Тест на измену

Как только лифт открывается на пятом этаже, я пулей вылетаю. Эти несчастные секунды, на протяжении которых железная кабинка плелась вверх, показались мне целой вечностью.

Я наивно полагаю, что больше не пересекусь с Пашей, но обстоятельства вынуждают меня идти к Севастьянову в этот же день. Еще одна газета изъявила желание взять у него интервью.

— Можно зайти к Павлу Александровичу? — спрашиваю секретаршу в его приемной.

— Да, он сейчас не занят.

Стиснув челюсти, стучу в дверь.

— Войдите, — раздается его громкий голос.

Паша не ожидал увидеть меня. На мгновение в его глазах сверкает удивление.

— Что-то случилось? — спрашивает, когда я подхожу к его столу и сажусь на свободный стул напротив. Видимо, он ждет меня в своем кабинете только в самых экстренных случаях.

— Ничего плохого. Еще одна газета хочет взять у вас интервью, Павел Александрович. Я думаю, в данный момент она нам подходит больше первой.

— Какая вторая газета?

— «Новости».

Брезгливо морщится.

— Она желтая. Арина, ты сама должна фильтровать такие вещи, не дергая меня.

Это даже не намёк на мою некомпетентность, а обвинение прямым текстом. Меня это задевает.

— Да, желтовата. Но у нее тираж пять миллионов, аудитория сайта пятнадцать миллионов. А у газеты «Вести», которую вы читаете и которой хотите дать интервью, тираж всего двести тысяч, а аудитория сайта только три миллиона.

— Зато это уважаемая деловая газета, которую читают все наши конкуренты.

— А газету «Новости» читают обычные люди, обыватели. И именно они покупают квартиры в новостройках. Вы, Павел Александрович, интервью с какой целью хотите дать: чтобы покрасоваться перед конкурентами или чтобы привлечь к нашим новостройкам новых покупателей?

Мой вопрос озадачил Пашу. Уже не смотрит на меня снисходительно, как на некомпетентную дурочку. Задумался.

— Просто нам надо определиться, с кем мы хотим разговаривать, — продолжаю, пока он молчит. — Если мы хотим говорить с крупными бизнесменами, чиновниками и олигархами, тогда надо давать интервью газете «Вести», которую вы читаете и уважаете. А если мы хотим говорить с обычными людьми, с потенциальными покупателями наших квартир, то тогда надо давать интервью газете «Новости».

— А обеим этим газетам нельзя дать интервью? В разное время, естественно.

— Нет, к сожалению. Это неэтично, журналисты обидятся, а мы только начали выстраивать с ними доверительную работу. Ну либо придется делать совсем большой перерыв между двумя интервью.

— Насколько большой перерыв?

— Пара месяцев.

— Хорошо, давай так. Сначала интервью газете «Новости» для наших потенциальных клиентов, а через два месяца газете «Вести» для наших конкурентов. Как раз, надеюсь, за два месяца будет чем перед ними похвастаться.

Мои аргументы возымели эффект! Паша прислушался. Даже не пытаюсь скрыть довольную улыбку. А в том, что Паша уже через пару месяцев сможет утереть конкурентам нос, я даже не сомневаюсь. Он устроил глобальную чистку в компании, уволил всех предыдущих заместителей гендиректора и почти всех руководителей департаментов. Мой испытательный срок в два месяца — это счастье, потому что абсолютному большинству сотрудников повезло гораздо меньше, чем мне.

Раньше я и подумать не могла, что Паша может быть настолько жестким начальником. Его интересует только бизнес и ничего кроме бизнеса. Хорошо работаешь — молодец. Плохо работаешь — пошел вон. Вот его кадровая политика. Никакой жалости, никакого сочувствия. «Мы не социальная организация, а частная компания, ориентированная на получение прибыли. А вы генерировать прибыль неспособны» — так он, по слухам, сказал перед увольнением пятерым своим заместителям, которые достались ему в наследство от предыдущего гендира.

И то, что Паша сейчас глядит на меня с малюсенькой долей похвалы в глазах, — это, пожалуй, один из лучших комплиментов в моей жизни. И вдруг появляется желание работать еще больше и еще лучше, чтобы продемонстрировать Паше, на что я способна, чтобы он был мною доволен. Я могу повысить узнаваемость бренда нашей компании среди потенциальных клиентов, я могу добиться первого места в индексе цитируемости в СМИ, я могу… Да я столько всего могу, если Паша не будет мне запрещать, как предыдущий гендир!

