Это несерьёзно

Слезаю с колен Марка, расстегиваю брюки.

— Я хочу кое-что попробовать, расслабься, — шепчу. — И доверься мне.

— Кристина…

Я наклоняюсь, но он останавливает.

— Перестань, Кристина… Что ты делаешь? — звучит над головой.

И ладно бы грубо, к хлестким словам за пять лет я привыкла.

Но нет.

Марк говорит нас-меш-ли-во. А потом хохочет.

Вмиг проваливаюсь в реальность и чувствую себя неуклюжей малолетней дурочкой. Быстро отстраняюсь, Марк смеется и поднимается на ноги.

— Шампанское тебе противопоказано. Дуй в кровать, я сейчас.

Трясти начинает, но не от азарта больше, а от… банального разочарования. На глазах выступают слезы.

Марк уходит в ванную, а я кидаюсь к шкафу и кутаюсь в халат. Становится холодно и зябко. Мгновенно перестаю любить свое тело и саму себя.

А потом, когда за стенкой включается вода, я реву. Так глупо себя чувствую! Я, наверное, смешно выглядела, раз он так отреагировал.

Закусываю кулак, умирая от стыда и внутренней боли. Думала, неуверенность и обиды сгорят в огне страсти, но они лишь стали пеплом и засыпали с головой.

Обида царапает душу наживую, но обида не на мужа, а на себя саму. Я не боюсь посмеяться над собой, не слишком обидчивая и вполне отходчивая, но дело в том, что минуту назад я не пыталась быть смешной. Решила, что я… боже, что я сексуальна. Очень сомневаюсь, что бывшей жене он смел сказать нечто подобное!

Захожу во второй санузел, наскоро принимаю душ, тщательно умываюсь, вновь кутаюсь в халат и ныряю под одеяло. Марк приходит через несколько минут. Ужасно неловко смотреть на него после инцидента, и я делаю вид, что сплю.

Он укладывается под одеяло, пододвигается ближе. Прижимается губами к плечу, и по телу тут же разбегаются неприятные мурашки. Я уже практически трезвая, и мне очень неловко, что вот так встретила его, полезла первой. У нас это не принято, Марк влюбился в мое «противозачаточное лицо», в недоступность.

Что на меня нашло? Делаю громкий вдох-выдох, он его слышит, конечно.

Просит повернуться, я отказываюсь, Марк применяет силу, и когда добивается задуманного, сжимает мой подбородок.

Слава богу, муж полностью серьезен. Если бы попытался шутить, мы бы окончательно разругались.

— Ты прекрасна, Кристина, — произносит он низко. — Я обожаю твои губы, обожаю целовать их, любоваться ими. Обожаю, когда ты смеешься. Твои губы не созданы для минета. Если бы я хотел, попросил бы об этом сам. Я ценю, что ты так меня встретила, но я весь день занимался делами, и для меня это было слишком.

— Я… блин, Марк. Мы давным-давно так не делали. Наверное, ни разу после свадьбы. Вдруг мои губы как раз созданы? — Моя очередь отшучиваться. — Захотелось попробовать, ты не дал даже шанса.

— Ты ведь знаешь, где я вырос, мне это все сложно. Как мне потом тебя целовать?

Я смотрю вниз, сглатываю. Пожимаю плечами.

Он продолжает:

— Я слишком сильно люблю тебя целовать, и я не хочу запоминать твои губы в этом… положении. Ты ведь моя девочка, как мы без поцелуев? Я умру без твоих поцелуев.

— Прости. Я просто… не знаю, что на меня нашло. Настроение было такое. Ты уехал, оставил меня одну. Опять. Я решила сделать что-то особенное, поразить тебя. Изменить что-то.

— Иди сюда.

Марк притягивает меня ближе, после чего мы занимаемся любовью. Он внимателен и нежен как обычно. У нас давно ничего не было, а я весь день как натянутая струна, но все же ощущаю скованность. Будто конфликт, который мы начали, никуда не делся, и сегодняшняя реакция мужа это лишь подтвердила. Любую инициативу, которую я проявляю, он гасит с жестокостью.

Если во всех прочих областях я борюсь за себя и свободу, могу подобрать аргументы, отстоять свое «Я», то в интимной жизни… остаюсь один на один со стыдом, и он съедает меня заживо. Хочется уменьшиться и не быть вовсе. Чувство вины становится непосильной ношей. Когда познакомилась с Марком, я не была девственницей, и раньше это не было проблемой. По крайней мере, я так думала.

