Жизнь российская. Том первый

Анатолий Цыганок

Жизнь российская. Том первый

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сияньи голубом…

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чём?

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Тёмный дуб склонялся и шумел.

М. Ю. Лермонтов

Другу детства Василию посвящается

Пролог

Счастливое детство

Жизнь прекрасна

Крылатые качели

Летят летят летят… летят…

Ю. С. Энтин

Слова из песни на музыку

Е. П. Крылатова

Был тёплый летний погожий денёк.

Ярко светило солнышко. Оно пригревало и ласкало. Оно вселяло силы и надежды на всё хорошее, оно сулило веселье, радость и славное настроение.

Как же это приятно и душевно, когда о тебе все заботятся, все-все: и родители… и родственники… и друзья… и просто знакомые люди… даже сама природа.

Как же это мило, когда ты находишься в центре всего вселенского внимания.

К тому же безветрие вокруг тебя. Это чудесно, это прекрасно.

Ни ветерка тебе, ни дуновения. Полный штиль, как моряки говорят. Безмолвие и спокойствие. Затишье… Покой… Безмятежность… Благодать-то какая…

Казалось, что жизнь застыла, прекратила своё существование.

Ан нет. Она жила. Она продолжалась. Она зиждилась. Да ещё как… По своим укоренившимся природным законам, по своим проверенным миллионами и миллиардами лет природным канонам.

В голубом безоблачном небе носились неугомонные птички, живые существа. Им это было в радость. И это была их потребность.

Движение – это жизнь. Движение – это прогресс.

Движение – это развитие. Движение – это будущее.

Движение – это всё.

Милые деревенские ласточки летали не так высоко, их узкие стреловидные крылья и раздвоенные хвостики были отчётливо различимы.

А вот шустрые неугомонные стрижи круг за кругом поднимались под самое-самое небо, постепенно превращаясь в маленькие чёрные точки, и таяли… таяли… таяли… А потом и вовсе пропадали из поля зрения. Вот они… только что были и уже нет. Скрылись. Исчезли. В вышине растворились…

Дружной семейкой над зелёной полянкой кружили голуби. Лишь изредка наиболее смелый и юркий вихрастый голубок вылетал за пределы своей родной стаи, отважно делал несколько переворотов через хвост и тут же возвращался назад к сородичам.

В придорожной пыли забавно копошились рябенькие воробышки. Они чистили свои пёстрые пёрышки, бесконечно размахивая крыльями и ударяя ими о землю, сидя в неглубоких, вырытых ими же, ямках. Им было хорошо и радостно. Ни забот, ни хлопот, ни печали. Они играли, дурачились и чудачились. Они ликовали и торжествовали.

Воробьи резвились, прыгали и взлетали без конца и края, стараясь первыми занять место в освободившихся земляных углублениях. И от этого им было ещё радостней и веселей. Они были на седьмом небе от такого им выпавшего воробьиного счастья.

Поодаль бегали и щебетали маленькие, юркие, серенькие трясогузки. Казалось, что они заводные, что они на пружинках. Прыгали без останова: то туда, то сюда.

Ой, какие они попрыгунчики!

В этих краях их называли плисочками. Жёлтенькие брюшки яркими пятнышками подчёркивали красоту и нежность плисок, и их стройные тельца становились от этого ещё более изящными, элегантными и привлекательными.

Движения трясогузок были лихи, легки и непринуждённы, а в то же время грациозны и живописны.

Ой, какие они красавы. Их миниатюрные тельца вызывали нежность, трепет и восхищение. Чудные птахи оживлённо размахивали своими длинными острыми хвостиками, бегая по обочине, и перепрыгивали с места на место, разыскивая жучков, паучков и гусениц.

В сочной зелёной траве то там, то сям что-то шуршало, квакало и стрекотало.

Природа жила своей жизнью, жила по своим устоявшимся законам.

Над изумрудной лужайкой порхали чудесные бабочки, то и дело перелетая с цветка на цветок и вкушая нектар – напиток богов.

