Страница 8 из 9
После провала выступления китайской делегации в Лиге Наций США через свои посольства в Англии, Франции, Италии и Японии попытались добиться осуждения действий Москвы этими странами117. 3 декабря 1929 г. наркому иностранных дел М.М. Литвинову были вручены декларации французского, американского и британского правительств. В них внимание СССР и Китая обращалось на 2-ю статью пакта Бриана – Келлога, согласно которой урегулирование любых споров должно осуществляться исключительно мирными средствами118.
В ответном заявлении НКИД СССР подчеркнул: «Действия Красной армии были вызваны соображениями абсолютной необходимой самозащиты и ни в коей мере не являются нарушением каких бы то ни было обязательств, вытекающих из Парижского договора…»119 Чжан Сюэлян также не желал эскалации конфликта. Это способствовало скорейшему завершению переговоров. 3 и 22 декабря 1929 г. в Никольск-Ус-сурийске и Хабаровске харбинский дипломатический комиссар Цай Юньшен от имени мукденских властей и нанкинского правительства подписал протокол о восстановлении статус-кво на КВЖД, возобновлении исполнения сторонами Мукденского и Пекинского соглашений 1924 г.120
Таким образом, советско-китайский конфликт на КВЖД 1929 г. можно считать следствием столкновения политических интересов Москвы и Нанкина на Дальнем Востоке. Советский Союз боролся за сохранение экономических позиций в регионе, сферу влияния в Маньчжурии и за плацдарм для распространения в Китае коммунистических идей. Для ГМД это была прежде всего попытка вытеснить СССР из Северо-Восточных провинций, поставить под свой контроль экономически и стратегически важную линию коммуникаций. Поскольку ситуация на КВЖД вышла за рамки локального пограничного инцидента и получила широкую международную огласку (хотя ни одна из западных держав не пошла на открытое вмешательство), восстановление статус-кво на советско-китайской границе стало не только военно-политической, но и дипломатической победой Москвы. Тем не менее общего положения дел это изменить не могло. Прекращение сотрудничества СССР и ГМД, разрыв дипотношений с Китаем ослабили позиции Москвы на Дальнем Востоке.
В то же время Чан Кайши удалось добиться успехов в борьбе за отмену неравноправных договоров. В условиях вялотекущей гражданской войны и обострения отношений с СССР Нанкину пришлось пойти на ослабление антииностранных выступлений, усилив внимание к дипломатическим методам. При этом достаточно отчетливо проявились две традиционные доктрины, на которых строилась гоминьдановская дипломатия: «сдерживай варваров руками самих варваров» и «разделяй и подчиняй»121.
Разрыв с КПК и конфликт с Москвой создали благоприятную обстановку для активизации диалога ГМД со странами Западной Европы и США. Тактика ГМД сводилась к следующему. Во-первых, Нанкин играл на конфронтации «советизма» и «империализма», рассчитывая, что антикоммунистическая политика обеспечит лояльность западных держав, заинтересованных в ослаблении позиций СССР на Дальнем Востоке. Чан Кайши надеялся добиться если не поддержки Европы и США, то, по крайней мере, того, чтобы удержать их от помощи северным милитаристам. Во-вторых, используя внимание иностранных держав к китайскому рынку и их конкуренцию за сферы влияния, Нанкин стремился к пересмотру или отказу от неравноправных договоров122.
В 1927–1930 гг. Нанкин далеко продвинулся в вопросах о тарифной автономии и ликвидации права экстерриториальности. 25 июля 1928 г. был подписан договор с США о таможенных тарифах. До конца 1929 г. аналогичные соглашения были заключены еще с 12 государствами, в том числе с Францией, Германией, Норвегией, Англией123. В то же время Нанкин поставил под свой контроль морские и соляные таможни, а также почтовые учреждения124. К сентябрю 1931 г. правительству Чан Кайши удалось сократить число стран, пользующихся правом экстерриториальности, с 16 до 4. Сохранили свои привилегии Франция, Англия, Япония и США. Китайская сторона достигла соглашения с Великобританией и Бельгией о возвращении концессий в Тяньцзине, Сяньмыне, Чжэцзяне, Пдюцзяне и Ханькоу. В 1930 г. из 33 иностранных концессий в Китае осталось только 13125.
Таким образом, Гоминьдану в короткий срок удалось не только добиться международного признания, но и значительно продвинуться по пути к выходу из полуколониальной зависимости. Однако переговоры с Москвой завершились безрезультатно. В русле курса на ликвидацию неравноправных договоров Чан Кайши настаивал на передаче китайской стороне полного контроля над КВЖД Кремль отверг эту инициативу. Политические разногласия также не были урегулированы. В итоге процесс восстановления дипломатических связей между Москвой и Нанкином затянулся до 1932 г.
В 1923–1929 гг. в развитии контактов Москвы и Гоминьдана следует выделить два этапа: 1923 – первая половина 1927 г. и середина 1927–1929 г.
На первом этапе сближение позиций СССР и ГМД проходило на фоне конкуренции Советского Союза и европейских держав, Японии, США за сферы влияния в Китае. Отсутствие там централизованной власти, постоянная борьба региональных правительств требовали от советской дипломатии дифференцированного подхода. Ей необходимо было учитывать как собственные цели в регионе, так и возможность их реализации в диалоге с представителями конфликтующих политических сил Китая. Обстановка позволяла действовать сразу в двух направлениях: оказывать поддержку единому фронту в составе ГМД и КПК в расчете на достижение идейно обусловленных целей и в то же время развивать дипломатические отношения с официально признанным правительством в Пекине, исходя из государственных интересов СССР в Маньчжурии и Монголии.
Влияние, оказываемое Западом на Пекин, препятствовало распространению Москвой коммунистических идей и подъему революционного движения на севере Китая. Поскольку приоритетной во внешней политике РКП(б)/ВКП(б) в 1920-х гг. являлась теория мировой революции, посредством подъема в зависимых государствах национально-освободительного движения, это способствовало активизации диалога между Москвой и кантонским правительством Сунь Ятсена.
Программа Гоминьдана отражала подъем в обществе патриотических настроений, выраженных в националистической идее. Сближение понятий национализм и патриотизм было обусловлено острой необходимостью преодоления разрушительных последствий затянувшегося периода отсутствия в Китае центральной власти, постоянной вражды милитаристских группировок, сильного иностранного влияния в стране. Кремль стремился использовать ориентированность Гоминьдана на борьбу за объединение и суверенитет Китая, а также его готовность к сотрудничеству с КПК и СССР для укрепления собственных позиций и распространения коммунистических идей.
К 1927 г. произошла консолидация правого крыла ГМД вокруг фигуры Чан Кайши. Последующий распад единого фронта был обусловлен попыткой Москвы радикализации и «коммунизации» национально-революционного движения в Китае без учета мнения и стратегии Гоминьдана. Это вызвало ответное стремление последнего защитить партийные интересы, отстоять право на независимость своего курса и выйти из-под политической опеки Кремля. Ввиду особой значимости для обеих сторон идеологического фактора военно-политическое сотрудничество СССР и Гоминьдана вряд ли могло быть продолжено. Антикоммунистический курс Нанкина способствовал нормализации его отношений с европейскими державами и США, международному признанию и пересмотру неравноправных договоров. Для СССР прекращение диалога с Нанкином ослабляло его позиции на Дальнем Востоке.
В 1929 г. столкновение интересов СССР и ГМД, обоюдно стремившихся к укреплению своего влияния в зоне КВЖД, привело к кризису советско-китайских отношений и разрыву дипломатических контактов. Это создало благоприятную обстановку для перехода Токио к активным действиям в отношении Китая. В дальнейшем именно перед лицом новой опасности – военной угрозы со стороны Японии – правящие круги СССР и Китайской Республики пришли к переоценке значимости двусторонних контактов.