Олигарх

— Я так полагаю, что на дуэль вызвали меня, поэтому право выбора оружия за мной. Не так ли?

— Да, — одновременно и синхронно выкрикнули майор и обретший дар речи генерал. Меня это очень позабавило и я язвительно скривившись, сказал.

— Успокойтесь, господа, не надо так волноваться, это очень вредно. Драться мы будем через несколько минут и вы, сударь, — я слегка наклонил голову, обращаясь к майору, — можете не успеть успокоиться, а вас, — я сделал такой же наклон в сторону генерала, — может хватить удар, возраст все-таки.

От такой наглости мои оппоненты похоже потеряли дар речи, а в салоне раздались негромкие редкие смешки.

— Право выбора оружия я уступаю вам, — свои слова я сопроводил жестом в сторону майора. — Это я делаю для того, что бы никто не сказал, что у меня будет преимущество, так как известный вам месье Ланжерон дает мне уже три месяца уроки фехтования и не думаю, что у вас будут шансы против меня.

Это был удар не в бровь, а в глаз. Майор немного побледнел и медлил с ответом. Это была его большая ошибка. Сейчас я продолжу его публичную порку.

— Если вы, сударь, выбираете пистолеты, то право первого выстрела за мной. Я буду стрелять с тридцати шагов, а вы можете стрелять как положено, с десяти. Стреляться мы будем немедленно, — я огляделся. — Прямо в этой зале, место позволяет. Если у вас нет оружия, мой человек принесет нам пистолеты, сабли, шпаги. Как вам угодно.

— Я буду секундантом майора, — прорычал окончательно пришедший в себя генерал. — Мы выбираем пистолеты. Несите.

— Господа, — обратился я к присутствующим. — Кто окажет мне честь быть моим секундантом?

— Я, ваша светлость, — тут же отозвался один из присутствующих. Услышав его голос, я вспомнил кто это и где я его видел. Это был скорее всего какой-то профессор Московского университета. Я его видел во время экзамена и его даже представляли, но вот хоть убей — не помню.

— Отлично. Но это еще не всё. Вы, сударь, позвольте спросить какой титул носите? Князь? Граф? Барон? Или еще что-нибудь? — обратился я к майору. Он похоже понял куда я клоню и опять помедлил с ответом.

— У меня нет титула, ваша светлость, — ответ мне понравился и я улыбнулся.

— Вы, сударь, поняли свою ошибку и я вас прощаю. Но на будущее не забывайте, к титулованным особам вы должны обращаться ни в коем случае не опуская их титул.

Я повернулся к еще присутствующим гостям салона.

— Уважаемые господа. Генерал Михайлов назвал меня Иудой, по видимому он имел в виду моё отношение к тому, что произошло 14-ого декабря и то, что мой отец, участник этого выступления, был убит и уже мертвым прощен Государем. Так вот, господа, я хочу заявить, офицеры, вышедшие на Сенатскую площадь совершили преступление, они хотели принести на нашу землю революционную заразу, наподобие той, которая еще недавно терзала Францию. Они обманом вывели на площадь нижние чины и кровь погибших на их совести. Дворянин и офицер должен быть опорой престолу, а не его шатателем. Это грех, господа. Тяжкий грех.

В зале наступила звенящая тишина. Подождав несколько секунд, я продолжил, обращаясь к присутствующим.

— А теперь, господа гости, прошу освободить залу. Господ офицеров прошу отойти к дверям и пожалуйста не вмешивайтесь, иначе я буду вынужден по очереди драться с каждым из вас и уверяя, пока вы меня убьете, кто-то из вас успеет отойти в мир оной передо мной. Вас, господин профессор, попрошу с моим человеком принести из кареты пистолеты и найти положенного на дуэли лекаря, наверняка среди присутствующих он есть.

Через несколько минут оставшиеся гости быстро покинули залу, первой кстати выбежала хозяйка, наверное в надежде найти какого-нибудь представителя полиции. Офицеры, пришедшие с генералом, выстроились в шеренгу около дверей.

Убедившись, что нас никто не слышит, я наклонился к майору.

— Не ссы майор, я тебя не буду убивать, твоей крови мне будет более чем достаточно. А тебя, — я повернулся к генералу, — старого козла пристрелил бы с удовольствием. Нет, тебе лучше отстрелить твои паршивые яйца. Если бы не твои седины, сделал бы это с удовольствием.

