Господин Разрушитель

Ты пролила.

Мне очень жаль, дорогая.

Ты отдалась. Тому, кто

Разменяет тебя

На пожар

С каждой дешёвкой, мучительно больно

Являясь во снах.

Сколько яда

Ты испила

А сколько всё-таки мне

Припасла?

Не стоило так

Рисковать,

Ведь я тот, кто не станет

Доверять

Ни душу, ни пустяка

Во имя тупых

И нелепых клятв.

Ева прочитала всё от и до, подняв на меня побледневший взгляд.

Я, конечно, собирался записать с ней и жестяк. Но эта слащавая лирика, выбивающаяся из общего сет-листа прошлого альбома, преследовала меня на каждом концерте.

Что поделать. Девкам нравились сопли и даже то, как красиво мужики признавались им в том, что они ничтожны. Я был слегка в шоке — фанатки сочли мою правдивую исповедь романтичной. Это было забавно, они отыскали там подтекст. Я старался не дурить и идти на поводу. На интервью соглашался: «Да-а, я столько вложил в этот трек. У-у-у»…

Не хотелось их разочаровывать. Даже наоборот — сделать из «Дорогой» дуэт, а если выстрелит… То нашу сцену на фесте нужно будет снабдить спасательными жилетами.

Ева часто замахала своими пышными накрашенными ресницами.

— И как я должна распеваться, если не знаю мелодию? Я думала, ты дашь мне время выучить.

Ухмылка сошла с моих губ, и я возмущённо приподнял брови.

В этот момент из микрофона донёсся громкий ржач. Юрген вернулся в студию и отхлебнул их кружки, наблюдая за нами через стекло.

— В смысле… Не знаешь мелодию? В баре ты узнала, кто я такой, а самую популярную песню… — я заблокировал телефон и начал надвигаться на попятившуюся к двери девчонку. — Разве ты не фанатка?

— Я… Не говорила такого. Я же сказала! Терпеть не могу таких, как ты.

Она ещё раз это повторила, нащупывая ручку на двери. Я дышал ей прямо в лицо.

— Беги оттуда, девочка. Сейчас он тебя убьёт.

9. Грандиозное разочарование

Из-за неё я докурил на холоде пачку и охрип. Мне сказали, что девчонка ушла в комнату, разучивать песню, но было уже как-то харкать на неё.

Никольская испоганила график записи. Чтобы не терять время, мы посадили в студию Андрея, хоть он толком и не репетировал то, что я теперь от него требовал с горящей жопой. Пришлось смириться и оставить козлика в покое на шесть бесконечных часов. Басист даже относительно продуманную парочку треков прописывал медлительно, пытаясь предугадать всё на свете. Чувак, я знаю, ты пытался…

Челкастый с Муратовым сыгрались в гостиной, налету допридумывая и переделывая то, что я браковал по причине мерзотного настроения. Гриша тоже ковырялся наверху, настраивая мембраны барабанов. Надеялся, что сегодня до него дойдёт очередь, зря. Часов в двенадцать привезли еду, но я дождался, когда всё остынет и не вызовет во мне даже лёгкий аппетит. Кусок в рот не лез из-за этой певички. «Я думала, ты дашь мне время выучить», сука. У тебя был вечер, утро — мы три часа добирались до студии из Москвы!

Слоняясь между Андрюхой и гитаристами, я временами поднимался и на жилой этаж. Она там кряхтела, издавала плохо оформленные в вокал звуки в разных тональностях. Тогда я догадался, что «Дорогая» ну совсем не подходила Еве по высоте голоса… Точнее, её комфортная тесситура не совпадала с моей. А это было полнейшим обломом.

Я не стал даже просить её остановиться. Пускай мучается.

Для меня этот вопрос всегда оставался больным, особенно с появлением мозолившего слух Муратова. Я был бы рад петь ниже в силу своей половой принадлежности, но генетика сотворила из меня баритон, на грани тенора. Спасибо, что не контр, поющий в унисон с тормозными колодками. Хотя… Может, в этом случае мы бы с Никольской смогли договориться на какой-нибудь «общей территории» клавиатуры фортепьяно. Это был бы самый странный дуэт в истории рок-музыки.

В общем, Киса стала самым грандиозным разочарованием этого вечера. Я так и знал! Не нужно было с ней связываться.

