Малышка

— Моя, — отвечает Сава. Глупое сердце в груди делает кульбит. — Кира, проходи, познакомься, это мой бывший командир — Комаров Роман Васильевич, — кивает он в сторону мужчины.

Несмотря на то, что сидит в кресле, он окидывает меня взглядом сверху вниз. Сразу видно, что военный, по выправке и натренированному телу. Я бы сказала, что даже слишком натренированному для человека в его положении.

— Здравствуйте, — блею я под его строгим взглядом.

Меня явно оценивают. Как строгий отец невесту своего сына.

Откуда появилось это сравнение?

— Это моя Кира, — продолжает Сава, а у меня от его характеристики в горле встает ком.

Так и хочется спросить, что именно он имеет в виду? Что для него значит это его «моя Кира»?

— Не скажу, что мечтал вас увидеть, — бросает Роман Васильевич грубо, — но проходите, раз уж пришли, — развернув кресло, он катится в сторону дома.

В недоумении оглядываюсь на Саву, но тот просто пожимает плечами и подходит ко мне.

— Как ты? — спрашивает, заглядывая в глаза.

— Нормально, — отвечаю я, не желая отвлекать его своими жалобами.

— Не ври мне, Малышка, — отрезает он, но его слова звучат почти нежно. — Тебе больно, — утверждение.

— Терпимо, — настаиваю я. От его темнеющего взгляда смущаюсь и отвожу взгляд.

— Пойдем, я сделаю тебе укол, — бросает он, подхватывая меня на руки.

— Я сама могу… — начинаю я, но тут же замолкаю.

Почему он на меня так действует? Стоит ему только проявить немного заботы, как меня начинает штормить.

Вносит меня в дом и под удивленным взглядом хозяина сажает на длинную скамью у ближайшей стены. Снаружи дом кажется небольшим, а внутри — еще меньше. Мебель добротная, деревянная, но не старая. У окна стоит огромный стол, на котором разложены всякие незнакомые мне инструменты. Похоже, в свободное время Роман Васильевич увлекается резьбой по дереву. И, судя по тем красивым узорам, что я вижу на деревянном комоде, вполне успешно.

— Она ранена, нужно обезболивающее вколоть, — сообщает Сава.

Хозяин и бровью не ведет, будто каждый день раненые девушки к нему в гости заглядывают, только указывает в сторону шкафа.

— Там на верхней полке все есть.

Сава быстро находит необходимое и набирает в шприц обезболивающее. Мне, конечно, больно, но не настолько, чтобы я тут перед ними булками своими светила.

— Нет, — качаю я головой, поднимаясь, пока Сава идет в мою сторону. Он же не собирается?..

— Похоже, твоя зазноба стесняется, — слышу смешок хозяина из-за спины Савы.

— Ей незачем стесняться, ведь ты отвернешься, — бросает Сава, даже не оглядываясь.

— Уже, — отвечает хозяин, но я, не веря, заглядываю за плечо Савы, отчего тот усмехается.

Хозяин же дома и вправду сидит к нам спиной.

— Я не хочу, — шепчу я. — Нет.

— Тебе нужен укол, — настаивает Сава. — Не заставляй меня насильно это делать.

Он же не рискнет, правда ведь?

— Я это сделаю, — будто прочитав мои мысли, отвечает Сава, — только придется старого человека на улицу выставлять, — кивает он в сторону хозяина.

— За старика ответишь, — вдруг встревает хозяин, выезжая в сторону входной двери.

— Неужели ты думала, что я кому-то позволю увидеть больше, чем твое личико? — спрашивает Сава, стоит только двери захлопнуться за Романом Васильевичем.

— Я сама могу, — предлагаю я неуверенно. Раньше ничего подобного не делала, но раз он может, то и я смогу.

— И не мечтай, — отрезает Сава. — Давай, поворачивай ко мне свою аппетитную попку.Из-за его пошлой ухмылки хочется врезать ему между глаз, но, осознавая свое бессилие, я лишь делаю шаг назад.

Не могу оторвать от него взгляд, но боковым зрением вижу, как Сава кладет шприц на полку.

— Не смей, — продолжаю я, почему-то шепотом.

— Ты сама нарываешься, — шепчет Сава, перестав улыбаться. — Тебя спасает сейчас только то, что за дверью ждет хозяин дома.