У меня в карете были отличные английские пистолеты с замечательным боем. Петр быстро их принес, а профессор также быстро нашел среди гостей своего коллегу с медицинского факультета.

Профессор с двумя офицерами быстро разметили место дуэли и взяв коробку с оружием, подошли ко мне. Я жестом показал на майора. Он резким движением выхватил пистолет и начал его лихорадочно проверять. Я взял свой и неторопливо сделал то же.

Командовать дуэлью взялся генерал, он сумел немного взять себя в руки и сдавленным голосом негромко скомандовал.

— Господа, к барьеру!

Я подошел в лежащему на полу шарфу, это был мой барьер, ровно тридцать шагов до противника и повернулся к нему. На расстоянии десяти шагов от меня лежал еще один шарф, с этого расстояния будет стрелять майор, если дело дойдет до его выстрела. Но сейчас он стоит в тридцати шагах от меня.

Улыбнувшись, я взвел курок и начал поднимать пистолет. Майор резко повернулся ко мне правым боком, правила дуэли это разрешали, можно еще попробовать немного закрыться пистолетом, но он этого не стал делать.

Я прицелился и выстрелил. Пистолет не подвел, пуля попала точно в цель — правую кисть майора. Он вскрикнул, зашатался, но не упал. Перехватил пистолет левой рукой и медленно пошел к своему барьеру, шарфу лежащему в десяти шагах от меня. Глядя ему в лицо, я видел как заостряются черты его лица. На полу за ним начал тянуться кровавый след.

Не доходя пары шагов до шарфа, майор остановился и начал мелко дрожать. Он попытался поднять пистолет и уже падая, выстрелил от бедра. Пуля просвистела у меня прямо над головой и за спиной зазвенело разбитое стекло.

La comédie est finie, rideau — комедия окочена, занавес.

Глава 19

Я повернулся и посмотрел на разбитое окно, разбитым оказалось стекло не большой форточки. Я оценил траекторию полета пули и понял, что только что сыграл в прятки со смертью.

Пуля пролетела точно у меня над головой и скорее всего очень даже не высоко. Почти одновременно офицеры бросились к лежащему на полу майору, к которому уже подбежал университетский лекарь. Петр подошел и стал у меня сзади и сбоку. Я отдал ему пистолет и остался стоять на месте.

Один из офицеров поднял пистолет майора, внимательно посмотрел в мою сторону и подойдя ко мне, молча протянул пистолет.

— Петр, забери оружие, а вас, сударь, прошу задержаться, — я достал из внутреннего кармана сюртука бумажник и достал из него стопку ассигнаций, перевязанную широкой лентой и протянул её офицеру.

Для меня специально пошили несколько сюртуков с большими внутренними карманами. В них я незаметно мог носить нужные мне вещи, в частности бумажник. В бумажнике постоянно лежали три пачки по десять тысяч каждая. Это на настоящий момент были все мои свободные денежные средства.

— Будьте любезны, передайте деньги своему товарищу, — в первый момент мне показалось, что он оттолкнет мою руку, но я ошибся. Офицер молча взял деньги и козырнув головой, молча отошел.

Подождав, когда унесут раненого, я подошел к генералу.

— Всегда к вашим услугам, господин генерал, — коротко и резко наклонив голову и щелкнув каблуками, я отошел от стоящего столбом генерала.

Два лакея подхватили раненого и чуть ли бегом в окружение офицеров покинули залу вместе с генералом и лекарем, а профессор подошел ко мне.

— Вы пулей раздробили кисть несчастному, — профессорский тон был немного странный, в нем были нотки осуждения. Я ухмыльнулся, у этой публики всегда хоть чуть-чуть, но стандарты двойные.

— Вы, если я не ошибаюсь, профессор физики Московского университета Радионов.

— Да, вы не ошибаетесь.

— Я перед выстрелом пообещал майору, что не убью его и специально целился ему в руку. Он, если вы заметили господин профессор, несмотря на кровотечение и болевой шок подошел на десять шагов, а мой выстрел был с тридцати, и выстрелил. Пуля пролетела у меня над головой и разбила стекло, — я повернулся и показал профессору на разбитое окно. Профессор промолчал, я решил, что тема исчерпана о достал из бумажника вторую пачку ассигнаций.