Страница 30 из 60
— Напрягает не это, — качнула я головой. Кубок взяла, но пить не спешила.
— А что же? — склонила девушка голову к плечу.
— Ты, — уверенно выдала я. — Ты кто такая? Можешь повторно начать с имени, я все равно его не запоминала.
— Амрита, — не убирая улыбки, которая в какой-то момент стала чуть более натянутой, представилась девушка. — Я морская фея.
— Еще одна? — скривилась я, одновременно рассматривая кубок. — Та, которая зеленая тоже вроде как фея.
— Все, кто считают себя последователями Нимфеи называют себя феями, — пояснила блондинка, складывая руки на груди.
— А я думала феи — это с крылышками, мелкие такие, на мух похожие, только поприятнее, — раздвинула я губы в попытке выдать приветливую улыбку. Судя по тому, что блондинка едва заметно вздрогнула, получилось паршиво.
— Они цветочные феи, а мы — морские, — попыталась объяснить Амрита, выглядя при этом так, словно у неё зуб разболелся.
— То есть, вы живете в море, а они — в клумбе, — немного утрированно подытожила я.
— Не совсем так, — чуть поморщилась блондинка. — Цветочными феями рождаются, морскими — становятся по зову сердца.
— А, ну, то есть, первое — это подобие биологического вида, а второе — что-то вроде должности! — с воодушевлением заключила я и уставилась на собеседницу самыми чистыми глазами из всех возможных.
— Пусть будет так, — немного нервно согласилась Амрита. — Это, — она обвела руками, — моя обитель. Я — хранительница Палого Озера, куда попадают неприкаянные души умерших.
— Неприкаянные? Это какие?
— Неуспокоенные. Души, которые застряли между мирами. Чьи предыдущая форма существования уже закончилась, но новая, по каким-то причинам, еще не началась. Неприкаянные души не относятся ни к злу, ни к добру. Просто что-то их удерживает от окончательного перехода. У каждой души это что-то своё, а потому помочь всем сразу невозможно, надо заниматься каждой душой отдельно, чтобы её освободить. Но неприкаянные души — это огромный источник энергии, а потому те, кто получают к ним доступ редко занимаются их спасением. И так как неприкаянные души не являются чем-то однозначно хорошим или однозначно плохим, с их помощью можно творить и добро, и зло.
— Интересная философия, — негромко заметила я. — Я бы сказала, очень противоречивая. Ну, да ладно. Меня вот, что любопытно, один знакомый сообщил, что вы вроде как с ним родственники. Это правда?
Девушка перестал улыбаться и удрученно вздохнула.
— Я была против того, чтобы сообщать тебе это.
— Почему? — я внимательно наблюдала за выражением её лица, которое сейчас демонстрировало беспокойство и печаль.
— Еще слишком рано, — Амрита нервно поправила платье.
Кажется, я поняла, о чем она говорила.
— Я его совсем не помню, — тихо произнесла я после недолгой заминки. — Тем, другим. Это кажется выдумкой. Просто… плохой шуткой злого волшебника.
— Потому что ты не забыла, — грустно взглянув на меня, тихо произнесла женщина. — Для тебя нынешней его, прежнего, просто не существовало. Ты, Фима, знаешь его исключительно как Сашку. В то время, как он помнит тебя другой, прежней.
— Но почему он помнит, а я нет? — меня начало немного потряхивать, как при лихорадке.
— Потому что вы покинули этот мир разными способами, — пояснила женщина и направилась к чаше, замерев в полушаге от неё и всматриваясь в танцующий внутри чаши свет, бросающий призрачные отсветы на пол. — Ты умерла, чтобы переродиться. А мой брат…он отправился за тобой, переместившись между мирами. Он долго искал тебя, но время для него не имело значения. Ты же знаешь, сидхе практически бессмертны. И когда вы встретились, его долго терзали сомнения — ты это или не ты. Он пытался воззвать к тебе, к твоей силе, но ты не реагировала. В какой-то момент он уже решил, что ошибся. И практически сдался, а потом произошло то, что заставило его поверить.
— Поверить во что? — я все еще плохо соображала, о чем говорит эта беловолосая.
— Поверить в тебя, — просто ответила Амрита и таинственно улыбнулась. — Ты знаешь, что это? — легко и стремительно она взмахнула рукой и повинуясь этому движению в воздухе вспыхнуло с полдюжины красных огоньков и взметнулось вверх, подсвечивая помещение, где мы находились.
— Жажду узнать, — пробурчала я себе под нос, будучи уверенной, что меня прекрасно расслышат все, кому это надо.
