Контролер

Отряд шел по гари, поднимая облачка невесомого пепла. Люди нервно озирались. После леса на открытой местности чувствовали себя неуютно, словно кроты, вылезшие из норы.

Их подпустили слишком близко. То ли часовой проспал, то ли хотел рассмотреть лучше, то ли долго решал что делать. Выстрелы прозвучали, когда Сверчок уже обходил сгоревший трактор.

Автоматная очередь расколола тяжелую тишину выжженной пустоши подобно молоту по каменной глыбе. Как ужаленный Сверчок подпрыгнул на месте, а затем ящеркой юркнул под днище сгоревшей машины.

Все ринулись к единственному укрытию – трактору. Рама бежал последний, поэтому видел, как заспотыкался Чилим, а затем и вовсе упал. Не останавливаясь, амбал схватил его за специальную для подобного случая петлю на разгрузке и потащил. Чилим пытался ему помогать, вяло перебирал конечностями, с  его плеча сорвался автомат, потерялся где-то в золе.

Рама подтащил спецназовца к гусенице, заорал:

– Док, сюда! Скорее! – причины для волнения у него были. В самом нехорошем месте, где смыкается бронемаска с бронежилетом, растекалось темное пятно. Трясущейся рукой Рама отстегнул «намордник». На губах Чилима выступила кровь, сам он покраснел, словно тужился выкашлять что-то и не мог. Ссэр сбросил с плеч ранец, стал быстро расстегивать клапан, то и дело взглядывая на раненого.

Раздались выстрелы, сразу с нескольких стволов. По ржавому железу неприятно застучали пули. Инстинктивно все пригнулись, вжали головы в плечи.

– Чил, ты только не умирай, – стонал Рама, опустившись на коленях рядом. – Сейчас Ссэр тебя починит, – обхватил поникшую голову друга руками, приподнял. Веки Чилима были закрыты. Но Раму испугало не это, а цвет лица. Оно было не бледным, не синюшным, а серым, как сухая земля.

Со шприц-тюбиком в зубах на четвереньках подполз Ссэр. Без лишних слов впорол Чилиму «фентанил».

Из здания продолжали стрелять. Рама словно этого не замечал. Его глаза вдруг округлились, он тупо  посмотрел на Ссэра:

– Док, он чего?

В спину Раме что-то ткнулось. Спецназовец резко обернулся. Позади стоял мул и топтался на месте, разворачиваясь боком к остову трактора. Рама с силой оттолкнул его. Взвизгнули сервоприводы, засеменили опоры, удерживая самоходку в равновесии.

Ссэр протянул руку, положил пальцы на шею раненого:

– Все. Умер, – тихо проговорил он. Заслышав дробный стук по трактору, дернулся, сжался.

– Так быстро?

– По-видимому, стреляют экспансивными пулями. Большая площадь поражения, большие повреждения, – Ссэр отполз, принялся поспешно собирать ранец.

Рама медленно перевел взгляд на мертвого Чилима. В его глазах читалось непонимание, неверие, непринятие и страх. Он смотрел в лицо другу, словно ожидал, что вот-вот глаза откроются или зашевелятся губы, бровь дернется.

На плечо здоровяка легла рука. Спецназовец вздрогнул, обернулся.

– Послушай, Рама, – Малой говорил вкрадчиво и сочувственно. – Ты его вернешь. Точно вернешь, даю руку на отсечение. Нам только надо дойти до ШАРА. Надо выбираться отсюда. Ты с Сэром давайте прикройте нас, а я с профом до плит пробежимся. Заставьте их на время, –  мотнул головой в сторону здания, – секунд на пять, семь прекратить огонь.

Рама кивнул, он даже не поинтересовался, зачем им за плиты. Собираются штурмовать, обойти, отсидеться, пока у засевших патроны не кончатся, или есть люк, который ведет в подземные катакомбы? Он привык все время на кого-то полагаться, быть на подхвате, считал для себя необязательным вникать и понимать замысел командира. Он исполнитель, рука, а рука вопросы не задает, берет и делает.

– Вот и хорошо, давайте, – Малой хлопнул стрелка по спине. И это как будто подействовала, спецназовец зашевелился, в глазах появилось понимание, сказал:

– Ссэр, не высовывайся, осторожно с той стороны, – ткнул пальцем вправо, – а я здесь.

 На корточках Рама подобрался к задней части трактора, высунулся одним глазом, засек, из каких окон ведется стрельба, поставил на гусеницу пулемет. – Давайте сейчас! – прокричал он и нажал на спусковой крючок. Его из автомата поддержал медик. Он стрелял не глядя, оставаясь за спасительным железом.

