Страница 28 из 29
Из всего вышеизложенного, Ваше Превосходительство, изволили усмотреть все то, что генерал Врангель полагает для себя обязательным как представитель элементов русской армии, оставшихся верными воинской чести и союзам, а также как представитель населения, признающего принципы общественной жизни, свойственные всем культурным народам. Генерал Врангель отдает себе отчет в трудностях своего собственного и международного положения. Он далек от мысли, что восстановление в России порядка и свободы может быть достигнуто исключительно чисто военными действиями. Он понимает необходимость длительной умиротворительной работы, направленной в первую голову на удовлетворение потребностей крестьян, составляющих большинство русского населения. Это население не желает ни восстановления старого порядка, ни коммунистической тирании. Дать удовлетворение потребностям крестьянского населения, оздоровить моральную жизнь страны, восстановить экономическую жизнь, объединить все элементы порядка – вот цели, которые себе поставил Главнокомандующий Вооруженными Силами на Юге России и достижение которых, по его мнению, выведет Россию из состояния анархии, в которое ее ввергнул коммунистический режим, сделавший из нее опытное поле для чудовищных социальных экспериментов, неслыханных доселе в истории.
Примите, господин Председатель Совета, уверения в глубоком моем уважении.
П. Струве».
В то время как французы явно делали шаги нам навстречу, политика англичан в отношении нас оставалась враждебной. Ллойд Джордж продолжал заигрывать с Советами. Открывшееся в Булони заседание Верховного союзного совета, имевшее целью рассмотреть те предложения, которые должны были быть предъявлены Германии по предмету уплаты Германией военных убытков, одновременно затронуло и ряд других насущных политических вопросов. В русском вопросе обнаружилось резкое расхождение английской и французской точек зрения.
В эти дни меня посетили представители союзнических миссий, принесшие поздравления по случаю одержанной победы. Японский представитель майор Токахасси сообщил мне последние сведения с Дальнего Востока. Между дальневосточным правительством демократического характера, возглавляемым каким-то Медведевым, и атаманом Семеновым при участии японцев будто бы ведутся переговоры, и атаман Семенов в ближайшие дни должен стать во главе дальневосточной власти.
После заявления великобританского правительства об отклонении от себя всякой ответственности за возобновление борьбы на Юге России, великобританская военная миссия была отозвана. В Крыму оставался лишь небольшой осведомительный орган. Представитель английской миссии генерал Перси во всех предшествовавших переговорах держал себя истинным джентльменом. По получении предложения англичан вступить в переговоры с большевиками, генерал Перси телеграфировал своему правительству, что он отказывается участвовать в этих переговорах. Мне было известно, что в своих донесениях он горячо поддерживал невозможность для меня отменить наступление.
Я давал отъезжающей миссии прощальный обед. В кратких словах я выразил сожаление, что с отъездом генерала Перси и его офицеров Русская Армия лишится искренних друзей, что независимо от политики русские и великобританские офицеры и солдаты связаны кровью, пролитой в Великой войне, и дорогими для каждого воина понятиями о рыцарстве и чести. Я видел доказательства этому со стороны начальника английской военной миссии и его офицеров. Это особенно дорого мне и моим соратникам в настоящие дни, когда армия в своей борьбе одинока. Генерал Перси отвечал, что с грустью оставляет армию, великий подвиг которой не только для русского дела, но и для всего мира должен быть ясен всем, кто был беспристрастным свидетелем ее борьбы, что, как солдат, он стоит вне политики, но, как англичанин, он верит, что английский народ не оставит свою недавнюю союзницу, Русскую Армию, в ее героической борьбе, что он и его офицеры сочтут долгом поведать о том великом подвиге русских патриотов, о котором так мало знает Европа. После обеда, уезжая, он еще раз говорил мне, что сделает все возможное, чтобы обратить внимание своего правительства на те гибельные последствия, которые неминуемо будут иметь место для всей Европы, если оставленная одинокой Русская Армия погибнет в борьбе.
