Страница 2 из 13
В голове такой хаос, что за сто лет не разберешь.
«Ты ничего не видела!» — всплывают в голове слова Айка.
Я и вправду, похоже, слепая…
Сколько раз он задерживался на работе последние два года. Как часто ездил в командировки, причем с ночевкой, не всегда даже звонил мне оттуда.
Он ведь у нас деловой, директор компании, которую ему передал отец. Весь такой важный-преважный, с кучей обязанностей, которые, кроме него, ну никто не может выполнить.
Айк вообще очень сильно изменился, с тех пор как отец ушел на покой. Стал важным, как индюк, накупил дорогущих костюмов. Он разъезжает куда хочет, задерживается сколько душе угодно, и ни слова ему не скажи. Сам себе на уме. И как результат я ему, похоже, больше не интересна.
Воскрешаю в памяти образ его секретаря. Вера, сука, длинные ноги. Они у нее и вправду от ушей. Она ростом почти как Айк, а в нем целых сто восемьдесят пять сантиметров. Видно, после маленькой меня его потянуло на высоких.
К слову, она ведь не первая длинноногая секретарь в его приемной. До нее была Анна, а раньше Светлана.
Может, он с каждой спал? От этой мысли меня буквально воротит.
А я, дура наивная, сидела дома, воспитывала его детей. Рубашки ему гладила, брюки… И даже те самые, которые он сегодня расстегивал при своей любовнице!
Как же так можно, я не понимаю. На дне рождения у дочери, так показушно зажигать с другой. Еще и меня при этом позвать! Кем надо быть, чтобы так сделать? И сколько раз он уже такое проделывал? Ведь секретарь приезжала к нему далеко не в первый раз.
Мне становится так тошно, что хочется выть.
Стою как обухом стукнутая. Не понимаю, как хватает сил продолжать улыбаться, на лице уже болят мышцы. Нестерпимо хочется прямо при всех гостях выплеснуть сок Айку в лицо, а потом еще оплеуху ему справа. И слева! Для симметрии.
Муж не подозревает о моих желаниях, ведет себя как ни в чем не бывало.
Убедившись, что я ничего не вытворю, он наконец отходит от меня, начинает общаться с гостями.
Сегодня он как никогда обаятелен. Сыплет шутками, что для него нехарактерно, всячески поддерживает разговор, периодически пытается включить в беседу и меня.
А у меня губы не слушаются.
Я не могу никому нормально ответить.
Пытка весельем все длится и длится. Кажется, этому не будет конца.
Все же не выдерживаю, сбегаю на кухню.
Возвращаюсь, лишь когда гости собираются по домам.
— Какая-то ты сегодня вареная, Мария, — качает головой свекровь и неодобрительно на меня смотрит. — День рождения дочки, а ты будто воды в рот набрала. Такой праздник надо встречать с хорошим настроением.
О, этот праздник я предвкушала, долго готовилась. Только вот никак не ожидала, что мне его так бесцеремонно испортят.
— До свидания, Лилит Арменовна, — это все, что я в состоянии выдать.
Она поджимает свои пухлые губы и поворачивается к выходу.
Когда мы провожаем свекров, улыбка слетает с моего лица.
— Я наверх, порублюсь в приставку. — Давид не замечает моего настроения.
— Я в игрушки играть, — сообщает дочь.
Оба отпрыска бегут наперегонки в свои спальни.
Я же возвращаюсь в гостиную, совершенно обессиленная.
Айк спешит за мной.
— Все отлично прошло, — говорит он с довольной миной.
Точно такой же, какая у него была сегодня в кабинете, когда Вера стояла перед ним на коленях.
— Ты подонок! — кричу на него.
— Опять ты за свое, — злится он. — Ничего не было, успокойся!
— Зачем? — стону на выдохе. — Скажи, ну вот зачем ты позвал меня наверх? Чтобы я все увидела, да? Тогда почему теперь отпираешься?
— Мария, я не звал тебя наверх, — разводит он руками.
— Ты прислал мне сообщение! — напоминаю ему.
Айк достает из кармана мобильный, демонстрирует мне нашу переписку, а там и вправду никаких сообщений.
— Тебе привиделось, что ли? — спрашивает он с усмешкой.
Ага, прямо целый день глюки ловлю.
Спешу на кухню за оставленным там мобильным.
Айк идет следом.
