Страница 72 из 79
— О, я надеюсь, что мне не придется встретиться с полицией — ведь вы не осмелитесь нарушить приказ шефа, а ведь ваш шеф еще тогда приказал вам убрать меня после окончания дела…
— Ты что–то стал слишком разговорчив, Томпсон, — зло проговорил мистер Мигуэль. — Отвечай лучше, где бумаги?
— К глубокому вашему сожалению, мистер Мигуэль, они там, — сказал я с наглой усмешкой, — откуда вы их никогда не сможете достать.
— Где они, жалкий ублюдок? — прорычал он, махая пистолетом прямо перед моим лицом. — Последний раз спрашиваю: где?
— Они хранятся в банковском сейфе, в банке Мехико. Но вот взять их оттуда, мистер Мигуэль, будет непросто.
— Это уже моя забота, — ответил он. — Говори, в каком банке ты их оставил, говори номер сейфа и шифр, ну…
— Дело в том, мистер Мигуэль, — продолжал я все так же спокойно, — что для получения вклада там еще нужен отпечаток моего пальца.
— Ну из этого положения есть выход, — усмехнулся мистер Мигуэль, показывая свои золотые зубы. — Чтобы не мучиться, ты сам нам укажешь, какой это пальчик, а мы его отрежем и возьмем с собой. Ведь не отрезать же тебе всю руку из–за такой мелочи?
— Но это еще не все, — не обращая внимания на его высказывание, спокойно продолжал я. — Я предупредил директора банка, как бы предчувствуя неотвратимость нашей встречи после визита вас и вашего подручного в гостиницу «Эльдорадо», чтобы он выдал ключ только лично мне, только в своем кабинете и в присутствии охраны. — Я сделал маленькую паузу. — Ну, а с этой задачкой как вы справитесь, а?
— Ах, ты, жалкий щенок!.. Вонючий ублюдок!.. — вновь взорвался мистер Мигуэль. — Я очень легко справлюсь с этой задачей: накачаю тебя наркотиками и сделаю из тебя послушную овечку, которая покорно будет следовать за мной.
Затем отправлюсь вместе с тобой в Мехико. Понял? — Он отошел на пару шагов, снова повернулся в мою сторону и с усмешкой сказал. — Но чтобы ты лучше это усвоил, завтра с утра тебе отрубят пару пальчиков. Ты сам укажешь, какие тебе не нужны… А в Мехико за каждый час раздумья над моим предложением с тебя будут сдирать по квадратному дюйму шкуры. Ну, а за каждую твою шутку, аналогичную шутке с мистером Эндри, ты будешь сначала искать лишние пальцы, а потом и еще кое–что… Ты будешь ждать смерти, раз ты так ее хочешь, как величайшую радость, чтобы избавиться от всего того, что умеют делать мои ребята. — Вдруг он резко повернулся к Мерседес и грубо сказал. — А ты, грязная мучача, убирайся отсюда. Ваш медовый месяц окончился…
Мерседес, понуря голову, молча вышла за дверь.
— А ты, ублюдок, подумай до утра, — спокойно закончил Мигуэль, повернувшись ко мне. И в сопровождении парней ушел.
Оставшись один, я в полном бессилии бросился на топчан Честно говоря, я не хотел смерти мистера Эндри, а имел намерение только оттянуть время. Да еще я надеялся, что когда они разберутся, то просто хорошенько набьют ему морду. Мысли беспорядочно метались у меня в голове. Я упорно искал выход из создавшегося положения, но не находил его. Вдруг тихо открылась дверь, и в помещение проскользнула Мерседес.
— Послушай, мой милый, — тихо заговорила она. — Вот твои документы, деньги и пистолет… Сейчас есть последняя и единственная возможность попытаться нам бежать. Ты не боишься?
Я подскочил, будто меня подбросила вверх сильная пружина.
— О, Мерседес! С тобой и чего–то бояться?! — воскликнул я, забывая обо всем на свете. — Я готов идти за тобой хоть на край света! Ты только скажи, что мне делать…
Она протянула мне «браунинг», оба мои паспорта, мой бумажник и пачку банкнот.
— Где ты их взяла? — спросил я, беря все это из ее рук.
— Там, где их положил сеньор Мигуэль, — просто ответила она. — Я убирала у него в комнате и случайно наткнулась на них у него на столе. Сейчас же он куда–то спешно уехал… Возможно, что поехал к шефу. — Она сделала паузу, и наши взгляды встретились. Никто не отвел взгляда, а потому она твердо закончила. — Другой возможности бежать у нас не будет. Я сейчас позову Хосе, который находится за дверью, а ты, когда он войдет, ударишь его по голове рукояткой пистолета. Затем мы бежим. — Она облизала свои губы. — У крыльца стоит машина… Ты ляжешь сзади, а я сяду за руль…
— А почему не я поведу машину? — удивился я.
— Потому, что я немного знаю здешние дороги, а ехать нам придется, не включая фар. К тому же, в случае погони, ты сможешь отстреливаться… — Она опустила глаза и тихо добавила. — Я думаю, что живыми в их руки нам лучше больше не попадаться…
— Ты совершенно права, дорогая.
— Только… — как–то нерешительно продолжала она. — Только ты не убивай Хосе. Он не самый плохой из них… Ты только оглуши его и все…
— И тут ты совершенно права, дорогая, — сказал я. — Давай, зови Хосе…
Она постучала в дверь, позвав Хосе. Когда тот вошел, я ударил его сзади рукояткой пистолета по голове. Он не издал ни звука и свалился. Путь к свободе был нам открыт. Мы быстро пошли по коридорам, миновали лестницы и вышли во двор.
Ночная свежесть охватила нас. У крыльца стояла машина, старенький «рено», видимо давно отслуживший свой срок. Мерседес уверенно села за руль, а я быстро прыгнул на заднее сиденье. К моему великому удивлению, мотор завелся сразу же, и машина рванулась с места в ночную тьму. Сзади раздались крики, но мы уже неслись вперед.
Мерседес уверенно вела машину по горной дороге на предельной скорости. Я только удивлялся ее мастерству, когда шины «рено» визжали на поворотах.
— Дай сигарету! — коротко бросила она.
Я прикурил две сигареты и вложил одну в ее красивые длинные пальцы.
Постепенно тепло и влажность южной ночи стали проникать в машину по мере того, как мы спускались вниз. Мы промчались по окраине какого–то спящего небольшого селения, затем дорога снова повела вверх. Я только удивлялся, как Мерседес блестяще разбиралась в этом множестве разветвлений дорог. Наконец, мы подъехали к какому–то домику, и она остановила машину.
— Выходи, милый, — сказала она, покидая машину.
— Ты прекрасно водишь машину, — восхищенно сказал я, выходя из машины.
— Я же сказала, что ты ничего обо мне не знаешь, — усмехнулась она — Я в свое время увлекалась автогонками, милый. И вот сегодня это мое увлечение нам пригодилось.
Она уверенно последовала к двери, ведущей в домик, а я пошел за ней.
Когда она взялась за ручку двери, то повернула лицо назад и сказала:
— Заходи в дом. Нас никто не будет здесь искать. Надеюсь, ты особенно не будешь обижаться, что здесь нет электричества? — усмехнулась она.
— Ну что ты? С тобой я готов быть в любой хижине! — воскликнул я.
Мы вошли в скромно обставленную комнату, где царил полный порядок, хотя и было видно, что здесь уже давно не живут. Мерседес освещала путь зажженной свечой. В комнате стоял шкаф, стол, три стула и широкая кровать.
— Хочешь немного выпить? — спросила Мерседес, ставя на стол свечу.
— Не откажусь, — ответил я, опускаясь на стул.
— Тогда посиди в темноте.
Я остался сидеть в темной комнате, а она со свечой в руке вышла, вероятно, на кухню, и вскоре вернулась с бутылкой рома и стаканами. Она разлила немного рома по стаканам, закурила сигарету и подняла свой стакан со словами:
— За наш успех, милый!..
Я взял свой стакан и выпил обжигающую жидкость. Потом мы закурили и молча посидели за столом, выпив еще немного рома.
Наконец, она встала и сказала:
— Не оборачивайся, милый…
Я услышал шорох снимаемой ею одежды, а потом скрип кровати.
— Ну, иди же и ты спать, — тихо произнесла она.
— А куда? — неожиданно вырвалось у меня.
Я услышал ее серебристый смех.
— Я же говорила, что там это все было у тебя от одиночества, — сказала она, смеясь. — А сейчас ты уже даже и не хочешь просто разделить со мной ложе… ""
— О, Мерседес!.. — воскликнул я. — Прости меня! Какой же я бываю иногда идиот…
Я поспешно разделся, задул свечу и лег рядом с ней. Я нежно коснулся ее лица, волос, потом наши губы встретились, а мои руки ласкали ее бархатистую кожу, опускаясь все ниже и ниже… На ней не было никакой одежды… Чувство полнейшего блаженства охватило всего меня, когда я в полном изнеможении лежал рядом с ней, продолжая нежно ласкать ее прекрасное тело. В ней было все, что только можно было пожелать в женщине. Уснули мы под утро, и только луч дневного солнца разбудил нас.