Страница 25 из 54
Он был не злой. Всего лишь немного строгий и не знающий слов: «я устала». Каждый раз на это он отвечал: «прекрасно». Что тут может быть прекрасного?
Сначала он издевался надо мной бегом, потом отвел в гараж и попросил помыть машину. Я удивилась, но Эл же сказал: все делать и не задавать лишних вопросов. Когда я все же просто ради интереса задала глупый вопрос: «зачем?», он пожал плечами, сказав, что просто так, транспорт должен быть чистым. Я готова была его прибить на месте чем-то тяжелым. На следующий день было все также с одним единственным отличием: в гараже была перегородка, на которую я необратила внимание, а Эл любезно продемонстрировал, как она отодвигается. И моему взору предстала целая коллекция из самых разных машин и мотоциклов. Я была просто в шоке. Вечером я еле дошла до кровати, успев осилить лишь две, так как после мытья каждой меня заставляли качать пресс и пытаться отжиматься, ну или хотя бы один раз подтянуться. Ничего из этого не выходило и только пресс превышал десять раз, и то с паузами между движениями. Жаловаться было некому, ведь мой тренер постоянно интересовался: не передумала ли я? Может я желаю все отменить? «Нет», — отвечала я и продолжала сцепив зубы. Майку мне пришлось постирать и выбрать еще одну в чудесном шкафу мужа. А потом еще и еще… А также шорты, подвязать веревкой и приспособиться к ним. Да… Одежда была такой мокрой, что с меня почти лило, как будто я гуляла под проливным дождем.
В один из вечеров позвонил Эд и его помощник включил громкую связь, а потом Эд попросил поговорить со мной наедине.
— Ань, ты как? Я понимаю, что так нельзя поступать. Бросить новоиспеченную невесту сразу после свадьбы, но… в связи со сложившейся ситуацией и…
— Эд… — остановила я вновь его словоизлияния. Мне кажется, что он чувствует себя уж слишком виноватым, причем во всем. Так нельзя. Нужно уверить его в обратном. — Слушай, я уже тебе говорила, повторюсь, ничего страшного нет. Я не принцесса и все понимаю. Тем более, что я тут нашла себе занятие, — немного неловко и чуть тише от стеснения поделилась я с мужем. Почему-то я так хотела, чтобы он знал. Так хотела, чтобы он похвалил, оценил. И он выслушав, почти сделал это:
— Эл прекрасный учитель. Он тренирует всех бойцов в моей команде. Думаю, все получится, — вот такая вроде положительная реакция. Но это было уже много эмоций с его стороны. Оценила, даже улыбнулась, правда сама себе, ведь он не видел. — А позови-ка, мне Эла…
Я вышла из кабинета, где разговаривала с мужем, его помощник и теперь мой тренер ожидал снаружи. Этот его взгляд… Снова…
— Тебя, — протянула ему трубку. Мужчина взял и ответил собеседнику. Не отрывая взгляд от меня, немного прищурившись и сделав серьезное выражение лица, лишь через какие-то мгновения повторял: «да» и «понял, Эд». Что там ему говорил муж? На что соглашался мой тренер? Мне было невдомек.
Эл сбросил звонок, не прекращая смотреть на меня и мне вдруг страшно захотелось раскрыть тайну этих двух букв его имени. Я сопротивлялась, но уже через секунду сдалась любопытству и азарту.
— А Эл? Это что, какое-то сокращение? Или прозвище?
Мужчина сосредоточенно продолжал смотреть на меня, но не ответив развернулся и ушел. Вот тебе и на… Как это понимать? То ли он не хочет со мной сближаться, что в принципе очень даже правильно, его босс — мой муж. То ли просто … что просто? Да кто его знает… Может запретная тема?
