Контролер

– Седого не жалко, – перебил медика спецназовец, – без него только дышать стало легче. Гнилым был.

– Ну, это ваши дела, – Ссэр достал из фирменного портсигара сигарету, прикурил от бычка, распыхал огонек, проговорил, пуская дым, – попрошу, чтобы курить бросил. За жабры таба′чка меня ухватила крепко. По две пачки смолю за день.

– Как думаешь, – спросил Рама, – если человека вернуть, он такой же будет, как и раньше, или того,… ну, как зомбяк?

– Не знаю, – медик внимательно посмотрел на спецназовца, – ты это о ком?

– Ладно, забей, – Рама отвернулся, сплюнул, помолчал с минуту, снова спросил: – Скажи, эта срань, что у Пижона, у нас тоже, может, быть?

– Может, – без лукавства ответил Ссэр. – Как я понял, это инфекция. Тот, у кого самый слабый иммунитет, заболевает в первую очередь. Но, можешь оказаться просто носителем, как Сверчок. Жил и не подозревал. А так по-хорошему, нужны анализы. Я такое впервые встречаю. Тебя осмотреть?

– Не надо, – буркнул спецназовец, – дойдем до ШАРА, все порешаю.

– Так-то да.

– Пора. Ссэр, Рама давайте, двигаем дальше, – засуетился Малой, – уже совсем близко.

Рама подкинул на плече пулемет, покосился на профессора. Тот скрюченный под капюшоном сидел на транспортере столетней развалиной.

– Нам туда, – Малой пальцем указывал в сторону широкого коридора. В свете тусклой, мигающей под потолком красной лампы, Рама разглядел тянущийся по правой стене ряд разбитых, местами уцелевших панорамных стекол. Судя по осколкам, они были толстыми, возможно, бронированными и после взрыва реактора частично разрушились. Мелкие осколки валялись по полу и вспыхивали красными искрами синхронно с аварийной сигнализацией. Вспыхивали и гасли шлема, стены, отполированный пол, понижали эффективность ПНВ. В итоге Рама отключил «ночник» и воспользовался фонарем.

Он сильнее притиснул приклад к плечу и с мыслями о ШАРЕ плавным, перекатывающимся шагом двинулся дальше. Не будь на нем бронемаски со встроенным респиратором, он не был бы таким уверенным в своих действиях.

Легкий запах тухлятины тянулся из поджидающей впереди темноты. Малой с Профессором чувствовали его и были к этому готовы. Но кроме запаха, Рама не обратил внимания на поведение младшего научного сотрудника. Тот перестал бегать к своему патрону за инструкциями, а Олег Юрьевич на шагающей машине вовсе стал незаметным. Он не издавал ни звука и казался мертвым, если бы не пальцы, которые едва уловимыми движениями управлялись с джойстиком.

Рама крался по коридору, весь обращенный в слух и зрение. Осколки мерзко скрипели под подошвами. Справа за разбитыми стеклами проплывали лаборатория с множеством приборов и исследовательским оборудованием. Некоторые массивные установки занимали место от пола до потолка. Кое-что спецназовец узнавал: хирургический стол, хирургическая люстра над ним, облучающая рамка, МРТ, столик из нержавейки под инструмент, аппарат искусственной вентиляции легких, медицинский шкаф, микроскоп, пробирки, колбы. Пожалуй, и все.

В отличие от него, научникам в особенности профессору, все было предельно ясно. При виде лаборатории он оживился, повернулся вполоборота к разбитым перегородкам. Его влажные глаза алчно поблескивали из капюшонной темноты. Малой тоже, то и дело поворачивался в ту сторону, словно там скрывался магнит.

          Рама не сразу разглядел на полу прямо по курсу вытянутый предмет с утолщениями на краях, а когда это ему удалось, остановился как вкопанный. Предметом оказалась бедренная человеческая кость. Так, он подумал, хотя вполне могла быть костью мутанта. Но он почему-то сразу решил, что именно человеческая. Эта уверенность подтвердилась несколькими секундами позже. В углу возле закрытой двери обнаружился раздробленный череп с уцелевшей лицевой частью, форму которой нельзя спутать ни с какой другой. Он блестел в луче фонаря отполированный, гладкий, словно неоднократно обсосанный. Спецназовец поднял руку, давая знак всем остановиться.