«Я хочу верить, что политика нашего правительства будет другой, и не теряю надежды вновь во главе военной миссии вернуться к вам. Если этого не будет, то мне останется заняться своей фермой», – полушутливо сказал он.
Я, конечно, не придал его словам серьезного значения, однако через несколько месяцев получил от него письмо. Он писал, что, убедившись окончательно в гибельной политике своего правительства, оставляет службу и, отказавшись от предложенной ему дивизии, уезжает в Канаду, где будет заниматься своей фермой. Впоследствии от своих английских друзей я получил подтверждение этого.
Представитель американской миссии адмирал Мак Колли пригласил меня с женой и А.В. Кривошеина пройти в Ялту на американском миноносце. Среди нервной лихорадочной работы я с наслаждением оторвался от дел и провел несколько часов, любуясь морем и чудными видами крымского побережья. Однако отдыхать пришлось не долго. В Ялте я получил переданную из Севастополя телеграмму о переходе противника в наступление в районе Большого Токмака. Получены были сведения о подходе на восточный участок фронта конного корпуса «товарища» Жлобы. Части последнего прибывали с Кавказа по железной дороге и высаживались на станциях Волноваха, Розовка, Царевоконстантиновка. 14 июня я вернулся в Мелитополь.
Я решил не дать противнику закончить сосредоточение и вырвать у него из рук инициативу. В тот же день я отдал приказ к 16 июня войскам принять следующую группировку: Донскому корпусу, оставив заслон на Бердянском и Мариупольском направлениях, сосредоточить главную массу конницы в районе Верхний Токмак – Черниговка – Семеновка, имея задачей атаковать в дальнейшем противника, на фронте Пологи – Вербовое; 2-му корпусу, оставив заслон на Александровском направлении, главную массу своих сил, в том числе всю конницу и Дроздовскую дивизию, сосредоточить к северо-западу от Большого Токмака, имея задачей атаковать противника на фронте Вербовое— Орехов.
Однако 15 июня противник силою до полутора дивизий конницы, поддержанной бронепоездами и бронеавтомобилями, сам повел решительное наступление на фронте Поповка – Ново-Полтавка, продвигаясь на Верхний Токмак. Части 3-й Донской дивизии генерала Гусельщикова71 после жестокого, доходившего до рукопашной схватки боя отошли на линию Михайловка – Бегим – Чокрак. Одновременно противник повел наступление и против 2-й Донской дивизии к северо-западу от Бердянска. На всем фронте 2-го корпуса шли упорные бои. Я послал приказание донцам перейти в наступление и разбить верхнетокмакскую группу красных. Генералу Слащеву с Дроздовской и 2-й конной дивизиями – продолжать выполнять прежнюю директиву, действуя против северной группы противника. Вместе с тем я решил подтянуть резервы и отдал распоряжение Корниловской дивизии перейти в село Веселое.
Попытки донцов перейти в наступление успехом не увенчались. Противник продолжал теснить их по всему фронту. Я послал приказание генералу Слащеву действовать возможно решительнее, с тем чтобы по разгроме находящегося против него противника отряд генерала Витковского спешно направить на поддержку донцам в район Гальбштадта. Отряд должен был прибыть туда к ночи на 17 июня. Я намечал нанести противнику, наступающему к юго-западу от Верхнего Токмака, согласованный дружный удар утром 18 июня.
Во исполнение этого 16 июня войскам даны были задачи: генералу Кутепову – к 12 часам 17 июня сосредоточить всю свою ударную группу (Корниловская, Дроздовская и 2-я конная дивизии) в районе Молочное – Тигервейде – Лихтенау. На рассвете 18-го атаковать противника: генералу Кутепову – обрушиться на правый фланг и тыл верхнетокмакской группы красных, донцам 3-й конной дивизии атаковать с фронта, 2-й – в левый фланг и тыл, генералу Слащеву удерживать фронт Большой Токмак – Васильевка.