— Но я же могу сама, — настаиваю я. — Тем более что ты сам сказал, Роман Васильевич ждет, — киваю в сторону двери.

Через секунду Сава уже нависает надо мной будто скала.

— Мне больно, — тут же напоминаю я ему. Хоть какая-то польза от ранения.

— Я помню, — говорит он, прежде чем развернуть меня спиной к себе и шлепнуть по заднице. Не успеваю возмутиться, как его ладонь накрывает мою попу, оглаживая. — Ты так вкусно пахнешь.

Его шепот проходится по всем моим нервным окончаниям, заставляя непроизвольно задрожать.

— Я грязная, — шепчу я, пытаясь опровергнуть его слова, и поздно понимаю, как двусмысленно это прозвучало.

Прижимаясь к моей попе своими бедрами, давая мне почувствовать твердость своего члена даже через слои одежды, Сава будто клеймит меня.

— Я бы хотел сделать тебя еще более грязной, — шепчет он, как я и подозревала, неправильно все поняв.

— Я имела в виду, что… — поступательное движение его бедер заставляет меня замолкнуть на полуслове.

Его ладонь накрывает мое горло, из-за чего мне приходится запрокинуть голову на его плечо, а рука на пояснице заставляет прогнуться в позе готового для стрельбы лука. Мои чувства как натянутая тетива, еще одно касание, и я потеряюсь в своих эмоциях, отдаваясь на его милость. Жар его тела, дыхание, что мурашками разбегается по моей коже, сводят с ума. Прикрыв глаза, дышу через раз.

— А ты боялась, — его слова возвращают меня на землю. Сава стоит за спиной, прижимаясь ко мне всем своим телом, потираясь своими твёрдыми бедрами, будто никак не может перестать касаться меня. Его ладонь ласкает кожу на моей шее, медленно спускаясь к ключицам.

Через секунду до меня доходит, что, пока я теряла себя в его объятиях, он все это время играл со мной, преследуя свою цель. Чувствую себя дурой. Прикрываю глаза, но в этот раз уже по другой причине. Главное сейчас — не расплакаться.

Резко вырываюсь из его рук, и боль простреливает плечо так, что в глазах темнеет. Тело немеет, и я чувствую, как падаю. Судя по тому, что я не ощущаю боли от удара, Сава меня все-таки поймал.

— Что ты творишь? — слышу знакомую злость в его голосе.

— Я думал, ты ее лечить собрался, а ты калечишь, — слышу голос Романа Васильевича, будто находясь под водой.

Заставляю себя открыть глаза, из которых, вопреки моей воле, стекают слезы.

— Ты не говорил, что у нее огнестрел. Это серьезно? — вопрос хозяин дома заставляет тело Савы напрячься. Он не так уж и безмятежен, как хочет казаться.

— Долгая история, — отвечает Сава, прижимая меня к себе сильнее.

— А мы, кажется, никуда не спешим, — отрезает Роман Васильевич. — Положи ее уже на кровать, — приказывает он.

На мое удивление постель пахнет кондиционером для белья. Боль немного утихает, и я наконец могу свободно вздохнуть. Вполуха слушаю рассказ Савы о наших приключениях. Мысли путаются, и мне кажется, что я уже сплю.

— Да уж, — слышу голос Роман Васильевича, — вляпались вы по самое не балуй.

— Ты об этом что-то знаешь? — спрашивает Сава, и я слышу в его голосе насторожённость.

— Никто о таком не знает, а если знает, то помалкивает, — отрезает его бывший начальник. — Не думал, что так быстро снова с этим столкнусь.

Они оба замолкают, и в тот момент, когда мне показалось, что я окончательно провалилась в объятия Морфея, почувствовала, как меня укрыли чем-то теплым.

— Что собираешься делать? — вопрос Романа Васильевича заставил засомневаться в том, что это просто сон, но как я ни старалась открыть глаза, так и не смогла.

— Убрать всех, кто может ей навредить, — голос Савы прозвучал настолько холодно и незнакомо, что я обрадовалась, что сплю и что все это всего лишь глупый сон.

— Ты же понимаешь, что это практически невозможно, — почему-то в тоне хозяина дома звучит восхищение. — Только не в одиночку.

— Я не один.

— У тебя есть на кого положиться? — спрашивает обеспокоенно Роман, - Ты в них уверен?

— Мои парни чисты, — быстро отрезает Сава, а хозяин дома начинает хрипловато смеяться.