Нахожу телефон и сую ему в лицо:
— Вот!
Он с недоумением смотрит на сообщение.
— Я его точно не отправлял, — он резко хмурится. — Мария, я тебе не изменяю, если ты этого боишься.
От его слов мне становится смешно.
Не изменяет, ага, как же. Действительно, наверное, поправлял ремень. А секретарь, видно, просто хотела ему помочь. Губами!
— Я хочу развода, Айк! — кричу ему в лицо.
В первую секунду он каменеет, потом начинает скрипеть зубами. Выдает злобно:
— С какого перепуга?
— Считай, что твоя клуша-жена прозрела! — заявляю с чувством. — Я все видела, понял? Все!
— Ты устраиваешь цирк из-за какой-то ерунды, — он щурит глаза.
— Интрижка с секретаршей — это не ерунда!
Мои слова никак на него не действуют. Ему все равно, никакой вины он не чувствует.
— Только мяукни мне еще раз про развод — и ты узнаешь меня с плохой стороны, — чеканит он с непроницаемым видом.
Потом выходит из кухни, громко хлопнув дверью.
Глава 3. Не рабыня
Мария
Я — робот.
Следующим утром я, как обычно, встаю раньше всех — с тем лишь исключением, что этой ночью я так и не пришла в спальню к мужу. Впервые за все десять лет наших отношений. Я спала в гостевой, если бесконечные кручения в постели вообще можно назвать сном.
Бужу детей, купаю и одеваю маленькую Лиану, слежу, чтобы Давид собрал портфель в школу.
Так же, будто робот, отправляюсь на кухню, готовлю завтрак, накрываю, как обычно, в гостиной.
Пока я хожу из кухни в гостиную, относя по очереди блюда с омлетом, тостами и фруктами, за столом собирается вся семья.
И вот наступает момент, когда мы чинно-благородно завтракаем.
Точнее, едят дети, муж.
Я же сижу с кружкой кофе и наблюдаю за своим семейством.
Странно, но никто из них не заметил, что со мной что-то не так. Сидят как ни в чем не бывало, уплетают за обе щеки и не видят, что я креплюсь изо всех сил, чтобы не разрыдаться как последняя дурочка.
Мне так больно и плохо — и никто не видит.
Лиана, Давид и Айк синхронно стучат по тарелкам вилками, пьют свежевыжатый апельсиновый сок.
Дети очень похожи на мужа, ничего моего. Я светлая — и кожа, и волосы. Даже глаза золотисто-карие. Они же черноволосые и черноглазые. Порода семьи Амарян. Что говорить, сын с дочкой даже улыбаются и хмурятся, как Айк.
Айк!
Мужчина, которому я отдала десять лет своей жизни.
Мужчина, который вчера чуть не сунул хозяйство в рот секретарши прямо у меня на глазах. Эта картина до сих пор стоит перед глазами.
Отворачиваюсь к окну, чтобы хоть как-то успокоиться, собраться с мыслями, решить, что со всем этим делать.
И тут мне прилетает от Айка:
— Омлет тонкий, как блин. Ты что, не могла сделать пышный? Хоть чуть постаралась бы.
Его замечание коробит.
Нет, ну ни фига себе!
Я смотрю на него и обалдеваю от его наглости. Он вчера такое учудил, даже не извинился. Я проглотила обиду, приготовила ему завтрак, и он же еще недоволен!
Самое смешное — еще вчера я бы, может, даже начала оправдываться, ведь забыла погреть его тарелку, прежде чем положить на нее омлет.
Пока силюсь ответить, меня отвлекает дочка:
— Мам, где масло? Хочу тост с маслом и вареньем.
Смотрю на стол — и вправду забыла масло.
Встаю, иду на кухню, приношу масленку.
Пока намазываю тост для Лианы, Давид говорит:
— Мам, чай горячий, принеси другую кружку, чтобы перелить.
Вручаю тост Лиане, иду на кухню за новой кружкой. Прихожу, ставлю ее перед сыном, а он выдает:
— Ой, уже остыл, не надо. Принеси мне лучше печеньки.
Снова иду на кухню, хватаю контейнер с печеньем, которое испекла вчера для дня рождения.
Когда возвращаюсь в гостиную, меня добивает Айк:
— Какая-то ты несобранная в последнее время. Неужели нельзя сразу накрыть на стол так, чтобы не бегать туда-сюда? Не сложно же.