Каникулы в Чернолесье

Хотя Герман Волков и объявил свой дом вневременной зоной, он немного лукавил. Когда дело касалось его работы, он не сторонился технического прогресса. Да и то сказать, лесник без связи – не лесник, а огородное пугало. Поэтому на краю усадьбы, у самой деревянной изгороди, за которой уже начинался лес, возвышалась специальная стальная мачта. На ее вершине крепилась спутниковая тарелка, а также мощный ретранслятор и еще какие-то длинные антенны угрожающего вида. Кроме того, в подземном гараже хранился самый современный квадрокоптер с двумя видеокамерами для наблюдения за лесом.

Старый Герман был не так уж прост.

Хорошо, что внук даже не подозревал об этом. Вечером дед устроил ему настоящую сибирскую баню, где от души отхлестал веником («Воспитание начинается», – приговаривал он). После такого ужаса Сергей даже не вспоминал про всякие там интернеты. Ровно в десять вечера он уснул сном праведника – там, наверху, в просторной мансарде под высокой крышей.

Окна в этом доме были закрыты прочными ставнями. В здешних краях это не казалось странным. Говорили, что в Чернолесье пришли целые стаи волков из-за границы. Говорили и о других вещах, еще более таинственных и опасных. Вот уже много лет лесник не уставал опровергать чужое вранье, но слухи только множились. И гостей становилось все меньше.

Вот и сегодня лесник никого не ждал, но отчего-то не спешил отходить ко сну. И время от времени поглядывал в раскрытое окно. Иногда со двора залетали ночные бабочки, и тогда Герман недовольно морщился.

Около полуночи послышался шум крыльев, и на подоконник грузно опустился большой черный ворон. С подоконника он перелетел прямиком на стол. Стуча когтями, подошел поближе. Взглянул на хозяина внимательным черным глазом и негромко каркнул.

– Здорово, Карл, – сказал лесник.

Старый ворон учтиво поклонился.

– Очень хорошо, что ты слетал на станцию, Карл, – продолжал лесник. – Я был в полной уверенности, что парень приедет завтра. Видишь, я тоже старею.

Карл вытянул шею и посмотрел куда-то вверх.

– Сейчас он спит, – пояснил Герман. – Завтра увидишь и не узнаешь. Вытянулся, стал ростом с меня. Он все спрашивал: куда же делся наш милый Карл? Когда прилетит? Он тебя не забыл, будь уверен.

Карл щелкнул клювом и даже притопнул от удовольствия.

– Оставь свои штучки, – сказал лесник. – Говори по-человечески.

– Nevermore, – каркнул ворон.

– Брось. Ты все равно не знаешь английского. Хочешь пива?

Осторожно ступая по деревянным ступеням, Герман спустился в келлер. Было слышно, как он открывает холодильник. Герман вернулся со связкой жестяных банок и открыл пару. Церемонно разлил на двоих.

Карл опустил клюв в свою кружку, потом запрокинул голову и глотнул. Герман ухмыльнулся:

– Вот теперь у нас пойдет пирушка на славу! Забыл спросить: тебе уже стукнуло восемнадцать?

Ворон расправил крылья и разинул клюв, довольно похоже притворяясь тупым подростком, впервые хватившим горелки в деревенской пивной. Лесник прекрасно знал, что его друг разменял седьмой десяток, как и он сам. И все же Герман охотно рассмеялся. От души приложился к кружке, а потом продолжал совсем другим голосом:

– У нас мало времени, Карл. Я хочу сделать из парня настоящего Смотрителя, себе на смену. Нужно успеть. Я должен успеть. Иначе все пропало.

– Стар-рость не радость, – уныло проскрипел ворон.

Это тоже была шутка. Герман помотал головой.

– Ты же знаешь, кто должен был занять мое место. Ты помнишь Матвея. Теперь его нет. Эти твари думают, что уничтожили нас, уничтожили навсегда. Но ведь в мальчишке тоже течет моя кровь! И вот он здесь. Он здесь по собственной воле. Это важно, Карл. Мы больше не проиграем, Карл.

Ворон тихо присвистнул. Герман резко опустил кружку на стол.

– Не смей сомневаться, глупая птица! Это Чернолесье. Здесь нельзя сомневаться. Надо только верить. Я живу, пока верю. Если перестану, они разорвут меня на куски. И тебя тоже, Карл! Даже не думай, что пересидишь меня в своем дупле, старый комок перьев!