Пика я достигаю, но наслаждение получается смазанным и даже в тягость. Неловкость такая сильная, что мне стыдно уже за все на свете. Никак не могу с собой справиться. Лежу в кровати, смотрю в ночное небо.

Марк засыпает быстро, он устал, а на часах всего лишь начало одиннадцатого. Живот скручивает голод, я ведь и правда не ела весь день, не считая пары тарталеток. Тошнит от выпитого шампанского. А еще почему-то хочется покурить, хотя я этим не увлекаюсь. Так, в студенчестве с подругами баловалась на сессиях, когда нервы были ни к черту.

Это чувство, когда ты рядом с любимым человеком в красивом городе, но при этом одинока, — оно нестерпимо. И я понятия не имею, что делать и как это исправить.

Марк относится ко мне как к маленькой девочке, и мне это нравилось до поры до времени, пока мои интересы были в рамках его интересов. Но как только они стали выходить за пределы — ситуация резко изменилась.

Марк не позволил мне поехать в Рим, где проходили важные курсы по моей специальности, которые я оплатила, но пропустила по его вине. Не позволил устроиться в издательство. А когда я все же получила заказ на комикс, поставил ультиматум отказаться, ведь писатель был мужчиной, и мне пришлось бы с ним контактировать. Я потеряла ту работу, комикс вышел, но без моего участия. Был нарисован хуже, чем я могла бы, но даже при этом получил известность и огромные продажи. Я чувствовала себя разбитой!

Это случилось примерно год назад, с тех пор я начала бороться, и наши отношения испортились.

Я вновь вспоминаю тот комикс, который мог бы стать отличным стартом карьеры, и злюсь на мужа. На себя. На ситуацию. Злюсь так, что справиться с собой не могу!

Поднимаюсь с кровати и иду в душ. После чего натягиваю джинсы, майку, ворую пару сигарет из пачки Марка и выхожу в коридор. Мне нужно немного побыть одной, а там, внизу, есть отдельный бар для курильщиков, под открытым небом. Надеюсь, он пуст.

Глава 6

Народу столько, что яблоку упасть негде.

Безотрадно я оглядываю бар у бассейна и горестно вздыхаю: удобные кресла и пуфики заняты компаниями, гости отеля пьют, курят кальян и на боковую не собираются. Красивая девушка в строгом пиджаке играет на фортепьяно что-то современное. Детей нет, соответственно, нет шума. Территория взрослых, уставших от хлопот людей. Полный релакс, приглушенные разговоры, пытливые взгляды. Небольшая неловкость покалывает кожу. Я так давно никуда не ходила без мужа, что сейчас ощущаю себя не в своей тарелке. Какой-то будто… предательницей.

Прохожу вглубь, надеясь на местечко у барной стойки, и… внезапно спотыкаюсь о взгляд Яны. Прямой, явный и, увы, полный узнавания.

О нет.

Они с Демьяном отдыхают, устроившись за одним из столиков. Завидев меня, Яна резко садится и машет, а я… да что тут еще сделаешь?

Комично закрываю глаза руками, но так, чтобы было очевидно — подглядываю. И якобы на ощупь пробираюсь к ним.

Яна звонко смеется, откинувшись на подушки, Демьян тоже улыбается, присаживаясь ровнее.

— Вы одеты, точно? Сто процентов? — наигранно паникую я.

— Даже в носках, — успокаивает Демьян вроде бы и серьезно, но с едва различимым смешком. — Не дрожи, птенец.

Он по телефону разговаривает, отвлекается только для того, чтобы пошутить, после чего включает микрофон и отворачивается. Я слышу его серьезный тон:

— Да. Говори, Мих.

Послушно опускаю руки. Яна расторопно пододвигает еще один мешок ближе, Демьян делает знак официанту, и мне ничего не остается, кроме как сесть к ним. Ух! Вот ведь угораздило.

И снова мы втроем. Тарам-пам-пам. Судьба, видимо.

На этот раз, правда, эти двое действительно одеты: на Яне короткое яркое платье, Баженов в льняных брюках и рубашке. Выглядят полностью безопасно.

На их столике пара недоеденных кусков пиццы, снеки и коктейль в красивом бокале. Рядом стоит кальян.