Отец лучшей подруги

Какая-то часть моего сердца все еще упрямо твердит, что сейчас наваждение пройдет, и Платон оттает и все-таки примет произошедшее. Ведь сегодня он сам меня выбрал в толпе, подошел ко мне первый и врать дочери и семье тоже начал первым.

Могла ли я представить, что в первый же день окажусь в постели с Платоном? Точно нет. Такого стремительного развития событий не было даже в моих самых смелых мечтах.

А ведь я вернулась в Россию как раз для того, чтобы поставить точку в своем романтическом наваждении. Окончательно решить – стоит ли надеяться на будущее, в котором я могу быть с ним?

Окей, думала я, может быть, Платон Дмитриев просто разыгрывает меня? Ведь не может быть правдой то, что он вот так собирается переспать со мной? Неужели все эти годы он, как и я, скрывал свои истинные чувства ко мне, а сейчас решил признаться?

Каждую секунду по дороге в отель я ждала, что Платон вот-вот «расколется».

Мы посмеемся и сделаем вид, что этой неловкой ситуации не было. Да, мне было бы обидно, но уж точно не так больно, как после того, как он предложил спать с ним за деньги.

Я все еще могла поставить точку в этом безумии, когда мы поднимались в номер. Если бы только Платон не смотрел на меня в лифте так, как никогда еще не смотрел. Столько лет я надеялась ощутить на себе его взгляд – заинтересованный, лукавый, беззастенчиво прямой! И вот он. Не в мечтах и не во сне, Платон смотрит на меня наяву.

Его оценивающий взгляд скользит по моим бедрам в отражении зеркала и замирает на приоткрытых губах. Ещё в лифте он представлял, что сделает со мной, как только мы окажемся в номере.

И только при виде огромной гостиничной кровати до меня дошло, что происходящее не розыгрыш и не шутка.

Платон привез меня сюда с одной-единственной и четко озвученной целью, и как раз он был предельно честен со мной.

В отличие от меня.

Вот тогда я и должна была поставить точку. Назвать свое имя, отказаться и убежать. Нельзя было действовать обманом. Теперь я это понимаю. Платон хоть и вспыльчивый, но быстро отходит, а вот ложь – он ненавидит всем сердцем.

Я честно собиралась с духом, чтобы назвать ему своё имя, но не удержалась и легко поцеловала его в щеку. Ведь после того, как Платон узнал бы, кто перед ним, вожделение в его глаза мигом бы исчезло.

Но раньше, чем я успела сказать хоть слово, он поцеловал меня сам.

По-настоящему.

Так, как я всегда мечтала, чтобы он целовал меня.

Когда Платон коснулся моих губ, остальной мир, прошлый опыт и прежние ощущения – все стерлось, будто ластиком под натиском головокружительных чувств, от которых пальцы на ногах подогнулись, а сердце забилось о ребра.

Больше не было сомнений или желания убежать прочь. Я не могла своими же руками скомкать и выбросить ожившие мечты.

Он был моим и хотел меня.

Пусть и недолго.

Теперь пелена наваждения спала, и я понимаю, что совершила ошибку, обманув его, но и перекладывать целиком ответственность на себя одну не согласна!

Рядом со мной находится Юля, и я цепляюсь за нее, как за спасательный круг, пока Платон яростно сдирает с себя пальто под недоуменным взглядом Кости, на глазах которого меня чуть не спустили прямо с двадцать первого этажа.

Будет непросто объяснить, почему Платон вдруг пытался выбросить на улицу лучшую подругу своей дочери, которую та так долго ждала.

– Как же ты изменилась, Лея! – Юля с восхищением проводит рукой по моим коротким волосам. – Фотки даже близко не передают всех изменений в твоей внешности! Правда, пап? Ты бы Лею, наверное, и не узнал, если бы все-таки доехал до аэропорта!

Моя спина каменеет.

– Да как не узнать, – цедит Платон. Каждое его слово пропитано ядом. – К тому же Лея узнала бы меня. Ведь из нас двоих я уж точно изменился меньше всего.

– Неправда, – отмахивается Юля. – Когда мы были в Израиле на Леин день рождения, тебе было чуть за тридцать. А теперь-то тебе почти сорок, пап!

Юля не замечает, как остро ее отец реагирует на упоминание возраста, а ведь ему не так уж и много, как ей кажется.