Низко пригибаясь, сначала Малой, а за ним и профессор, выскочили из-за трактора, побежали к плитам. Выпустив всю обойму, автомат Ссэра смолк. Короткими очередями Рама продолжал обстреливать здание, не давая противнику высунуться. Он видел, как профессор с помощником забежали за штабель и там упали в канаву. Спецназовец сдернул с гусеницы РПК, спрятался за остов, а в следующую секунду трактор накрыли ответным огнем. По железу колотило, как град по жестяной крыше. Ссэр с Рамой пригнулись, прижались к ржавым с засохшей землей каткам. Раздался взрыв. Осколки посекли железо.

Выстрелы постепенно затихали, а затем и вовсе смолкли. Рама заглянул в щель между кабиной и шасси. Увидел, как две фигуры мелькают в узких окнах дома на лестничном марше. Стрелки быстро бежали по ступеням вверх со второго на третий этаж. И, кажется, у них в руках не было оружия. Рама счел, что оно висит на груди, просто не разглядел в темноте.

Стрельба не возобновлялась, что и тревожило. Возможно, прямо сейчас противник готовил какую-то пакость, к примеру, долбануть с крыши из РПГ или заслал в тыл группу. Беспокойство не успело перерасти в действие, когда в наступившей тишине послышался звук тупого удара и затем хруст.

Рама осторожно выглянул из-за кабины. С полминуты никакого движения в здании и поблизости не обнаруживалось. Затем с крыши полетело вниз что-то темное, бочкообразное. Рама поймал предмет в фокус и увидел, что это человек  в черном комбинезоне. Он летел головой вниз, вытянувшись, как ныряльщик, с той лишь разницей, что руки не держал перед собой, а прижимал вдоль тела.

Он рухнул за штабель. Доли секунды мелькал впросветах между плит, а потом раздался звук, такой же, как и в первый раз. Тело резко смялось и исчезло из поля зрения.

От увиденного у Рамы округлились глаза, а за грудиной сжалось, словно огромная ручища схватила душу.

Спустя секунд десять один за другим с крыши спрыгнуло еще двое. И таким же способом – головой вниз, подобно Вовкиным молодцам из волшебного ларца. Массовое ныряние завершили трое разом. Как и предыдущие, они покончили с жизнью, ломая шеи и разбивая черепа.

После чего над выжженной пустошью повисла звенящая тишина. С другого конца трактора выглядывал Ссэр и во все глаза таращился на плиты. Он не выходил из-за сгоревшей машины и чего-то ждал. Ждал какого-то кровавого продолжения, где за умерщвленной добычей должен прийти зверь.

Вместо зверя, из канавы поднялся Малой, на четвереньках прокрался к краю штабеля. Некоторое время смотрел в щели между плит, затем осторожно выглянул. Из кучи неподвижных окровавленных тел не доносилось ни криков, ни стонов.

С опаской на полусогнутых Малой вышел из-за укрытия и осторожно приблизился к трупам. Он обходил одного за другим, прижимал правую руку к губам, подобно горестной женщине.

Завидив Малого, Рама поднялся, с пулеметом у плеча двинулся в его сторону. Следом заспешил медик. С предельной осторожностью они приблизились к плитам. Ссэр бросился к Олегу Юрьевичу, который лежал на спине со шлемом под головой и тяжело дышал. Глубокий капюшон закрывал лицо до подбородка. Рама ощупал профессора беглым взглядом, и не обнаружив видимых повреждений, направился к Малому. Тот ходил между тел, останавливался, рассматривал их, скорбно качал головой и все держал руку у рта.

Еще на подходе по шевронам Рама определил клановую принадлежность мертвецов. Это были «монолитовцы». Спецназовец не удивился. Никого другого в такой дыре увидеть и нельзя было. За пониманием пришла мысль: «Эти стражи зоны, мля, всегда что-то оберегают ценное от пронырливых сталкерюг. Стопудово, где-то поблизости ШАР! – Он мысленно потирал руки, – чертова машина желаний рядом». Несмотря на разбросанные тела и смерть, у Рамы на душе стало радостно. Задержалась, однако, радость ненадолго. В следующую секунду, переменившись в лице, спецназовец развернулся и побежал к плитам. От профессора сейчас очень многое зависело, а он, кажется, был не в форме. Может, даже… Верить в смерть ученого не хотелось, но тревожные образы прорывались. За секунды, пока бежал назад, Рама успел представить, как пуля-дура попадает в щель между плит, рикошетит, а затем через глаз проникает профессору в голову.