Слепой стрелок

– Сортируют фрагменты и кладут на место, – произнесла система с легким недоумением. – Что же ещё?

– В смысле, кладут на место? – Скрипач проследил за человеком, который подошел к куче, взял из неё буквально щепотку, и пошел куда-то в сторону. – То есть совсем на место? Где она была… раньше?

– Да, где она была сто восемьдесят лет назад, – объяснила система. – На восстановление одного квадратного дециметра почвенного покрова уходит в среднем год. Но, как вы можете наблюдать, работающих много, и пойму удастся восстановить приблизительно через восемьдесят лет. В том виде, в котором она была до разрушения.

– Это по всему городу так? – спросил Ит с опаской. Не дай мироздание наступить на какую-нибудь травинку, ещё восстанавливать заставят.

– Нет, конечно. Такое тщательное восстановление производится только для объектов, которые признаны заповедными. Пойма – один из них. Каждый клочок земли, каждое растение, каждая птица, каждое животное должны вернуться на свои места, и вступить в круг жизни, – объяснила система. – Да, это сложная задача. Но достойная.

– Марфа, там кого-то бьют, – сказал Скрипач, приглядываясь. – Вон там, вдалеке. Это что такое?

– Это наказывают вандала, – беспечно ответила система. – Их имеют право наказывать достойные жители города. Не волнуйтесь, вечером его вылечат. К тому же бить допускается только специальным инструментом и по определенным местам.

– Эммм… его хреначат деревяшкой по голове, – у Скрипача округлились глаза. – И довольно сильно. Марфа, прошу прощения, конечно, но это уже явный перебор.

– Нет, – в голосе системы вдруг зазвучал металл. – Это в самый раз. Данная тварь, – слово «тварь» система произнесла с явным отвращением, – приехала в город разрушать и калечить. На его совести – сотни метров изувеченной почвы, сотни срубленных деревьев, сотни загубленных жизней. Когда вступила в силу программа, он был глубоким стариком, но в своих деяниях не раскаивался ни секунды. Ему было даровано геронто, дан возраст ранней зрелости, и теперь его работа – вернуть всё, что он цинично уничтожал. Лишь после этого он получит право снять геронто, и упокоиться. Однако, – голос системы потяжелел, – упокоится он на одном из Холмов Позора, а его потомки будут лишены права на продление жизни и права покидать планету. То есть его род будет навечно покрыт позором и с позором же вымрет.

– Какие вы добрые, – пробормотал Скрипач. – А не слишком?

– Не слишком, – жестко ответила система. – За подлые поступки надо платить.

– А как же «дети за отцов не отвечают»? – спросил Ит.

– А как же «яблоко от яблоньки недалеко падает»? – парировала система.

– А как же «не жили богато, нечего и начинать»? – спросил Скрипач.

– А это тут при чем? – повернулся к нему Ит.

– Я думал, мы в поговорки играем, – рыжий пожал плечами.

– Идиот, – сердито произнес Ит. – Так, ладно. Проехали. Конечно, это ваше дело, Марфа, и ваш мир, но нам показалось, что такие меры… ну, несколько слишком уж радикальные. Неужели нельзя завезти сюда хорошую землю, всё выровнять, и посадить красивый парк?

– Нет, – голос системы вдруг стал печальным, прежняя злость и бравада из него полностью исчезли. – В том-то и дело, что нельзя. Понимаете, город сам принимает решение, что и как восстанавливать. Такие места, как это, возвращаются именно таким вот образом. Сложно, долго, дорого. Но это память, важнейшая память прежних поколений, которую нужно передать в первозданном виде поколениям грядущим. Не отдать новодел, пусть и красивый, а передать нечто настоящее и живое. Напротив Коломенского сейчас восстанавливают лес. Лес, который тоже был варварски уничтожен. Сейчас там стоит стеклянный лес, а на берегу, в разрешенных местах, установлены блоки воссоздания для животных и птиц, которые погибли из-за вырубки. И, поверьте, ту нечисть, которая рубила, бьют чаще, чем здешних.

– А тех, кто отдавал приказы рубить? – поинтересовался Ит.

Система вдруг рассмеялась.

