовут Альмод, — с непререкаемым превосходством глядя мне прямо в глаза сообщил блондин. Я в этот момент почувствовала себя кем-то…ну, вроде пыли на его ботинках. Сверкающих словно зеркало, начищенных ботинках, надо сказать. — И ты можешь обращаться ко мне «мой господин».
Я на секунду замерла, а после картинно откинула голову назад и расхохоталась, постаравшись сделать это максимально громко.
— Обязательно, — пообещала я, закончив неискренне смеяться. — Но не в этой жизни.
Бородач ничего не ответил, лишь демонстративно положил себе на колени хлыст для верховой езды.
Бородач ничего не ответил, лишь демонстративно положил себе на колени хлыст для верховой езды.
— Ну, с именем понятно, — я презрительно выгнула бровь в ответ на его попытку меня запугать. — А по должности ты кто?
— Ис-рейн Благого Двора Альмод Эштаргакар, Принц Бури и Мрака.
— Эммм, — немного растерялась я. — Принц Бури и Мрака? Ты присвоил себе природные явления? Это как?
Тот, который Альмод, угрожающе склонил голову и тихо, но очень отчетливо, проговорил:
- Это так, что я повелеваю этими природными явлениями.
— Масштабненько, — скептично оценила я. — То есть, ты можешь вызвать дождик и полить огород?
— Я могу вызвать тайфун, наслать ураган, поднять с морского дна остров, укрыть весь мир снегом или песком. Я могу устроить потоп, который создаст новый океан, — начал перечислять красавчик даже без намека на улыбку. — Я могу испепелить целый город молниями. Я могу вызвать оглушающий гром. Я могу…
— Понятно, понятно, — замахала я руками. — Ты много чего можешь. Отлично. Молодец. Но остается вопрос.
— Какой? — нахмурился бородач.
— За каким хреном тебе я понадобилась? Ты меня зачем сюда приволок, да еще и отправил в длительную безсознанку? Или у тебя щенок сдох и ты решил использовать меня в качестве нового домашнего питомца? Предупреждаю сразу, тапки в зубах носить не умею.
— В момент нашей встречи ты была не способна к осознанному диалогу, — спокойно пояснил Альмод. И в его голосе отсутствовало не только сожаление о произошедшем, но и в принципе хоть какие-либо человеческие эмоции. — Зато ты настроена поговорить сейчас. Я рад.
— А я — не очень.
— Я так долго тебя искал.
— А я пряталась как могла ото всех, кто пытался меня найти, — широкой улыбкой заулыбалась я. — Так приятно в этом признаться.
— Тебе надо научиться быть…
— Спокойнее? — я сложила руки на груди.
— Покорнее, — закончил Альмод.
— Ну, что ты, милый, — захлопала я ресницами, — я покорнее слепой овцы.
Альмод наградил меня долгим мрачным взглядом, который задумывался то ли как устрашающий, то ли как упрекающий. По нему было очень трудно понять, кирпичи более эмоционально-выразительно выглядят, чем он.
— Я знаю, ты не помнишь своей жизни при Дворе, следовательно, не помнишь, как и что здесь устроено. Но ты вспомнишь, очень скоро, — и вот тон, с которым были сказаны эти слова мне совсем не понравился. Надо как-нибудь связаться с Сашкой и сообщить, что его любимому напарнику с минуты на минуту начнут вправлять всё, до чего только смогут дотянуться. Пусть поторопится и придумает, как мне выбраться из этой волшебной дыры.
— Не хочу я ничего вспоминать, — заявила я. — Меня устраивает моя жизнь, такая, какая она есть сейчас.
— Вот это своё бесполезное существование в мире людей ты называешь жизнью? Что есть в этой твоей жизни? — вдруг разозлился бородач, свирепо сверкнув фиолетовыми глазами. — Слабенькие попытки изображать из себя несломленного воина? Или претензии на независимость и свободу? Или тот высокий светловолосый парень, похожий на изворотливого дельца, занимает твои мысли? Или же тебе так дорога та слезливая драма, которую ты сама себе придумала и в которой с наслаждением барахтаешься уже не один год?
Я закусила губу.
— Ты думаешь, я ничего не знаю? — продолжил Альмод с каким-то темным наслаждением. — Про тебя? Про то, как ты жила и где ты была все эти годы? Да я знаю про тебя то, что ты сама про себя не знаешь.
— Я тебя вспомнила, — не выдержав, призналась я. — Я вспомнила твои глаза.
— Ты ушла. Приняла решение, забрала то, что тебе не принадлежало и покинула нас, — лицо блондина исказилось то ли ненавистью, то ли болью. Но не это меня смутило, а то, что он вел себя так, словно у нас с ним было общее прошлое. Но для меня он был совершенно незнакомым человеком. И это…вызывало напряжение, отдающее тянущей болью в глубине души. — В первые годы я пытался жить так, словно ничего не произошло. Словно тебя никогда и не было в моей жизни, в моем мире. Я пытался тебя отпустить. Пытался дать тебе воспользоваться своим правом на свободу. Правом, в которое верил я, но не верили остальные. Но… это было трудно. Я хотел убедиться, что с тобой будет все хорошо. Что судьба, которую ты решила переписать самым страшным образом, действительно сложится так, как ты того хотела. Так скажи мне ис-рейна Благого Двора Инриэль Эштаргикаль, Принцесса Света и Теней получила ли ту жизнь, которую хотела?
Я несколько мгновений в абсолютной тишине продолжала грызть свою губу, а потом все же решила уточнить:
— Это ты сейчас со мной разговаривал?
Возможно, мне показалось, но кажется, парень еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Вместо этого, он еще сильнее сжал челюсти. Скорее всего, от того момента, когда послышится хруст его сломанных зубов, нас отделяло лишь несколько минут, проведенных в обществе друг друга.
— Да, придется над многим поработать, — выдавил Альмод.
— Только без меня, — тут же деловито сообщила я. Поднялась, на этот раз без криков и боли, но с ощутимым головокружением. И, стараясь не обращать на серый туман перед глазами, сообщила:
— Знаешь, мне вообще-то пора домой, — и тут сквозь колышущуюся перед глазами пелену я разглядела свою одежду и поняла, что какой-то явно склонный к суициду человек меня переодел, так как вместо привычных удобных джинс и любимой старой куртки на мне красовалось нечто, подозрительно смахивающее то ли на коктейльное платье дорогой шлюхи, то ли на ночнушку героини мультика для взрослых. В общем, развратным в этом наряде было все, начиная от подчеркивающего и приподнимающего грудь декольте, до короткой, едва прикрывающей то, что пониже поясницы юбчонки. Хорошего в этом наряде было только то, что тонкая нежно-розовая ткань не просвечивалась. И на этом спасибо.