— Спасибо, Арина, — говорит мягко и по-доброму. И совсем чуть-чуть уголками губ улыбается.

— Тогда журналисту газеты «Вести» я говорю, что переносим интервью на два месяца, а журналиста газеты «Новости» прошу прислать вопросы в ближайшее время.

— Да.

Паша пробегается по мне глазами. Кожа мигом начинает гореть, как будто руками трогает. Взгляд останавливается на моем безымянном пальце, на котором сверкает золотое обручальное кольцо. Его едва заметная улыбка меркнет, лицо снова становится строгим и серьезным.

— Можешь идти, — холодно чеканит, возвращаясь к документам, которые читал до моего прихода.

Легкость и доброжелательность между нами улетучились. Одновременно у меня на душе вырос тяжёлый груз вины перед Пашей.

Молча встаю и покидаю его кабинет. Я знаю, что Севастьянов даже не смотрит мне в спину. В приемной останавливаюсь возле его секретарши, раздумывая, задать ли вопрос. Она отрывает взор от компьютера и переводит на меня. Ладно, спрошу.

— Павел Александрович едет на открытие ЖК в Ростовской области?

— Да, едет.

Понятно. Значит, у нас будет совместная командировка. Как я и предполагала.

Глава 18. Демотивация

На работе у меня появляется второе дыхание. Я фонтанирую идеями, как максимально распиарить «Стройкапитал» в СМИ. И получается. Мне удаётся засовывать в газетные заметки комментарии Паши как эксперта по строительству, индекс цитируемости компании стремительно растёт, журналисты начинают присылать нам все больше запросов. Правда, приходится чаще контактировать с Пашей, я ведь не могу дать прессе информацию, не согласовав с ним. Ходить в его кабинет стараюсь в исключительных случаях. Пишу сообщения по телефону. Его номер не изменился за семь лет, а я на удивление помню цифры наизусть. Долго думала, как снова записать его номер: Паша или Павел Александрович. Решила, что Паша. Для меня его зовут именно так.

Когда писала первое сообщение, испытывала немного странное чувство. Будто вернулась в те дни, когда мы переписывались ночи напролёт. На аватарке в мессенджере у него стоит не деловая фотография, а обычная из жизни. Я внимательно разглядывала ее прежде, чем написать смс.

Паша сидит за столом, видимо, в каком-то кафе. Перед ним стоит чашка кофе, сам он разговаривает по телефону, глядя куда-то в бок. Не постановочная фотография, а спонтанная. Интересно, кто снимал. Кто-то, с кем он ходит по кафе. Анжела?

Каждый день я задерживаюсь на работе подольше. Не успеваю сделать все дела за восьмичасовой рабочий день. А когда все-таки сажусь в автомобиль и еду домой, ловлю себя на мысли, что не хочу приезжать. Важные дела в компании сильно отвлекают меня, а когда мыслями возвращаюсь к дому, душу переполняет чувство тоски и безысходности. Подъехав к подъезду, подолгу сижу в машине и смотрю на горящий свет в окнах. Не тороплюсь подниматься в квартиру. Оттягиваю этот момент, как могу.

Вот и сегодня то же самое. Не выхожу из автомобиля, жду, когда Паша согласует мне ответ на запрос для строительного журнала. Он прочитал мое сообщение десять минут назад, но сразу вышел из мессенджера и больше не заходит. Чем занят, интересно? Из офиса он сегодня уехал в четыре часа и больше не возвращался. Так сказала его секретарша, когда я перед уходом домой позвонила Паше по рабочему телефону.

Снова увеличиваю его фотографию и рассматриваю. Паше идет легкая небритость. Она делает его солиднее, мужественнее. Семь лет назад Паша гладко брился каждый день, чтобы не колоть меня во время поцелуев. Теперь же я не видела его гладко выбритым ни разу, вдруг понимаю. На его щеках всегда небольшая щетина. Ну или, может, мне так попадается. Я ведь не каждый день вижусь с Пашей.