Андрюха писался до первой крови, а потом вывалился из студии с опухшими пальцами. Было уже четыре часа и темно, как ночью. Я как раз сидел на трубке, переубеждая организатора из Казани об отзыве площадки. Видите ли, билеты плохо продаются. Москвичам я умудрился отрекламировать будущий альбом искренне, а тут чувствовал, что на*бываю Татарстан на десяток «ну просто сумасшедших хитов».

Видел я, как пишутся эти хиты…

— Давайте всё на сегодня? — Юрген протиснулся между периллами и переводящим дух Андреем, растерев покрасневшие глаза. — Башка опухла уже.

— Да, всё-таки, первый день. Не пора ли нам отметить прибытие? — Гриша простучал палками по тарелкам. — Что скажешь, Лёнчик?

Я осмотрел задолбавшихся от ожидания и работы парней. Ну и рожи…

— Вызывай.

— О-о-о-о-о! — бодро раздалось в гостиной.

Все знали, что это значит. Но только не растерявшийся Муратов, бедняга.

Нужно было немного подготовиться. Юрген выбрал себе помощников и пошёл грабить алкогольные запасы. А я решил не мешкать, поднялся на этаж, но заходя в комнату, конечно же, столкнулся с Кисой.

Она дождалась — хотелось оттаскать её за волосы, мокрые, после душа, и это без всякого сексуального подтекста.

— Вы закончили? — процедила девчонка и чуть покрутила пояс на длинном тонком халате. Кажется, под ним ничего не было.

Атласная тёмная ткань повторяла форму её роскошных округлостей и узких бёдер. Я не заметил швов от белья. Поэтому застрял в проёме, дёргая дверь за ручку то от себя, то обратно, и пытался оценить масштабы своего возбуждения. Член начал каменеть. Она выплыла из своей комнаты в коридор в таком виде, хотя здесь был тот ещё проходной двор. На ткани — на плече и груди — стали появляться мокрые пятна из-за причесанных на бок волос.

Ах, да. Вспомнил. Я велел ей сегодня со мной переспать, ха-ха-х.

— А что такое? — я вскинул бровями и оскалился, стараясь подглядеть из-за запахнутого халата родинку.

— Ты просил сегодня тебя навестить, — равнодушно пожала Ева худыми плечами.

Мне стоило усилий, чтобы не заржать вслух. Рот весь искривился.

— «Просил»? М-да. Сегодня ты облажалась, Киса. Не знаю, когда у меня снова появится настроение. Тебе придётся постараться.

Я закрыл дверь изнутри, оставив девку снаружи, и всё-таки беззвучно рассмеялся по пути в душ. У неё было такое чудно́е лицо…

Ай да Ева… Ну и дурочка.

***

Дверь в мою комнату задрожала от неистово разъяренного стука. Я решил не отвлекаться, сжимая девку за холодные ягодицы. Возможно, в январе стоило носить хотя бы колготки.

Не пойму, что у них у всех с мозгами? Они сдают их в ломбард, чтобы торговать сиськами?

Девчонка уже добралась до твёрдого подрагивающего члена, извлекая его из-за резинки трусов, когда в ненадёжную дверь пришёлся ещё один хрустящий удар.

Створка громыхнула об косяк, и в комнату спокойно вошёл Муратов.

Я чуть не подавился слюной от неожиданности.

— Не стойте там, заходите, — недовольно прохрипел он и подозвал кого-то рукой из коридора.

Голая девка испугано замерла в моих руках, пытаясь заскулить, но я закрыл ей рот рукой, не больно рассчитывая силу. Первое, о чём я подумал — менты…

— Вот, пожалуйста. Располагайтесь рядом со своей подругой. Здесь вам будут рады.

Муратов с издёвкой указал рукой на кровать и совершенно по*уистически осмотрел меня между ног. Порог перешагнула одна из тех проституток, что мы отправили к Ванечке. Без лифчика, вся в татухах, но очень скромно прячущаяся за скрещенные руки. В её испуганных оленячьих глазах читалось опустошение, полнейшая фрустрация. Конечно, он к ней «на Вы»!

Этот душнила сумел довести ночную бабочку до депрессии!

— Просто скажи мне… Ты педик? Зачем ты её выгнал? — я слегка оттолкнул проститутку на кровать и торопливо прикрылся простыней.

Этот ненормальный даже меня засмущал.

— Если ты ещё раз так сделаешь, — Муратов окатил меня чёрным, уничтожающим взглядом. — Я уеду! И срал я на твой контракт.

Интересно, он способен на проклятие?