Еда и продукты волшебным образом появлялись в холодильнике, после приезда одного из охранников на территорию дома. Иногда я готовила для нас с Элом. Тогда мы обедали или ужинали в тишине, просто сверля друг друга глазами или на крайний случай это было максимум две, три фразы. Через пару дней с охраной приехала молодая девушка, быстро убрала дом и уехала, также под конвоем. Я уже смирилась со своим расписанием и даже теперь расценивала Алису, каждый день включающую ровно в семь утра громкую музыку, как подругу. Также я могла из любой точки дома с ней общаться, спрашивать интересующую меня информацию и заказывать красивые мелодии. Так я пыталась не сойти с ума. Особенно, мне нравилось это делать в ванной, потому что в душе я любила петь. Только в последнее время, после потери отца, это любимое занятие сменилось медленными грустными композициями и получасовыми слезами под струями теплой воды. Я хоть и делала вид, что все хорошо, но в душе страдала, также скучала и не могла принять реальность. По ночам мне продолжали сниться кошмары и я просыпалась в холодном поту. Но вот Эл со своими тренировками, затмевал немного мое горе, заменяя его смыслом и целью, к которым я шла. А цель была — наконец домыть все виды транспорта и приступить к нормальным тренировкам, которые мне обещал какой-то неправильный мой тренер. Спустя неделю, я добилась желаемого и мы перешли в зал.
Прошло еще несколько дней и, войдя в спортзал в то утро, я не обнаружила Эла. Наверное, у него неотложные дела. Это я сидела здесь словно Рапунцель в башне… А он был занятой. Иногда уезжал на весь день, иногда закрывался в кабинете и работал, то по телефону, то в планшете. Муж звонил каждый день перед сном. Спрашивал, как я? Живо интересовался моими успехами и всеми подробностями дня. Я уже привыкла к его голосу и заботе. Только вот, каждый раз на вопросе: «Когда ты приедешь?», напрягалась всем телом в ожидании ответа. И каждый раз, слыша: «Скоро», выдыхала с облегчением. Может я боялась этот момент, когда он вернется и сделает меня своей во всех смыслах этого слова. Или все таки не сделает? А может, я просто была не готова к его возвращению, к объяснениям всего, к разговорам и дальнейшим решениям?
— Алиса, «Querer» цирк: «Du Soleil».
По залу с прекрасной акустикой разлилась чарующая мелодия, под которую выступали воздушные гимнасты в самом известном цирке мира. Она переливалась волшебным голосом исполнительницы и инструментальными переходами от скрипок к духовым. Все это было искусно аранжировано, а при сильной громкости проникало глубоко в душу, задевая самые глубокие и волнующие струны эмоций и переживаний. Знаменитые хореографы всегда говорят: «Танцуйте не просто заученные движения, танцуйте душой. Пропускайте каждый поворот головы, жест и шаг через свои эмоции. Дарите зрителям переживания. Тогда это будет искусство».
И в это утро я танцевала душой, потревожив в себе каждую эмоцию, вспоминая и переживая снова все страшные моменты. Любовь, страх, потерю и одиночество, ужас и надежду… Моя душа изливала свои откровения в танце, тело мягко и податливо рассказывало свою историю, проживая движения. Слезы текли по моему лицу, сердце сжималось в груди, внутренняя истерика не давала нормально дышать и с последними нотами прекрасной композиции, я упала на пол с большого прыжка «Grand Jete» и разрыдалась. Я не могла остановиться, из меня словно выходило накопившееся напряжение, вся усталость, все испытания судьбой. В одном простом палаче, было так много.
Неожиданно, теплые большие руки накрыли мои плечи. Погладили по спине, ласково и успокаивающе. Мне стало приятно и тепло. Я подняла заплаканное лицо и уперлась глазами в полное волнения и участия лицо Эла. Он перестал гладить и привлек меня к себе, не говоря ни слова. Стало так… правильно и хорошо. Словно именно в его объятиях мое успокоение. Это неправильно, подло по отношению к моему мужу, но я была не в силах отстраниться. Крепкие руки сжимали хрупкую меня, не было слов, но я не нуждалась в них. Да и он тоже. Глубоко вздохнула и прижалась к мужчине, такому горячему и приятно пахнущему, настолько сильно, как только смогла. Запах маняще окутал и убил в голове все здравые мысли. Появилось ощущение нужности, словно этот человек… нет, так думать нельзя, но помутненное сознание не сдавалось, подкидывало все новые и новые варианты описания того, что я сейчас чувствую внутри. И все они были не совсем правильными, а многие даже непристойными. Оторвалась от Эла и погрузилась в его гипнотизирующие меня глаза. Какие-то магниты, ей богу. Взгляд упал на губы и тут я проглотила слюну, скопившуюся так не вовремя. Вернулась к глазам и услышала: