Страница 11 из 77
— Я же на медикуса учился в Кёнигсберге, в университете, так что мне виднее, как с болезным поступать. Ему свежий воздух необходим, а вы его миазмами этими только губите. Уйду, когда, то влажную уборку тут сделайте и перину проветрите, шторы же снять нужно и постирать, пыль прямо сыпется с них. И нужно каждый день комнату проветривать. По нескольку часов, скажем час потом пару часов закрыть. Потом снова проветрить. И каждый раз одновременно влажная уборка. А теперь оставьте нас, дорогая Марфа Ивановна. Важный государственный разговор у нас и Андреем Ивановичем. И проследите, чтобы никто не подслушивал — то, что я буду говорить — это строжайшая государственная тайна.
— Марфа Ивановна, сделай, как господин Бирон говорит. И не беспокой нас пока. — Остерман встал, выпутавшись из перин, и накинул на плечи бархатный, засаленный на рукавах и шее, коричневый халат. В чепце при этом оставшись. Тот ещё вид. Словно старушка — процентщица из «Преступления и Наказания».
Брехт нашёл взглядом стул, задержав дыхание, дошёл до него, поднял и перенёс к окну, только после этого снова вдохнул. На него и уселся. Вонь у окна один чёрт ощущалась, ну, хоть не так сильно. Терпимо.
— Андрей Иванович, вы знаете, что у Анхен, простите, у Государыни Анны Иоанновны не всё в порядке с почками? Жалуется иногда.
— Так лейб-медики…
— Это — понятно. Был у нас профессор в Кёнигсберге в университете, так он один чудодейственный рецепт рассказал мне и от подагры вашей, и от камней в почках, от почечной колики. Интересуетесь? Сейчас вот ногами скорбны? Желаете помолодеть телом лет на десять? Сколько вам? Сорок пять? Будете себя лет на тридцать чувствовать и ноги поправятся. Подагра — это то же самое, что и почечная, и желудочная колика — камешки откладываются. У одних в почках, у других в желчном пузыре, у третьих в коленях или локтях, в суставах любых, в том числе и в позвоночнике. Камешки острые, и когда человек ходит, то они кости карябают. Те воспаляются, вот и вся болезнь.
— Да, что же медики не лечили Анну Иоанновну? Если уж вы всё это и раньше знали…
А получи фашист гранату. Сейчас на икоту пробьёт. Брехт состроил злую рожу. Брови свёл к переносице, губы в гузку превратил, нос орлиный сузил.
— Вы в том числе виноваты, дорогой… Андрей Иванович. В бедности, нищете почти пребывала Государыня в Курляндии. Платья за фрейлинами донашивала, пищу крестьянскую ела, даже медикуса приличного себе позволить не могла. А ведь вы руководили связями с заграницей, вы за внешнюю политику отвечали и были подле государей. Ладно Пётр, с тем не забалуешь. Но и при Екатерине, несмотря на все слёзные письма, Государыня бедствовала и при Петре Алескеиче, царствие ему, засранцу, небесное. Как копейки высылали на содержание двора герцогини, так и продолжали. А уж она-то бедняжка письма жалобные писала в Петербург и Москву, и вам в том числе, Андрей Иванович. Да не бледнейте вы так, господин граф. Отходчивое сердце за старые грехи у Анхен. Новых не наделайте. Так желаете узнать средство от подагры и колик?
— Ик?
— Точно. Ещё и Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин обкрадывал матушку императрицу. Он сейчас не по-вашему ли ведомству служит?
— Ик.
— А вы хлебните винца сладкого, Андрей Иванович. — Брехт подождал, пока Остерман и вправду нальёт себе в фужер красного вина из графина и вылакает всё, проливая на коричневый халат, ну, грязнее не станет, некуда уже грязнее.
— Нет, вы, Иван Яковлевич, не знаете должно быть, но корыстолюбец сей в ссылке сейчас в своём именьице пребывает. По вступлении на престол Анны Иоанновны… Пётр Михайлович был назначен губернатором в Нижний Новгород. Однако недовольный таким назначением, смел этот человечишка высказывать недовольство, дошедшее до императрицы. Едва приехал он в губернию, как получил приказание отправиться в имение в селе Луковец, что под Вологдою. — Остерман вновь себя вина налил.
— Стоп. Стоп. Андрей Иванович, вы это бросьте. Мне вы в трезвой памяти нужны. Дела же важные государственный решать сейчас будем. Кроме того, вы бы Ваше Сиятельство бросили сладкие вина пить. Они подслащены свинцом. Пули из него льют. Так вот, медики считают, что соли свинца страшно вредны для здоровья. Глохнут и слепнут люди. С ума сходят.
— Ик⁉ — графинчик рухнул на поднос, задребезжал, опрокинулся, вино полилось, красной лужей по полу растекаясь.
— Вот и хорошо. Итак — лекарство.
Граф Остерман
Событие десятое
Остерман, словно и не болел совсем шмыгнул к двери, шлёпая по полу босыми ногами.
— Марфа Ивановна, Лизку сюда с тряпкою пришли! Вино пролилось! — Рыкнул он, приоткрыв дверь. Вернулся, сунул ноги в обрезанные валенки и покосился на окно.
— Воняет тут у вас. Очень Государыня у нас чистоплотная, насекомых не любит, вшей и тараканов всяких. Клопов, но паче того нерях и грязнуль. Ежели не хотите, Андрей Иванович, в немилость попасть. То заведите себе в обычай мыться с мылом каждый день и ходить в Кремль и на другие встречи с Государыней в выстиранной, отглаженной и приличной, не штопаной всякой одежде. Я тут с вами разговоры разговариваю, прожекты строю, а вы завтра перед Государыней в таком вот виде предстанете, да ещё пропитанный эдакой вонью и всё — пишите письма. Отправит вас Анхен в Берёзов к Меньшиковым и Долгоруким. Будете вонью своей медведей отпугивать.
— Да, я… Прямо сейчас…
— Ну, уж хрен. Потерплю я. А как уеду, то и начинайте человеческий облик приобретать. Человек — звучит гордо. Кто-то из писателей сказал. Ладно, про писателей чуть позже поговорим. Давайте про травки лекарственные. Запоминайте. Писать ничего не надо, потом, если что, ещё раз расскажу. Есть три корня, которые, если их заварить и пить, камни растворяют. Первый здесь на Руси не редкость и в Европе его полно. Это корень шиповника. Копают их осенью и заваривают, как обычный отвар. Сейчас весна и он силы своей не имеет. Но осенью нужно будет в приличных количествах его заготовить, как и ягоды шиповника. Потом объясню для чего ягоды нужны.
— А если всё же выкопать сейчас? — помассировал колени Остерман.