Господин Разрушитель

Я ошарашено обернулся к задним окнам автобуса на заправке, где изнутри, в освещении мелькнула чья-то тень. От молниеносной догадки, кому она принадлежит, ослабли ледяные руки, сжимающие телефон. Закружилась голова и пересохло в горле. Я, потерявшийся между яростью и облегчением, хотел взреветь на Муратова с упрёком, в миг позабыв о его личном горе.

Но когда обернулся, он уже далеко бежал вдоль трассы по подмёрзшей грязи, в летних кроссовках и одной кофте.

35. Сюрприз

От него можно было ждать чего угодно. Несоответствия характеру Вани, неуместных разговоров, случайных приступов вырывающейся в свет правды и попыток дерзить. Всякое дерьмо, что доставило бы мне неудобство… Но Муратов, по большей части, меня устраивал, как гитарист и участник группы. Если бы я случайно не наткнулся на видео его выступления в интернете — мы бы сейчас не ехали в тур с новым альбомом. Без него группа была обречена на распад…

Я одурело смотрел Ване вслед — светлую подошву кроссовок быстро съел ночной мрак. Я остался один на куске трассы, укрытым лишь светом ближайшей заправки. С неё уже слышался разлетающийся бодрый смех. Парни возвращались в автобус.

За десять минут их отсутствия я прое*ал Юдина… Уже второго!

Как я это объясню?

— Э-э-э-э-э-эй! Хватит там торчать, пошли в автобус! — они начали заходить, но растерянно застряли на ступенях, перебрасываясь взглядом то в салон, то в мою сторону. — Лё-ё-ёнь! А где Ваня?

Не успел я впрок насладиться моментом истины, как грудь сдавила безобразная тревога.

— Ты что тут стоишь? — донёсся выкрик между приближающихся шагов. Замёрзшие лужи с грязью хрустели под их ногами, пока они спешили к обочине. — Ты караулишь, когда он поссыт, или как?

Я окончательно обернулся к смеющимся парням, недоверчиво подбредшим ко мне вместе с облаком табачного дыма. Губы сами по себе поджались в полоску, не давая мне объясниться.

На самом деле, я не собирался ничего говорить, пребывая в прострации и постепенно замерзая в промозглой подступающей ночи.

— Господин, что-то не так?

Да. Ко мне постепенно возвращался рассудок. Если продолжать бездействовать, он уйдёт слишком далеко, возможно, устроит нам проблемы или что-то сделает с собой? Мне больше не найти настолько схожего с Юдиным гитариста… О такой его реакции на нечестность Вилки я даже не мог помыслить.

— Я… Вышел посмотреть, что случилось. Ваня был снаружи, курил, а потом я увидел в окно, что он начал уходить далеко от автобуса и вышел следом, — ввернул, не думая, самое здравое оправдание, но глядя на синхронно нахмурившиеся брови, понял, что сплоховал.

Запутался в показаниях. Вокруг собрались Юра и Дрон, Гриша придерживал пошатывающегося басиста, но и они успели доковылять до нас, пока я в надежде всмотрелся в темноту. Никто, потерявшийся в ней, и не думал избавлять меня от этой необъяснимо тупой ситуации своим возвращением.

Вдалеке, на исчезающей виляющей дороге уже виднелись огни фар. Меня тут же посетила страшная догадка… А если Муратов сядет на попутках и смотается окончательно?

— Я чёт ничего не понял…

— Я тоже, чел. Он что, свалил? — их лица постепенно приобрели недоумевающее выражение.

— Что ты ему наговорил? — вдруг раздался девчачий пронзительный вскрик.

Я, вмиг охваченный тремором, осмотрел каждого. У смутившихся парней округлились глаза и беззвучно пооткрывались рты. Так я понял, что они все были в сговоре.

— Лёнь, ты… Только не бесись, ладно? — не беситься? Не разрешаешь? — Мы хотели тебе сказать, просто ты был… Не в настроении, — бледно забубнил Андрей.

— Сюрприз… Мы как раз собирались сказать на трассе, чтобы ты не смог её высадить, — хохотнул челкастый, но быстро утратил способность улыбаться под моим убийственным взглядом.

Теперь мне было понятно, почему никто, кроме Господина, не скорбел по отсутствию Никольской. Я уже успел захлебнуться в негодовании, когда увидел её сообщение Муратову, но, обнаружив Еву, несущейся из автобуса по обочине, еле сглотнул ком.

