Страница 7 из 79
– Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, дешевка? – спросил он.
Я оттолкнул стул назад и, вскочив, подхватил пишущую машинку.
Хочешь получить вот этим по твоей поганой роже, вонючка? – спросил я.
Лишь несколько часов назад я спрашивал себя, легко ли меня испугать. Теперь я знал ответ… нелегко.
Мы молча смотрели друг на друга, потом он медленно и неторопливо застегнул ремень, а я под стать ему неторопливо опустил машинку.
Казалось, мы оба вернулись к исходной позиции.
– Не задерживайся у нас, дешевка, – сказал он. – Такие типы, как ты, нам не нравятся. Больше не ходи к легавым. Мы не любим типов, которые ходят к копам. – Он бросил на стол пакет из засаленной коричневой оберточной бумаги. – Безмозглый дурак не знал, что это золото, – и он вышел, оставив дверь открытой.
Стоя неподвижно, я прислушивался, но они ушли так же беззвучно, как и появились. Впечатление было жутковатое. Похоже, они нарочно двигались подобно призракам.
Я развернул пакет и обнаружил свой портсигар, вернее то, что от него осталось. Кто–то, вероятно, при помощи кувалды, превратил его в тонкий, исцарапанный лист золота.
В ту ночь, впервые после смерти Джуди, она не приснилась мне. Вместо этого мне снились глаза, похожие на глаза хорька, с издевкой смотревшие на меня, и низкий, угрожающий голос, произносивший вновь и вновь: «Не задерживайся у нас, дешевка».
Дженни не показывалась в офисе до полудня. Я провел несколько часов за работой над алфавитным указателем и дошел до буквы 3. Пять или шесть раз звонил телефон, но каждый раз звонившая женщина бормотала, что хотела поговорить с мисс Бакстер, и клала трубку. У меня побывало трое посетительниц, пожилых, неряшливо одетых женщин, которые удивленно таращились на меня и пятились в коридор, тоже говоря, что им нужна мисс Бакстер. Улыбаясь своей самой лучезарной улыбкой, я спрашивал, не могу ли я чем–нибудь помочь, но они удирали, как испуганные крысы.
Около половины двенадцатого, когда я стучал по клавишам пишущей машинки, дверь с треском распахнулась и парнишка, в котором я сразу узнал воришку, высунул мне язык и, издав губами презрительный звук, метнулся за дверь. Я не порывался догонять его.
Когда прибыла Дженни, ее волосы выглядели так, словно вот–вот упадут ей на лицо, улыбка была не такой теплой, как обычно, и в глазах светилась тревога.
– В тюрьме серьезные неприятности, – сказала она. – Меня не пустили. Одна из заключенных сошла с ума. Пострадали две надзирательницы.
– Это скверно?
Она села, глядя на меня.
– Да… – Пауза, затем она спросила:
– Все нормально?
– Конечно. Вы не узнаете свою картотеку, когда у вас найдется время взглянуть на нее.
– Какие–нибудь сложности?
– Вроде того. Вчера вечером ко мне тут наведался один тип. – И я описал его наружность. – Это что–нибудь вам говорит?
– Это Страшила Джинкс. – Она приподняла руки и беспомощным жестом уронила их на колени. – Быстро он за вас взялся.
Фреда он не трогал целых две недели.
– Фред? Ваш приятель–счетовод?
Она кивнула.
– Рассказывайте, что здесь произошло?
Я рассказал, умолчав только о портсигаре, что ко мне явился Страшила и порекомендовал не задерживаться в городе надолго. После того, как мы обменялись угрожающими жестами, он убрался.
– Я предупреждала вас, Ларри. Страшила опасен. Вам лучше уехать.
– Как же вы–то пробыли здесь два года? Разве он не пытался вас выставить?
– Конечно, но у него есть своеобразный кодекс чести. Он не нападает на женщин и, кроме того, я твердо ему заявила, что он меня не испугает.
– Меня ему тоже не напугать.
Она покачала головой. Прядь волос упала ей на глаза. Она раздраженно заколола ее шпилькой на место.
– Ларри, в этом городе храбрость – непозволительная роскошь. Раз Страшила не хочет, чтобы вы здесь оставались, вам придется уехать.
– Неужели вы серьезно говорите?
– Да, ради вашего же блага. Вы должны уехать. Я справлюсь одна. Не надо еще больше усложнять положение, пожалуйста, уезжайте.
