Я и мой оригинал

— Это ты, — с нажимом в голосе повторила Амрита.

— Знаешь, я не помню половину своей жизни, но почему-то уверена, что даже в детстве не была похожа на знак препинания, — флегматично заметила я.

— Ты была похожа на разъяренную помидорку, — неожиданно зло хохотнула Амрита, зажимая рот ладошкой. — Это выглядело очень забавно.

— Помидорку? — не веря своим ушам переспросила я.

— Да, — кивнула беловолосая, убирая руку от лица. — Ты была маленькой и пухленькой, с коротенькими ножками и ручками. Те не ходила, а переваливалась, и со стороны казалось, будто ты вот-вот покатишься. Твое лицо часто было красным, из-за того, что ты вспыхивала как спичка каждый раз, когда испытывала сильный эмоции. Не важно, что это было — радость или грусть, плакала ты или смеялась — от тебя буквально летели искры, а потом ты загоралась, как маленький костер. Это доставляло многим неудобство. Твои няньки носились за тобой, пытаясь не допустить пожара.

21.

— Значит, это началось еще в детстве, — вслух заметила я и шагнула ближе к стене, рассматривая малопонятные символы, выглядевшие так, словно их выбивали в стене чем-то тонким и острым. И чем дольше я смотрела, тем яснее проявлялись рисунки, словно проступая изнутри камня, а их смысл становился отчетливее и очевиднее, как если бы мой мозг из задворок памяти выудил некую инструкцию по распознаванию древних письмен. — А что насчет способностей суккуба?

— Что? — теперь уже Амрита недоуменно переспросила, так, словно ослышалась, воззрившись на меня с выражением глубокой озадаченности.

— Ну, знаешь, суккуб, — невнятно развела я руками в воздухе, пытаясь изобразить что-то, не пойми что, но способное разъяснить суть вопроса. — Существо женского пола. Питается человеческой энергией. Выглядит как человек, живет как вампир.

— Я знаю, кто такие суккубы, — оборвала меня Амрита. — Но почему ты заговорила о них?

— Потому что это — я, — и приложила руку к груди. — Я — суккуб.

Ресницы девушки отчетливо дрогнули, а веки распахнулись шире. В глазах заплескался откровенный ужас.

— Это невозможно, — сорвалось с её резко побледневших губ.

— Почему? — нахмурилась я, не совсем понимая столь странную реакцию.

— Потому что ты не была суккубом, — выдохнула Амрита, оседая на пол. — Ты им никогда не была.

Я успела подхватить девушку под локоть лишь у земли, когда её колени уже стукнулись о неровные камни, из которых была выложен путь к стене.

— Теперь все становится понятнее, — длинными тонкими пальцами вцепляясь в собственное горло, прошептала Амрита, выглядя слегка безумно.

— Рада за тебя, мне вот ничего не понятно, — проворчала я, размышляя, надо ли мне пытаться поднять девушку, которая неожиданно показалась очень тяжелой или же пусть морозит попу дальше. Край её платья окунулся в воду и ткань, намокнув, всплыла на поверхность. Я уже потянулась, чтобы вытащить подол из воды, как Амрита рванула вперед и вцепилась в мою незащищенную руку неожиданно острыми ногтями.

— Что б тебя, — злобно зашипела я, шарахаясь в сторону.

— Это все объясняет, — словно в бреду судорожно зашептала Амрита, заглядывая в мои глаза, как будто пытаясь разглядеть там что-то, о наличии чего она до этого момента не подозревала.

— Что? — раздраженно рявкнула я, пытаясь отобрать свою руку обратно.

— Это объясняет, почему чаша не признала тебя, — продолжила шептать блондинка.

— Очень интересно, — едва сдерживаясь от того, чтобы не макнуть девицу белой макушкой в воду, — но ни черта не понятно!

С минуту она разглядывала моё лицо ошалевшим взглядом с легкой ноткой надвигающейся истерики. Со стороны она в этот момент напоминала дикую кошку, которую посадили на горящие угли.

— Смотри! — неожиданно подхватилась она с пола с резвостью горного козла. Не отпуская мою руку, она поволокла меня вдоль стены, в противоположный от того, где мы стояли, угол. Следом за ней волочилась не только я, но и мокрый подол её платья, оставлявший темные следы на камне. В какой-то момент мне показалось, что следы начали меняться, как будто оживая, но тут меня дернули вперед, и я едва не стукнулась носом о затылок Амриты. — Вот!

И она указала на участок стены, где были выбиты четыре рисунка, которые, судя по объединяющей их линии, составляли единую смысловую композицию.

— Это, — тонкий палец ткнул в прямую вертикальную черту, утолщенную снизу и сужающуюся к верху. — Меч Света. Это, — полоска, прочерченная наискосок с заметно прорисованным краем, напоминавшим наконечник, — копье Луга. Это, — полуовал на трех кривоватых ножках, — котел Дагды. Это, — закрашенный прямоугольник, в который бьет молния, — камень Фаль. А это, — нечто, похожее на изящно изогнутый кубок, — чаша Тривии.

— Последнее мало похоже, — проворчала я. — С пьяну рисовали, что ли?

Мой ехидный выпад был услышан, но проигнорирован, вместо ответа Амрита указала на следующий рисунок.

— Богиня передала дары своим детям, сидхе, — на этот раз рисунок выглядел детальнее, хотя и узнать в человекоподобном силуэте богиню было достаточно затруднительно. Очевидно было одно — пять предметов торжественно передали коленопреклоненным существам, протягивающим вперед руки в молитвенном жесте. — Однако по прошествии времени все дары были утеряны. Согласно надписи, оставленной на чаше, тот, кого признают своим владельцем все пять даров, сможет собрать их и воззвать к богине. И тогда она вернется, чтобы вновь одарить своих детей любовью и благословением.

— Странные у вас традиции, конечно, — вынуждена была заметить я. — Но с учетом того, что ритуализм затмевает суть религии, наверное, объяснимые.

— Вот, здесь начинается твоя история, — с нездоровым азартом Амрита проволокла меня за уже изнывающую болью руку еще пару метров вперед и указала на другой рисунок. И как только я присмотрелась к неровным бороздам в светло-бежевом камне, тут же сообразила:

— Дикая охота, — вырвалось у меня против воли.

— Да, — с неуместным восхищением выдохнула Амрита. — Первая Дикая охота короля Аэрна. Тогда он был еще в статусе ис-радая.

— Не похож, — пробурчала я, так как в нескольких пересекающихся линиях, окруженных такими же, только чуть поменьше, действительно было трудно узнать нынешнего правителя.

— Дикую охоту всегда возглавляет наследник трона, — заунывным голосом завела Амрита. — В периоды, когда наследника еще нет, или он слишком мал, Охота не проводится. Считается, что только потомок королевской крови способен удержать ту магию, которая вырывается в моменты, когда призрачные всадники проносятся по земле. Когда-то очень-очень давно Дикая Охота проводилась дважды в году — в день летнего и зимнего солнцестояния. Охотничий гон легко проносился по миру людей, собирая души умерших и забирая тех, кто приглянулся. В основном, забирали души магов и других могущественных существ, от них можно было получить больше энергии. Но потом врата между мирами закрылись после поражения фоморов в войне с человеческими магами.

— Ммм, — заинтересованно протянула я, а сама в этот момент боялась не то, что отвести взгляд от беловолосой, боялась даже моргнуть. — И что же было дальше?

— Люди победили, — не заметив моего состояния, равнодушно продолжила Амрита, растеряв свой пыл. — Фоморы оказались повержены, практически вся их армия осталась заточенной в мире людей, лишь немногие успели вернуться обратно до того, как проходы между мирами закрылись. Врата захлопнулись, отрезав людей, фоморов и людей друг от друга. Воплотилось древнее предсказания — “пришлые падут”. Но Дикая Охота должна была продолжаться, правда с тех пор сидхе для входа в мир людей приходилось прибегать к помощи ведьм по принципу “услуга за услугу”. И сидхе в глазах людей превратились в призраков. В тот раз, когда Аэрн впервые возглавил кавалькаду охотников, ему тоже пришлось взывать к ведьме и договариваться с ней. Правда, она обманула его, начав закрывать проход раньше, чем закончился охотничий гон. И Аэрн в наказание забрал у неё ребенка. Девочку пяти лет с удивительно чистыми глазами и такими рыжими волосами, словно сам первородный огонь был у неё вместо шевелюры.