– Я вам как-нибудь покажу мэра, – пообещала она. – Последнего мэра, и предпоследнего тоже, наверное. Это стоило огромных денег, их пришлось воссоздавать, потому что оба успели издохнуть ещё до реформ…

– Воссоздавать?! – изумился Скрипач.

– Ну да. И нашим ещё повезло, видели бы вы, что делают с мэрами в Южной Америке, или в Индии, и в Африке, или в Китае. Думаете, города уродовали только здесь? Москве ещё повезло. Последний мэр Нью-Йорка покусился на Центральный парк. И его теперь каждый вечер вешают в Центральном парке при большом скоплении народу.

– Я хочу домой, – жалобно произнес Скрипач. – Вы тут все с ума посходили, как мне кажется.

– Нет, что вы, – заверила система невинным голосом. – Это временные меры. Мы должны выучить этот урок. Выучить так, чтобы не забыть никогда.

Пока Скрипач переговаривался с системой, Ит наблюдал за людьми, которые продолжали ходить между кучами земли тут и там. Наверное, это в чём-то правильно, подумалось ему внезапно. Разрушить легко, а попробуй восстанови обратно, как было, то, что ты сам и разрушил. Это научит бережному отношению к тому, что тебя окружает, к чужому труду, к земле. И это сперва, может быть, и кажется перебором и доведением до абсурда, но…

Но та же приемная мама в ДС-35 сажала цветы – Ит в детстве и в юности часто ей помогал. Что они делали? Сперва готовили клумбы. Вынимали всю прошлогоднюю землю, если требовалась замена, упаковывали в специальные мешки. Потом приходил транспорт, который заказывала мама, землю они сдавали, и взамен получали свежую. А уставшая земля уезжала «отдыхать», то есть на регенерацию. Её восстанавливали, и потом на неё меняли уставшую. И так по кругу. Это для города, конечно, для места, где ты сам не сможешь регенерировать землю.

А Окист? А клумбы с цинниями? Ит покачал головой. У него рядом с домом имелось несколько мест, в которые он каждую осень укладывал обедневшую землю, а потом, по графику, который сам же установил ещё очень давно, брал из этих мест землю отдохнувшую, для тех же цветов и овощей. А постройки? Попробуй, построй что-то на Окисте. Да, да, на Окисте, всё население которого уже очень давно – двадцать миллионов человек. Без специального разрешения, без предварительных работ и расчетов тебе никто ничего никогда не разрешит там строить. Сколько стоило разрешение на постройку дома, и сколько времени они убили, чтобы получить это разрешение – вспомнить страшно. И ведь по сей день гильдия строителей контролирует место, чтобы ни в коем случае ничего не добавили, и не переделали.

– Пожалуй, вы правы, Марфа, – сказал Ит. – Не во всём, и… то, что вы сказали, прозвучало несколько неожиданно, и даже, в некоторой степени, жестоко, но, видимо, мы слишком давно выучили этот урок. Настолько давно, что он стал для нас данностью. И мы перестали задумываться о нём. И той цене, которую за него приходилось платить тем, кто оказался в первых рядах.

– Хорошо, что мы поняли друг друга, – кажется, система обрадовалась. – Хотите, я расскажу вам о находках, сделанных на этом месте? Их множество. Мы даже создали музей, в который попали некоторые из них.

– Интересно, – ответил вежливый Ит, которому на самом деле, что уж греха таить, не было так уж интересно. – И что же тут находили?

– От захоронений домашних животных, до культовых и обрядовых предметов, – с гордостью сказала система.

– Знаете, Марфа, давайте вы передадите информацию о находках Альтее, и мы посмотрим всё вечером, чтобы сейчас не тратить время? – предложил Ит. – А сейчас мы попробуем дойти до центра портала, чтобы снять характеристики с узловой точки. Не думаю, что есть смысл снимать карту, по крайней мере, сегодня мы это точно делать не будем.

– Как скажете, – отозвалась система. – И всё же я бы порекомендовала вам посмотреть на стеклянный лес. Завораживающее зрелище. Деревья были перемолоты в труху, а труху рассыпали на площади в сто гектаров. Сейчас вандалы собирают деревья обратно из этой трухи, дерево за деревом.

– Технологию для возрождения деревьев вам предоставили зивы? – спросил Скрипач, хотя ответ был очевиден.