Маки, васильки, ромашки обворожительно смотрелись на зелёном фоне. Бордовые, красные и розовые головки клевера выглядывали то здесь, то там из высокой густой травки-муравки. Малахитовое разнотравье раскинулось на необозримое пространство.

Широка мать-земля русская! Красота неимоверная! Краса неописуемая!

Маленький мальчик, в белой панамке и коротеньких клетчатых штанишках с лямками наперекрест, радостно и беззаботно бегал за бабочками и мотыльками, пытаясь поймать эти удивительно красивые создания белым марлевым сачком на длинной тонкой палке. Иногда это ему удавалось. И тогда он ликовал: прыгал, орал до одури, улыбался.

На берегу реки в обнимочку сидели молодая женщина в очках и полнеющий мужчина средних лет. Они о чём-то тихо разговаривали, изредка осыпая друг друга нежными поцелуями. Казалось, что они заняты только собой и не видят, что происходит вокруг. Но это было не так: время от времени мамаша с папашей поднимали головы, вертели ими по разным сторонам, как бы кого-то высматривая, и громко кричали: «Василёк!!! Золотце!! Далеко не убегай, а то потеряешься!» – «Вася!!! Быстро не бегай, а то вспотеешь!» – «Васенька! Грязные руки в рот не толкай! А то заболеешь…» – «Сынок!!! Не прыгай высоко, а то упадёшь!» – «Дорогушечка! Жучков и паучков не трогай! А то они укусят…» – «Малыш!!! К речке близко не подходи, а то утонешь!»

Малыш, которого постоянно оберегали заботливые родители, вообще не обращал на них никакого внимания; он был занят своим делом: бегал, прыгал, скакал, ловил, кричал как заполошный, языком цокал, гигикал, махал руками, пытаясь заполучить очередную чудную крылатую волшебницу.

Через некоторое время всё повторялось: «Василёк!!! Иди сюда, милый, – пирожок скушай!» – «Вася!! Ау!! Ты где??» – «Вася-я-я!!! Иди! Попей компотика!» – «Васюля!!! Иди ко мне! Лобик вытру!» – «Васёк! Иди, в щёчку поцелую!» – «Васенька!! Не три глазик! Иди… сама посмотрю… Иди, мой милый, я соринку выну!» – «Васюня! Карапузик мой маленький… Подойди ко мне! Носик тебе подотру… да сопельки вытру… Иди! Иди быстрее! Васенька…» – «Дорогой!!» – «Милый!!» – «Солнышко!!» – «Золотце!!!» – «Сокровище ты наше драгоценное!!!» – «Ау! Ты где?.. Вася-я-я!.. Вася!!!»

Из лесочка за рекой доносился голос кукушки. Она монотонно и беспристрастно пыталась всем окружающим о чём-то рассказать, поведать… или… года кому-то считала:

«Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку… Ку-ку…»

Иногда серенькая невзрачная птичка останавливалась, умолкала, замирала на некоторое время. Молчала минуту… другую… третью… четвёртую… О чём-то своём, наверное, думала. Мысли свои, кукушечьи, в кучку собирала. Затем продолжала. Опять голос подавала. Снова куковала о чём-то своём сокровенном. Или года вновь кому-то считала… И так без конца и края. И снова да ладом.

В минуты кукушкиного молчанья дерево долбил неугомонный дятел. Спрятался он, чертёнок непослушный, где-то в листве зелёной и работал своим крепким клювом: «Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!»

Высоко в небе парил коршун, высматривая зорким глазом добычу.

Законы природы продолжали действовать. Их никто не отменял.

Когда мальчику удавалось поймать бабочку, он непременно подбегал к маме и папе и гордо показывал им свою добычу: вот какой он охотник!.. вот какой он ловкий!.. вот какой он смелый!.. вот какой он удачливый!.. вот какая красивая бабочка!.. вот какие у неё крылышки!.. вот какое брюшко!.. вот какие усики!.. вот какая у неё славная мордочка!..