Меня чуть не повело от головокружения.

Живучая. Я должен был догадаться, что она и в этот раз добьётся своего без спроса.

— Что ты ему наговорил, я спрашиваю? Я видела, как вы стояли вдвоём!.. А потом Ваня вышел из себя! — лохматая тёплая девчонка в бесформенной кофте и коротких шортах подбежала ко мне, дыша рывками и злобно толкая в грудь.

Выходило у неё хило, даже смешно. Но невыносимо ранило в рёбра въедающейся по самые кости обидой. Я, переборов желание пристально рассмотреть Никольскую, стыдливо опустил взгляд в асфальт и сморщился.

— Савицкий! Что ты сказал ему?! — по фамилии? Даже так?

Ева — такая красивая, пленительная и до ужаса напуганная — продолжала биться в истерике за Ванечку, как за своего парня. Это было унизительно…

— Да какая разница?! Вы не поняли? — истошно зарычал я, схватившись рукой за раскалывающуюся башку. — Он сбежал!

Дышать стало больно.

— Т-ты уверен? Юдин не брал никакие вещи? — залепетал неуверенно Дрон, торопливо смахнув чёлку. — Может… Он вернётся?

Твою мать! Я чувствовал всем грёбанным нутром, что этот придурок не вернётся! Он скорее бросится под колёса… Говно-говно-говно!

Что мне оставалось делать?

— Я иду его искать! — порывисто выдохнул я, вскарабкавшись взглядом на ненавидящую меня Никольскую.

Её дурманящие глаза поглотили чёрные, исполненные пренебрежения зрачки. Сносить очевидный выбор девчонки между мной и им было тошнотворнее, чем уход Маши к моему брату… А ведь мы с Евой даже не были ничем друг другу обязаны.

— Ждите здесь!

— Стой! — встрепенулся Дрон. — Ты собрался пешком?

— Ну точно не на автобусе, — Юрген обернулся к заправке. — Он здесь не развернётся. А обратно как крюк давать до ближайшего съезда?

— Чел, тебе не нужно за ним ходить! Он же от тебя и сбежал, я правильно понял? — осуждающе вмешался Гриша. — Будь здесь, мы сами его догоним.

Юра, Дрон и Гриша, не дав мне больше вставить и слова, застегнули куртки, бросили окурки и перешли на спортивную трусцу, удаляясь по обочине во мрак. Там вдалеке не было видно даже примерных очертаний чужого силуэта. Муратов с горя вполне мог свернуть в лес, чтобы проплакаться… Кажется, я раздавил его неожиданно хрупкое сердце.

Мне было уже совсем не смешно.

Пошатывающийся басист, бегая пьяным взглядом по дороге, достал из кармана телефон и начал кому-то звонить.

Я не мог надышаться свежестью — воздух казался сгнившим. А у Никольской тряслись голые раскрасневшиеся коленки.

— Мы ещё не едем? — вздрогнув, я обернулся на чужой голос и увидел дядьку, которого нанял водителем.

Ему было лет пятьдесят, и он очень старался не осуждать драмера, когда увидел, что тот забит от ступней до морды. Но я заметил, мужик испытал культурный шок, особенно из-за наших разговоров.

Нашего проверенного водителя я взять не мог, он бы выкупил, что голос у Юдина другой.

— Мы потеряли человека. Нужно подождать.

— Как это, потеряли? Кудрявого вашего? — водитель почесал сальную голову, забравшись под шапку, и устрашающе прищурился. — Пьяный что ли был?

Это правда. Муратов выпил больше обычного, и от этого стало ещё страшнее.

— У него что-то случилось, и он… Психанул, убежал. Нужно время всё уладить, — какой же бред…

Никольская, услышав мои объяснения вскинула подбородком и шумно усмехнулась. При виде её язвительного выражения во рту ощутилась горечь.

А я почему-то почувствовал себя недоделанным сосунком рядом с возрастным мужчиной, непонимающе вылупившим на меня усталые глаза.

— Куда побежал-то хоть?

Я угнетенно махнул рукой в нужную сторону.

— Вдоль дороги.

— Ну-у-у… Ничего, чай, не заблудится. Там недалеко проезжали населённый пункт. Километров пятнадцать.

Это, бл*дь, обнадёживает?

— Ну да, конечно! Не берёт трубку! — взорвался притаившийся с телефоном Андрей.

Он даже в поддатом состоянии проморгался и выдал членораздельную претензию, не нарушив нашу общую легенду.