– Малой, подойди, – позвал он научника.

– Смотри вперед, – произнес, когда тот приблизился, – видишь череп?

– Да, – ответил Малой, – наверное, не все успели эвакуироваться.

– Ага, а кости разбежались сами, – невесело пошутил Рама.

Малой не нашелся, что на это ответить, переводил взгляд с бедренной кости на череп, затем обратно.

– Здесь, кто-то есть, – снова заговорил спецназовец, – кто-то, кто невосприимчив к радиации и питается мясом.

Произнося свои выводы, Рама пристально всматривался в сгущающийся сумрак коридора и в угадывающееся левое ответвление.

В это время от массивного рентгеновского аппарата плавно отделилась тень и бесшумно двинулась в сторону людей. Она осторожно вплывала в свет аварийного освещения и превращалась в жуткое создание трехметровой высоты. Существо сильно сутулилось, словно не в силах носить массивную грудь и мускулистый плечевой пояс с длинными верхними конечностями. Если бы оно их не поджимало к животу, то костяшки плоских пальцев тащились бы по замусоренному пыльному полу. Все в складках, с парафиновой желтоватой кожей, с сочащимися гнойными глазками, с сопливым приплюснутым, словно вдавленным в череп носом, с отвислой зубастой нижней челюстью, все в язвах, в струпьях, с черными очагами некроза. Хотя оно и выглядело разлагающейся, умирающей сущностью, двигалось уверенно. Длинный змееподобный язык скользнул меж зубов, облизал гнойный глаз, затем другой, снова утек в пасть. В плавных осторожных движениях читалось сосредоточенность охотника.

Тварь неотрывно смотрела на людей, точнее, на впереди идущего здоровяка. Внезапно она остановилась. Медленно перевела взгляд гнойных глазок на транспортер, несколько секунд, стояла неподвижно, а затем так же неслышно, как и появилась, отступила в темноту.

Выставив пулемет Рама крался по коридору. Кроме движения у рентгеновского аппарата, он не заметил шевеления возле компрессорной установки. Тень потянулась к людям, но затем остановилась.

Поредевший отряд шел плотной цепочкой, укрываясь за Рамой, словно за утесом, который заслоняет от шквалистого ветра.

Как скоро выяснилось, третий уровень оказался не последним. Метров через двадцать пять широкий коридор оканчивался просторной лестничной площадкой, за которой раздваивался. Одна его часть еще метров шесть тянулась по прямой, затем уводила влево, а другая пологой галтелью спускалась вправо вниз, изгибалась под 180 градусов и ныряла под площадку. Малой указал на галтель.

Рама сразу ощутил наклон поверхности. Потянуло вперед, шаг сделался широким. От напряжения начали подрагивать руки, а ствол постепенно клонился к полу. Рама ощутил, что сердце бьется уже где-то под горлом. Палец как нерв замер на спусковом крючке и был готов в любой момент нажать. Какая только хрень не лезла в голову, одна мрачнее другой. Вспомнился звук, который он не забудет, даже когда настанет время помирать. Случилось это года четыре назад еще до того, как попал к «фазерботам». Ходил в звене Герыча. Забрели как-то на целлюлозный завод, что за путями. Перцу, которого сопровождали, край надо было попасть в пожарное депо. Насколько Рама понял, был он вовсе не ученым, а «ко′мерсом», коему почить в патоке обрыдло. «Жизни хочу настоящей ощутить, – говорил он, – которая там и водится, где бок о бок со смертью трется. Заодно пороху нюхну, себя испытаю».

Шел он картой какого-то сталкера с птичьей кличкой, сразу и не вспомнишь. И не за трофеями вовсе, а по «историческим местам», может, брехал, скользким был тип до определенного момента. Уже на обратном пути захотел на крышу целлюлозного цеха подняться. Так сказать, широким взглядом узреть.

Обходили огромный станок с бумажной бухтой тонн на десять. С края рулон изодрал какой-то мутант.

Герыч шел первым за ним Рама, следом «ко′мерс», потом Флойд и замыкал Целик. За каким бесом этот вроде бы неглупый мужик, который прошел полный инструктаж, которому всю дорогу втемяшивали – след в след, кинулся за распределительный щит? Увидел, что-то ценное? Испугался?