Страница 89 из 92
Я дошел до спален, которых было две — по пять двухэтажных кроватей в каждой. Открыл дверь в первую. В глаза бросился шкаф с выпотрошенной наружу одеждой. Часть кроватей были нетронутыми, две — кое-как заправлены. На одной из тумбочек лежал планшет и стоял радиоприемник с торчащей из него антенной. Он был включен, но из динамиков не доносилось ни звука.
Подошел к шкафу и заглянул внутрь. На пыльной полке лежала стопка выцветших фотографий. Мельком пролистал. На всех был изображен один и тот же темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Долго на снимках задерживаться не стал. Рассмотрю попозже. Большая фотка висела в рамке на стене. На ней — группа молодых ученых. Десять человек. Все в белых халатах среди лабораторной техники, на плече у одного — ярко-оранжевый блестящий Кузя. А на заднем фоне — залитые солнцем горы.
Как я понял, фотка была сделана в лаборатории наверху. Лица на фото излучали безмятежную радость. Я растерянно обвел глазами пустую спальню — снимок с людьми, полными надежд и научного энтузиазма и комната, иллюстрирующая, чем это закончилось.
Во второй спальне одна из стен полностью промерзла. Все-таки фонит откуда-то. Ледяной нарост налип сантиметров на двадцать и мутно переливался в свете фонаря. Показалось, что внутри кто-то или что-то вморожено. На полу валялся матрац, снятый с верхней кровати и такой же ворох одежды — все это в ледяной корке, из которой частично торчали алюминиевая миска и кружка. И несколько пустых пузырьков от обезболивающего.
Такие же пузырьки нашлись и в операторской. Шесть пустых старых кресел, мониторы, стеллажи с запчастями и мусор, мусор, мусор. Лед здесь тоже был, приличная горка на полу, словно от окна намело. Вот только окна тут не было.
Куча всякого бесполезного хлама, но ни одного следа человека или намека на то, что произошло. Если они все здесь чем-то заразились, то куда делись? Взялись за руки и пошли гулять? Превратились в призраков и улетели на небо?
Я несколько раз взмахнул гарпуном — просто, чтобы убедиться, что сам еще не стал призраком. Тишина с холодом «глушили» и обволакивали, погружая в некое подобие сна. Бродишь, бродишь — вздрагиваешь на звон мусора под ногами, скрип динамиков или непонятные стоны и вздохи. То ли ветер по трубам гоняет, то ли лед трещит, который целыми кусками налипал на потолки. А обернешься, так никого нет. И на сканере — нет.
Я в очередной раз посмотрел на проекцию и направился в сторону небольшого медблока. А сразу, как вошел туда, то почувствовал, что здесь было реально холоднее, чем во всех остальных помещениях базы. И на этот раз холод был не ментальный. Кое-где на окнах расползался красивый узор инея. Обратил внимание на плюшки герметика на стене. Это уже, видимо, пулевые. Но то ли не помогло, то ли еще где-то была щель, которую не заметили.
Справа от меня стоял стеллаж с заспиртованными банками. О, это по части Сюин! Надо будет пригласить ее в гости на чай. Может, найдет тут какого-нибудь полезного для науки монстра. Вглядываться особо не стал. Не люблю я эти кунсткамеры, хоть и в целях науки.
По полу были раскиданы листы с записями. Взгляд упал на полку, прикрученную к стене. На ней были в ряд выставлены образцы криоглянцевых кристаллов. Они выглядели как куски льда, но сияли словно бриллианты. Интересно ценные?
Тут же стояли пробирки с высохшими внутри жидкостями. А на полу пылились аппараты для анализов.
Всплыли в памяти строчки из медицинского отчета.
В глубине комнаты вплотную были сдвинуты три койки, накрытые мятыми махровыми одеялами бордового цвета. Но когда подошел ближе, понял, что это не махра и вообще не одеяла — это простыни с растекшейся, замерзшей и уже кристаллизовавшейся кровью.
Остался третий этаж. Я вернулся к лестнице и поежился от очередного холодного потока. Ступеньки покрылись льдом и, может, уже подустал всматриваться во все, но показалось, что над ними дрожит тонкое марево. А сверху, как из открытой морозилки, спускается морозная дымка и струится по лестнице.
— Вни-мание, все-му персо-налу… — неожиданно прохрипел динамик, — гра-фик дежурства обно-влен. Мож-но присту-пать к пере-работке…