Вырвать крылья

— Давно сидит? — интересовался грубый голос.

— По — моему три уже отсидела, а так все десять дали.

Собеседница присвистнула:

— Так и не скажешь, молодая. Что девкам надо? Ну, если плохой муж, бросила бы его, и пусть пасется себе дальше.

— Они вроде из богатых были.

— Может, издевался над ней? — Диане так хотелось подскочить и встать на защиту своего мужа, выкрикнуть, что он был самым нежным и любящим мужчиной на свете. — Черт этих богатых разберет.

Голоса затихли. Диана смогла открыть глаза, пора обживаться на новом месте. После двух лет сидения в одиночке, нахождение в камере с двадцатью заключенными вызывало страх, волнение. Боязнь, что разучилась уживаться с другими людьми, завибрировала в груди.

Вновь прибывших, собрали в бараке, где находились административные помещения. Их встретил начальник колонии — Голова Александр Николаевич, строго смотрел на стоявших перед ним женщин, ознакомил с правилами пребывания в здешних местах, предупредил о последствиях нарушения режима. Карцер, штрафной изолятор, лишение пищи — это все ожидало провинившегося заключенного.

Валентина — надсмотрщица, проводила ее назад в камеру, тут ее ждали.

Полноватая женщина с широкими плечами, и узкими бедрами, каштановые волосы собраны под косынку, стояла, привалившись к стене, сложив руки на груди. Ее изучающий взгляд блуждал по телу Розовой.

— Ну наконец — то — сделала шаг к Диане, а Розова понимает, что перед ней та зечка, с грубым голосом, и внимательно обводит новую знакомую взглядом. Мужик в юбке, говорят про женщин с таким складом фигуры, со спины так точно, вот и голос, как по заказу, такой низкий и хриплый. — Как звать?

Диана растерялась, для нее все в новинку, трудно перестроится на новый уклад жизни.

Женщина поняла, что ввела своим присутствием, а может и внешним видом новенькую в ступор, и продолжила.

— Я Светлана, «мамка» — слежу, за порядком в нашем отряде. — Она гордо выпятила грудь, показывая свою важность в колонии. — Мне нужно с тобой определиться, чем ты можешь быть полезна. — Светлана взяла в ладони кисти новенькой и осмотрела руки. — Неженка.

Диана удивилась, как могла эта женщина понять, что раньше у нее была бархатная кожа, руки не знали домашних хлопот. Только боксерские перчатки, украшали кулаки, бившие по груше, или сопернику, о чем говорили сбитые костяшки, но пока «мать» на них не смотрела.

— Ты язык проглотила? — Светлана смерила ее оценивающим взглядом. — Говорить — то будешь, или обет молчания дала? — не отставала от нее зечка.

— Буду. — Диана взяла себя в руки, нужно вливаться в коллектив, ей еще долго отбывать свой срок, пора снимать броню. — Розова Диана — протянула руку, и почувствовала крепкое пожатие, на ладони.

— Шить умеешь? — Светлана начала определять, куда отправить новенькую.

— Нет.

— Готовить?

— Плохо.

— Ну, тогда тебе только убирать сортиры.

— Это что?

— Ты что даже про сортиры не знаешь?

— Похоже на французское слово sortir.

Ее оглушил громкий смех, Светлана аж согнулась пополам, облокотившись на колени руками.

— Вот насмешила — сквозь прерывистый смех говорила «мамка». А Диана, стояла и смотрела на женщину, не понимая, что происходит. Что она такого сказала? — Ладно — наконец успокоившись, главная, хлопнула ее по плечу. — Пристрою тебя к Аньке, она всему научит. Заодно узнаешь, что такое сортир. С тряпками управляться умеешь?

— Ага — а саму трусит, она никогда в жизни даже пылинки не стерла, ее задачей было хорошо учиться, посещать разные кружки, чтобы стать настоящей светской девушкой, и удачно выйти замуж. Но она быстро учится, надеялась, что с тряпкой то точно справится.

Светлана шла впереди, Диана семенила сзади, по бесконечному узкому коридору. Наконец дошли до небольшого помещения, отделанного старой белой керамической плиткой.

— Анька — выкрикнула Светлана, и из дальней комнаты выскочила молодая девушка, она, не глядя по сторонам бросилась на шею «мамки», и прижалась к ее губам в страстном поцелуе.

