Господин Разрушитель

— Разрешаю, — дождавшись, когда он распрямится, я почесал басиста за бородку.

Все заржали.

— Мы думали, ты уже не выйдешь, — Киса повернулась к лестнице, перекинув стройные ноги в массивных ботинках на бок дивана.

Первое, что я обнаружил, глядя на неё с приоткрывшимся ртом — гигантские неподъёмные ресницы, заканчивающиеся почти на уровне кончика носа. Потом девчонка полностью развернулась лицом. Вокруг одного разукрашенного глаза были реалистично прорисованы острые паучьи лапы, дотягивающиеся ей до лба и розовой щеки. Пугающая хрень, но женское личико выгодно подчёркивала. Мастер постарался. Передние пряди волос Никольской были заплетены и, видимо, перекрашены в серый цвет. От этого зелёные глаза стали казаться ещё насыщеннее.

С дорогим мужским пиджаком, под которым девку облегало платье, образ выглядел стильно. К тому же, Еве сделали маникюр покороче, поэтому теперь она измывалась своими ярко-салатовыми ногтями над бедным стратокастером. От этого Муратов тревожно качал одной ногой и кусал нижнюю губу, жалобно следя за грифом. Девчонка держала его по-идиотски, как кувалду.

Я замер продолжительным взглядом на её мерцающем блёстками лице, но от комплиментов по понятным причинам воздержался.

— С чего бы вдруг мне пропускать интервью?

Бахвальный вопрос, заготовленный для каждого присутствующего в этой гостиной. Особенно для взметнувшей бровями Никольской, из-за которой я еле заставил себя выползти из спальни. Господин вернулся в строй и не позволит девке верить в то, что она нащупала его слабое место. Еве нужно усвоить: она задержалась здесь только из-за того, что позволил я.

Это была сугубо моя инициатива — не удалять пост, не давать опровержений и придержать певичку рядом. Как в прозаичной цитате итальянского политика: «Друзей своих держи близко, а врагов — ещё ближе». Стонать в постели подо мной ей самое место. Тем более, что она так и не расплатилась сполна за состоявшуюся премьеру.

Отодвинув Андрюху тыльной стороной ладони, я вальяжно подошёл к дивану и выдернул из тонких рук Евы дребезжащую гитару. Оказывается, на волосы девчонки налепили ещё и паутину.

Киса, не сопротивляясь, вручила мне инструмент и прицепилась взглядом к татуировке, скрывающейся за ремнём брюк. Я вспомнил, что выперся без футболки и едва ли не съежился из-за её внимания. На секунду спрятался за гитарой.

— Прекрати, ладно?! Хватит рвать струны! — я уложил инструмент на диван, между Ваней и Евой, щёлкнув тумблер на комбаре. — И так тошно.

Я растёр виски. Муратов вдруг очнулся от транса и глянул на меня исподлобья.

— Почему тошно?

Неужели Ванечка мог стерпеть то, как Ева безжалостно оттягивала струны? Я недовольно хмыкнул.

— На дух не переношу интервью. Ещё и эта… — мы с ней едко переглянулись. — Пиликает!

— Не, ты смотри, Лёнчик. Раз у тебя нет настроения, предложение отправить Ваню ещё в силе, — подзуживал басист.

Андрюха приземлился рядом с Муратовым и широко улыбнулся.

— Ну а что? Дадим ему ЦУ, он посидит напротив журналиста, помолчит. Где надо — кивнёт, — пока мой патлатый друг придурялся, Ваня тихо посмеивался.

А я смотрю, два козла спелись. Только это было несмешно. Идиоты!

Нам нельзя терять бдительность. Самый неочевидный способ облажаться — проколоться на приколах.

— Значит так! — рыкнул я. — Юра везёт нас с Евой на интервью. Андрей сегодня — зам звукорежиссера. Посидишь за компом, поможешь прописать партии Вани. Гриша и Дрон будут репе…

— Лёнь-Лёнь, а можно нам в город? — не отрываясь от кровищи на экране, вклинился драммер.

Возможно, из-за филигранного владения палочками, он умудрялся отщёлкивать кнопками целую дробь. Дрон проигрывал ему четвертую партию в моём присутствии. Фаталити.

— Ну, — меня всё равно не будет в коттедже, а они точно заколебались висеть на студии. — Ладно. Только не забухайте там…

— Хорошо, мам, — хихикнул гитарист. — Тогда подвезёте нас?

Ну и наглецы.

— Подвезём, если вернётесь с ужином, — Юрген потянулся и решительно встал с кресла. — Всё, я задрался тут сидеть! Буду ждать в машине.