Ворон не обиделся. Он снова сунул клюв в кружку.

– Пей, пей, – разрешил Герман. – С этих пор ты будешь ночевать у меня. Начинаются беспокойные дни. Ты мне понадобишься, и очень скоро.

Когда хозяин не самым твердым шагом отправился спать, ворон сидел у него на плече. Спустя малое время в доме стало совсем тихо. Только сами собой поскрипывали деревянные стены и половицы, да под потолком еле слышно шелестели пыльно-серые ночные бабочки.

Никто не видел, как в самый глухой предрассветный час высоченные елки Черного Леса словно бы расступились, и тяжелое темно-серое облако выползло из оврага. Перевалив через изгородь, приблизилось к дому. Потекло вверх по стене, иногда замирая, словно прислушиваясь.

В покинутой комнате все еще горела тусклая лампа; запертые ставни хрустнули, как от беззвучного удара, но выдержали, зато ночные бабочки отчего-то сбились в кучу в дальнем углу. Оконное стекло затуманилось и покрылось инеем.

В эту самую минуту на чердаке, под самой крышей дома, проснулся старый ворон. Он хрипло каркнул, и облако замерло на месте. Ворон каркнул во второй раз, и оно разлилось по стене дома, не решаясь двинуться ни вперед, ни назад. Ворон каркнул в третий раз, и свинцовый туман как будто распался на куски и осел клочьями у стен усадьбы. Там он вновь собрался в тучу, и эта туча неохотно потекла в обратный путь. Скользнула через забор и растворилась в ночи.

Сергей Волков

В Чернолесье все бывает

Утром я открыл глаза и не сразу понял, где я. Мой взгляд уперся в потолок: непривычно высокий и сводчатый, совсем не такой, как в нашем городском доме. Все просто: я спал на чердаке. Под самым потолком на деревянных перекрытиях зачем-то были развешаны пучки разных трав и веток. Они вкусно пахли. Солнце проникало внутрь сквозь щели в ставнях и чертило на стенах ослепительно-яркие полосы – так, что глазам было больно смотреть. Пыль весело плясала и серебрилась в воздухе. Наверно, время уже близилось к полудню.

Я поднялся, распахнул ставни и поднял оконную раму.

Смотреть на усадьбу сверху было очень занятно. Я видел широкий двор с дворовыми постройками, изгородь, собранную из толстенных жердей, за изгородью – широченное поле, заросшее травой; за ним земля как будто проваливалась в неглубокий овраг, над которым поднимался туман – там, внизу, должно быть, протекал ручей; за оврагом темнел лес.

Мне захотелось сфоткать вид сверху, но тут же я вспомнил, что мой телефон остался в поезде. Это было грустно.

У кровати я нашел новые джинсы и футболку, которые удивительным образом пришлись мне впору. Приодевшись, я спустился вниз.

На столе лежала записка от деда:

Сережка, с добрым утром!

Я на работе. Со двора не выходи. Карл за тобой присмотрит. Если зачешутся руки, загляни в гараж. Одна сборка и разборка самоката заменяет сто лайков в этих ваших соцсетях.

В лес не ходи! Если пойдешь, не сворачивай с дороги! Если свернешь – все равно узнаю и выдеру как сидорову козу!

Герман

Я только головой покачал. Тут ворон, мой старый знакомый, и вправду слетел откуда-то сверху, с чердака, и оказался на столе прямо передо мной.

– Жрать, – гаркнул он вместо приветствия.

Я радостно кивнул. Тогда он полетел вместе со мной на кухню, где уселся на холодильник и принялся руководить. В общем, вдвоем мы быстро управились с едой. После этого мои руки немедленно зачесались, и я отправился в гараж, где и обнаружил прекрасный и совсем новый электрический самокат, правда, наполовину разобранный, только что вынутый из коробки. Колеса лежали отдельно, аккумуляторы – отдельно. Рядом был приготовлен набор ключей и банка с машинным маслом.

Часа полтора я возился с этим самокатом, а Карл расхаживал рядом – присматривал. Герман не возвращался. Когда я приладил руль и вытер руки от масла, у меня ломило поясницу, но я был готов к дальнейшим приключениям. Батареи зарядились. Было ясно, что машину просто необходимо опробовать в деле.