Диана никогда не видела более отвратительной картины, боялась, что ее сейчас вырвет. Эти две женщины, не стесняясь ее присутствия облизывали друг друга, причмокивая и постанывая. Розова больше не могла вынести это зрелище и громко откашлялась.

— Так — отстранила от себя Аньку главная — я не за этим сюда пришла. Вот — она повернулась к Диане и указала на нее вытянутой ладонью, — привела тебе ученицу. Покажешь ей все.

— Хорошо «мамочка» — довольно улыбаясь и облизывая губы проговорила девушка, — она будет с нами работать?

— Да. Диана теперь в нашей команде. Я тебе доверяю — прошептала возле уха Анны и они обменялись легкими поцелуями.

Пройдя в дальнюю комнату Розова увидела, что здесь находятся еще работницы ей представили Таю и Катю, на вид простые девушки, такие же как она.

— У нас все хорошие, добрые, наша камера, даже конкурс на самую уютную комнату выиграла — похвасталась Анна. А Диане так и хотелось рассмеяться, и задать вопрос, какого хрена все такие хорошие, добрые девочки вы сидите в местах не столь отдаленных. Вместо этого постаралась мило улыбнуться

— Розова Диана.

Диана пялилась на унитазы, туалет — сортир, теперь она вспомнила, что раньше случалось слышать это слово. Значит, придется преодолеть брезгливость, понаблюдать за своей напарницей и делать то же самое. Противно, неприятно, но выделяться из толпы Диана не хотела. Аня дала ей небольшую тряпку указала, что нужно вымыть выложенные белой допотопной плиткой стены.

— Сначала на мокро — командует Анна — потом насухо, все как везде. — Подозрительно обводя Диану глазами, перевела взгляд на стенку.

Диана никогда в жизни не терла стены, не выжимала тряпки, поначалу ее даже позабавило, это занятие, не так и сложно, как она думала. Когда они оттирали втроем уже пятую душевую, она поняла, что устала как от тренировки. Быстрее бы это закончилось! Она вытирала потный лоб, уже без омерзения, не обращая внимания на перчатки и замызганную тряпку в руках.

— А вот теперь сортиры — Аня такая же взмокшая, и раскрасневшаяся от работы, забрала ведро и двинулась в туалеты.

«Вот и встретились» — мысль в голове, а самой реветь охота. Она стоит и смотрит на пять белых горшков. Мама шутила иногда, когда маленькая Дианочка начинала капризничать и плакать, говоря, что не хочет в школу, ей там не нравится.

— Надо учиться, а то придется унитазы намывать, в какой нибудь задрипанной гостинице. — Словно наяву прозвучал мамин голос. А в жизни вот как бывает, учишься, стараешься, потом какая — то сволочь подставляет тебя, и ты стоишь в тюрьме и смотришь на унитазы, в которые обитатели колонии справляют нужду.

Не без отвращения, дыша через раз, Диана все — таки их помыла, в душе раздирало от несправедливости, свалившейся на ее голову. На эти жизненные испытания, которые ей приходилось проходить по чей — то там воли. За что ей это? Разве недостаточно было лишить ее любимого человека и свободы? К концу, она уже злостно терла последнего фарфорового друга, чуть не рыча от раздирающих ее чувств.

Анна, увидев ее напор похвалила за усердие, сложила руки в бока.

— Там в углу половая тряпка, с красной маркировкой, полы здесь промоешь, и на сегодня закончим. — Аня ткнула пальцем в правую сторону и Диана, убрав тряпку с зеленой отметкой, пошла, искать половую. Такой она еще сегодня не пользовалась.

Идет в сторону правого угла и замирает, там в углу сидит нечто серого, грязного цвета, собралось в комок и готово кинуться на нее сверкая своими красными глазами. Диана испугалась, ей даже показалось, что эта тварь на нее фыркнула.

— Там крыса — завизжала Розова и с быстротой молнии выскочила из сортира, который отмывала последний час.

— Какая крыса? — Удивилась надсмотрщица, закрепленная за их группой. — Нет у нас тут крыс, всех вытравили.

— Там — указывая в помещение, откуда только что выскочила, глаза круглые, полные страха, всю трясет — она огромная, глазищи красные, сверкают.