— Долго будешь ждать. У нас Господин ещё не накрашенный, — снова высунулся басист.

— На секундочку! Это не макияж, а сценический грим, — раздался незнакомый женский голос.

Визажистка утянула с пола свой огромный, видимо, тяжелый чемодан и боязливо приблизилась ко мне. Она была до смешного маленького роста, страшненькая, но, походу, бойкая и неловко вскарабкалась взглядом от торса к моему ухмыльнувшемуся лицу.

— Господин! Вы не против пообщаться с друзьями сидя в кресле, пока я буду наносить грим? — пугливо протараторила визажистка.

Походу, она давно ждала момент.

— Пхах. Да пожалуйста.

— Тогда присаживайтесь, — она точно хотела добавить «уже».

Смешная злючка. Когда я подмечал, что кто-то рядом выходил из себя, мне делалось чуточку лучше.

Я рухнул в тёплое кресло, напротив Евы и Вани, которое освободил Юрген. Не успел и моргнуть, как по лицу щекотливо заметалась пушистая кисть.

— Кстати о еде. Чем вы тут завтракали? Я хочу жрать.

— Господин, голову влево, пожалуйста.

Под пристальным наблюдением Никольской, выжигающим мои пресс и губы, я сумел вжиться в образ, вспомнив о приёме пищи.

— Не поверишь, Лёнчик, — я послушно подставил лицо под кисть, отворачиваясь от Андрея. — Ева сварила нам овсянку. Покормить тебя с ложечки?

У меня раскрылась челюсть. Я обернулся всем корпусом к дивану в поисках разукрашенного лица девки, но визажистка поймала меня за подбородок и вернула на базу. Я изощрился взглянуть на Еву одним косым взглядом.

— Кхм… Вы не могли бы не трогать моё лицо?

— Я делаю вам грим… На лице, — логично.

— Понимаю. Я имею в виду, руками.

— Окей. Постараюсь не трогать. Подбородок повыше.

Я неловко прочистил горло и ещё раз покосился на Никольскую. Убедился, что она злорадно усмехается розовыми губами.

Дрянь.

20. На мушке у анонима

— Значит так. Будь максимально осторожна в формулировках. После интервью, где приходится много анализировать и думать, потом хочется сбросить напряжение. Не смей этого делать, пока мы не вернёмся домой! Ни с кем не разговаривай вне камер, если так будет проще, сделай вид, что я тебе запретил, — потому что стеснительная милашка из Никольской, как из этого минивена — кабриолет. — Ты меня поняла?

Я сурово глянул на неё из-за приподнятого ворота кожаной куртки. Девчонка чуть вжалась в автомобильное кресло.

Конечно, я не о её репутации заботился, я трясся за своё будущее, удерживающееся на тоненькой ниточке паутины. Начнёт Ева трепаться — не начнёт?

Оставалось только продолжать удерживать образ самоуверенного альфа-самца. У Господина всё под контролем. По крайней мере, так должны думать окружающие.

— Ладно, буду молчать, — девчонка прикусила нижнюю губу. — Это из-за анонимного журналиста? Я уже начинаю нервничать.

Нет, бл*ть! Это из-за тебя! Если бы не поцелуй, я не написал журналюге!

Мы выдвинулись на интервью и уже въехали в черту города, решив обсудить психологическую безопасность. Я мог бы дать ей более ценные персональные указания, но Ева добилась отвратительных отношений со своим продюсером.

— Ого! Господин! Ты статистику чекал? — Дрон вдруг высунулся с заднего ряда кресел между мной и Никольской. — За полтора часа более двухсот тысяч прослушиваний!

Нарисованный паук, вырывающийся лапами из левого глаза девчонки, выглядел и без того устрашающе. Теперь Никольская ещё и выпучилась на телефон гитариста.

— Серьёзно? — она взволнованно сглотнула и перекинулась взглядом на меня. — Так много…

Вообще-то, мы этого и добивались!

— Ерунда, — пожал я плечами.

Хах. А девка действительно нервничала. Мне было даже лестно видеть её в таком состоянии, а не в облике наглой суки. Может, для шоу-бизнеса это и хорошо, но чисто по-человечески хотелось свернуть Никольской шею.

Хотя, видеть её до жути взволнованное лицо — тоже неплохо. Подобное зрелище успокаивало и вызывало у меня щекотливую ухмылку. Девчонка впервые вырвалась на широкую публику и даже не представляла, что дальше будет только больше: денег, славы, фанатов, преследователей. И, конечно же, хэйта. Это самое весёлое.