— Это святилище, тайное место, куда получают доступ лишь избранные, — на тон громче произнесла Амрита, перестав загадочно шептать себе под нос. — Физически оно представляет собой комплекс подводных пещер, созданных при помощи магии. Одновременно с этим святилище контактирует с миром, существующим в тонкой прослойке между миром людей и миром сидхе. Здесь смерть сильнее жизни, а потому здесь находят пристанище все, что порождено смертью. И здесь же зарождается магия, которая дает жизнь богам и которая способна эту жизнь забирать. Именно отсюда расходятся все дороги.
— Так ты…богиня? — спросила я, с трудом сдержав порыв быстренько смотать удочки и свалить в закат, предварительно затарившись чем-нибудь покрепче. Кажется, в последнее время я только тем и занимаюсь, что сбегаю ото всех.
— В твоем голосе слышится недовольство? — подметила женщина, бросив на меня хитрый взгляд.
— Не пойми меня неправильно, — развела я руками. — Просто сама концепция существования богов меня беспокоит. Ничто не может существовать вечно. У всего должно быть начало и конец.
— Боги тоже смертны, — заявила Амрита и двинулась вокруг сверкающей чаши. — И ты — прямое тому доказательство.
— Я — не бог, — уверенно заявила я, при это ощущая себя очень странно, словно стою на зыбучих песках.
— Ты не родилась с божественной искрой, как сидхе, — кивнула Амрита. — Подумай, если сидхе — боги для людей, то есть ли боги для сидхе?
— Если опираться на законы логики, — начала я осторожно, — то могу предположить, что есть.
— Когда-то, когда сидхе еще не были поделены на благих и не благих, страна сидхов называлась Тара. И правила ими Первая из сидхе, матерь богов и создательница всего сущего. Но в один из дней королева просто исчезла. В её покоях стража обнаружила лишь записку, в которой говорилось, что она вернется, когда её дети осознаю и искупят свою вину. “Я вернусь, на закате дня. С золотом в волосах и огнем в руках, простившая и прощающая, возрожденная и очищающая, уничтожающая и созидающая”.
— Любопытная шарада, — хмыкнула я.
Амрита никак не отреагировала на мои слова, лишь на дне её глаз, которые мне были хорошо видны благодаря тому, что чаша подсвечивала её лицо, блеснуло недовольство.
— Богиня ушла, но дары её остались. И сидхе попытались использовать их, чтобы вернуть свою королеву….
— Зачем? — прервала я плавную речь беловолосой. — Ушла и ушла. Если ушла, значит, так надо.
— Перед уходом правительница создала для своих детей новый мир и под покровом непроглядной тьмы, которая опустилась на мир, перенесла их туда, где сидхе обитают уже не одну тысячу лет. И всё бы ничего, новый мир был не так уж и плох, но сидхе начали слабеть. И чем больше проходило времени, тем сильнее они слабели. А кому нужны слабые боги? Боги, которые неспособны исправить несправедливость. Которые видят зло, но не могут ему противостоять. У которых идет кровь, если их ранить. Сидхе стали терять свои силы и люди перестали в них верить. Вера — вот, что определяет все. Зачем молиться богу перед сражением, если богу самому нужна помощь? Люди обрели других богов и сидхе оказались не удел. И они начали искать дары Богини в надежде, что, собрав все, смогут вернуть её.
20.
Амрита умолкла, словно переводя дух, и продолжила:
— Первой святыней, которую преподнесла своим детям Богиня, было копьё Луга. Оно даровало победу своему обладателю в любой, даже самой неравноправной и кровопролитной битве. Копье хранилось у Лейдена, сына Луга, первого, кто получил право обладать божественным оружием, но было утрачено в битве с фоморами. Второй святыней стал котел Дагды, котел изобилия, способный накормить всех голодных, сколько бы их не было. Котел Дагды не отделим от копья, ведь, чтобы наполнить котел его прежде следует окропить кровью поверженного врага. По утверждению самого Дагды, котел был похищен из его дома, однако, ходят слухи, что Дагда проиграл его в карты. Третий дар — меч Света, меч, не знавший поражений, ведь удар его невозможно отразить. Принадлежал Нуаду, который отчаянно не хотел расставаться с ним. Настолько, что нырнул в море вместе с мечом и с тех пор его никто не видел. Четвертым даром стал камень Фаль, камень Судьбы, предвещающий смерть прежнего правителя и рождение нового. Он был отдан на хранение Асканию, исконному приверженцу правды, проживающему высокого в горах на территории неблагих. И последний, но не менее ценный дар — чаша Завета, в которой плещется и никогда не заканчивается волшебное зелье, созданное самой Богиней. Первой обладательницей чаши стала та, что живет в окружении вечной тьмы, трехликая властительница смерти Тривия.