– Никуда я не поеду. Ваш дядя прописал мне перемену обстановки. Извините за эгоизм, но я больше озабочен своей проблемой, чем вашими. – Я улыбнулся ей. – С тех пор как я приехал сюда, я не думаю о Джуди. Ваш город пошел мне на пользу. Я остаюсь.
– Ларри! Вас могут избить!
– Ну и что? – Нарочно меняя тему разговора, я продолжал: – Тут заходили три старушки, но не пожелали со мной говорить – им были нужны вы.
– Прошу вас, Ларри, уезжайте. Говорю вам. Страшила опасен.
Я взглянул на свои часы. Четверть первого.
– Надо поесть. – Я встал. – Я скоро вернусь. Можно гденибудь в этом городе получить приличный обед? До сих пор я живу на одних гамбургерах.
Она посмотрела на меня с тревогой в глазах, потом развела руками, признавая свое поражение.
– Ларри, я надеюсь вы сознаете, что вы делаете и на что идете?
– Вы говорили, что вам нужен помощник… вот вы его и получите. Давайте не будем драматизировать. Так как насчет приличного ресторана?
– Хорошо, раз вы так хотите. – Она улыбнулась мне. – Луиджи, на третьей улице, в двух кварталах влево от вашего отеля. Хорошим его не назовешь, но и плохим тоже. – Тут зазвонил телефон и я вышел, слыша за спиной ее привычные «да» и «нет».
После посредственного обеда – мясо оказалось жестким, как старая подметка – я зашел в полицейский участок.
На скамейке у стены одиноко сидел парнишка лет двенадцати с подбитым глазом. Из носа у него капала на пол кровь. Наши взгляды встретились и какая же ненависть была в его глазах!
Я подошел к столу сержанта, который по–прежнему катал взад и вперед свой карандаш, тяжело дыша носом. Он поднял голову.
– Опять вы?
– Чтобы избавить вас от лишних хлопот, – сказал я, не понижая голоса, уверенный, что мальчишка, сидевший на скамейке, принадлежит к банде Страшилы. – Я получил свой портсигар обратно. – Я положил расплющенный кусок золота на бювар перед сержантом.
Он посмотрел на остатки портсигара, поднял, повертел в потных ручищах, потом положил на стол.
– Вчера вечером Страшила Джинкс вернул его мне, – сказал я.
Он уставился на смятый портсигар.
Я продолжал невозмутимым голосом.
– Он сказал, будто они понятия не имели, что это золото. Вы сами видите, что они с ним сделали.
Он прищурился, разглядывая сплющенный кусок металла, потом коротко фыркнул носом.
– Полторы тысячи баксов, а?
– Да.
– Страшила Джинкс.
– Да.
Он откинулся на спинку кресла и сдвинул фуражку на затылок. Долго присматривался ко мне с насмешкой в свиных глазках и, наконец, спросил:
– Будете подавать жалобу?
– А стоит?
Мы смотрели друг на друга в упор. Казалось, можно было расслышать, как скрипят его непривычные к мыслям мозги.
– Сказал вам Страшила, что портсигар украл он?
– Нет.
Он извлек мизинцем немного цементной пыли из мясистой ноздри, внимательно осмотрел найденное, затем вытер палец об рубашку.
– Свидетели были, когда он его возвращал?
– Нет.
Он сложил руки, наклонился вперед и посмотрел на меня с презрительной жалостью.
– Слушайте, приятель, – сказал он своим сиплым, сорванным голосом, – если вы рассчитываете остаться в этом проклятом городе, не подавайте жалобу.
– Спасибо за совет… не буду.
Наши взгляды встретились и он сказал, понизив голос до шепота:
– Говоря неофициально, приятель, на вашем месте я поскорее убрался бы из этого города. Простофили, которые берутся помогать мисс Бакстер, долго не выдерживают, и мы ничего тут не можем поделать. Я, конечно, говорю неофициально.
– Он случайно не из банды Джинкса? – спросил я и повернулся к парнишке, который сидел, наблюдая за нами.
– Верно.
– У него кровь.
– Угу.
– Что с ним случилось?
Взгляд свиных глазок стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.
– Вам–то какая забота. Если вам нечего больше сказать, шагайте отсюда, – и он снова принялся катать свой карандаш.