– Лея, а это Костя, мой муж! Можешь себе представить? Я и вдруг замужем! – смеется Юля.

– До сих пор с трудом в это верю, – отвечаю честно. – Рада наконец-то познакомиться, Костя.

Интересно, как долго продержится этот ранний брак? Любит ли этот Костя мою Юльку по-настоящему или для него это просто увлечение, несмотря на общего ребенка?

Однажды этот парень взломал мой фэйсбук, чтобы обойти запреты Платона и по-прежнему общаться с Юлей, но на что он готов ради нее на самом деле?

Обещаю себе приглядеться к нему, а пока с улыбкой пожимаю протянутую руку.

С Костей я уже даже пару раз разговаривала в сети, но в жизни он оказался выше, а в плечах шире. Да и вживую он симпатичнее, чем на экране монитора. Темные волосы, светлые глаза и бледная кожа. На нем джинсы и худи, и выглядит он, как типичный подросток, но уже четыре месяца как они с Юлей стали родителями.

– Ого, – говорит он. – Крепкая рука. Приятно познакомиться, Лея.

– Я так рада, что вы наконец-то познакомились! И теперь вы оба здесь, со мной!… – Юля вся светится. – Ну что, Лея? Как все прошло? Тебе не было больно?

Глаза Платона едва не вываливаются из орбит, а я с трудом вспоминаю, что же сказала маме, когда, не веря в происходящее, вернулась к ней со словами, что должна срочно уехать.

После звонка Якова из приёмной «Скорой» она хотя бы перестала так сильно нервничать. Хотя травмы для брата дело привычное, одно дело, когда мы с мамой далеко, и совсем другое, когда в том же городе.

Сначала мама собиралась рвануть в больницу прямо с трапа самолета. Но Яков бодро поговорил с мамой и успокоил, и мама решила всё-таки дождаться Платона, которому позвонила Юля, а Юле звонил брат. И вот Платон согласился встретить нас, а я от такой новости на месте усидеть не могла. Выбежала ему навстречу, стоило его завидеть издали.

Только дальше события стали развиваться совсем не так, как я себе представляла.

Когда я вернулась за вещами, мама как раз говорила по телефону. Юля сказала ей, что у отца планы поменялись, и теперь за нами приедет Костя.

Со словами, что кажется, российская земля совершенно не рада ее видеть, мама отпустила и меня. Звонок Юли был мне на руку, ведь я сказала маме, что ждать не могу совершенно и должна бежать.

Но что же я придумала?

Привычки врать и главное запоминать свою ложь у меня нет, и сейчас я выгляжу нелепо. Пауза затягивается, все, а особенно Платон, ждут моего ответа.

Но после всего, что было в номере отеля, события в аэропорту кажутся невероятно далекими.

Будто не два часа, а целую жизнь я провела в том номере, задыхаясь и извиваясь под его тяжелым жестким телом.

– Когда я приехал в аэропорт, – вдруг говорит Костя, – Сара Львовна сказала, что ты, Лея, умчалась к зубному.

Точно! Больной зуб!

Мама ненавидит зубную боль, и только этот довод мог смягчить ее сердце, чтобы отпустить меня восвояси сразу после приземления.

Мне претит врать лучшей подруге, но ей лучше не знать всей правды. Не хочу, чтобы Юля смотрела на меня с такой же смертельной обидой в глазах, как сейчас Платон.

Однажды я и так не смогла скрыть от Юли, что кем-то увлечена, но я так и не нашла в себе смелости сказать, что убиваюсь по ее отцу. Только сказала, что мы с ним вместе никогда не будем, и Юля все сделала за меня.

Сама предположила: «Неужели он женат, Лея?!»

Мне оставалось только согласиться.

Не могла же я сказать, что дело в том, что он на тринадцать лет меня старше, а еще, Юль, это твой отец, сюрприз!

Я не хочу терять Юлю.

А что касается Платона… Невозможно потерять то, что никогда тебе не принадлежало, так ведь?

– И как, вылечили тебе зуб, Лея? – возвращает меня к реальности Платон.

Не стоило ему говорить про деньги после секса.

– Ох, это было ужасно! – мстительно отвечаю ему. – Худшее событие в моей жизни. Надеюсь, забыть эти два часа как можно скорее! Все это время я просидела в кресле с широко раскрытым ртом! Стоило мне только сомкнуть челюсти, как доктор тут же кричал: «Откройте рот. Шире! Еще шире!»