Страница 72 из 127
Верго определенно видел такие знаки и ранее, вот только где? Чем дольше он их рассматривал, тем более знакомыми они ему казались. Словно когда-то, быть может даже в прошлой жизни, он уже видел их, и даже более того — они намертво запечатлелись в его воспоминаниях, будучи связанными с чем-то важным. Но с чем же?
— Такое и в мыслях вообразить сложно! А тут оно вот так вот просто лежит перед тобою. Не знаю, что породило эти… создания, но это точно не божьи твари, — плавно, с расстановкой и долей трепета в голосе проговорил подошедший сзади Голдберг. — Пойдемте отсюда, вы уже и так обеспечили свои кошмары сюжетами на несколько лет вперед. Не стоит это усугублять.
Когда даже Барон, любитель мерзких подробностей и жутких историй, предлагает убраться от необычной диковинки подальше — тут ты понимаешь, что наткнулся на нечто поистине омерзительное человеческой природе. Отходя в сторону, Голдберг старался лишний раз не задевать взглядом хрустящие под ногами тушки, в том направлении где возлегали павшие гиганты он и вовсе предпочитал не смотреть.
Верго привстал над телом Рауса, отряхивая колени, после чего принялся массировать гудящие виски. Две поочередно принятые дозы наркотика, так еще и столько невыносимых видений со зверскими концовками — предсказатель был на пределе своих возможностей. От перенапряжения вместе с висками начала гудеть и вся голова, постепенно превращаясь в единый сгусток боли. Трупная вонь лишь усугубляла положение, вызывая у мужчины сначала слабую, а после и вовсе нешуточную тошноту, неприятно поднимающую горький комок прямо к горлу.
Больших усилий предсказателю стоило отдалится от гор тел не потеряв сознание по дороге. Он тяжело облокотился о покосившийся забор и старательно вдохнул полной грудью, изгоняя из легких последние следы зловоний. Ему стало немного легче.
Одно из неприятнейших последствий настойки — сильная светочувствительность, проявляется, когда действие наркотика подходило к концу. Предсказателю все время хотелось закрыть глаза, но прикрытые веки приносили только еще больше страданий, ведь во тьме мужчину начинало сильно укачивать, словно он стоял на палубе некрупной яхты, опасно раскачивающейся на все нарастающих волнах. Метания из одной крайности в другую продлились порядка получаса, после чего Вебера таки вырвало. Желчь неприятно жгла небо и носоглотку, но рвота принесла с собой долгожданное облегчение. Вебер устало осел на землю, бережно поддерживая стремящуюся уплыть куда-то вдаль голову обеими руками. Мысли, роившиеся все это время в голове предсказателя, безостановочно отсылали его к отпечатавшимся в памяти загадочным символам. Попытки эдак с двадцатой он сумел припомнить где же ему доводилось встречать их ранее. Предсказатель горестно простонал от пришедшего осознания: именно этими символами был разукрашен зал где на нем ставили бесчеловечные эксперименты в душном лагере Као. Более нигде не мог он видеть столь необычные геометрические вязи фигур, сплетающиеся в загадочные узоры. В этом не было никаких сомнений.
Почти все время пока Вебер отлеживался на земле, вкушая все прелести передозировки, до него доносились обрывки ожесточенного спора Голдберга с Остином. Верго и не думал подслушивать, и более того, не желал даже вслушиваться, но одна за другой, реплики на повышенных тонах достигали его слуха, барабанной дробью отзываясь в висках. Против своего желания он был осведомлен о предмете спора. Хотя, логичнее было бы назвать эту конфронтацию чередой обвинений, направленных в адрес Барона. Тот, в свою очередь, едва успевал отвечать, настолько быстро главарь наемников обрамлял свои мысли в слова.
Претензии Остина были ясны как день: ни Голдберг, ни Риганец, и словом не обмолвились о возможной встрече с полчищами зомбированных насекомых и звериной армией мертвых, как и с любой другой чертовщиной. Изначально оговаривалась защита наследника от более человекообразных угроз. Наемники были готовы защитить паренька от подосланных убийц, встретить лицом к лицу хорошо вооруженный отряд грабителей, вывести его из смертельной западни в лице заготовленной засады, но о сверхъестественных напастях речи не шло. Барон, тяжело дыша и бессовестно надрывая свой глубокий голос, утверждал, что в подписанном гвардейцами договоре говорилось о любой возможной угрозе, и о том, что в невнимательном прочтении бумаг виноват один только Остин. Далее поток аргументов обеих сторон перетек в практически бессвязный бред, ну или по крайней мере таковым он Веберу показался. Находясь на грани потери сознания, Верго без зазрений совести пропускал половину сказанного мимо ушей. В какой-то момент предсказателю даже примерещилось что красный как рак Остин подошел к нему самому, пытаясь не то что-то высказать, не то пожаловаться, но заметив пустой взгляд Верго и неспособность предсказателя и двух слов связать, быстро оставил его в покое.
Вебер слегка улыбнулся. Скорее всего он улыбнулся только у себя в мыслях, так как мышцы лица, по ощущениям, отказывались ему подчинятся. Даже не выслушав жалоб главаря гвардейцев, он прекрасно понимал какого толка они были. Для предсказателя все последние события выглядели как череда закономерных, и по большей части логичных попыток вытащить себя и товарищей из лап смерти, но окружающие его люди ведь смотрели на все со своей перспективы. Как должно быть странно и нелепо выглядел предсказатель, мечась из стороны в сторону, кардинально меняя текст своих предсказаний, как и план действий, каждые пятнадцать минут. Такого чудака впору было признать за безумца. Вероятно, если бы не успехи Вебера с полчищами жуков, то заприметив такое его поведение, недоумевающие гвардейцы связали бы его по рукам и ногам, от греха подальше. Было в этом что-то забавное. Верго рассмеялся бы, если бы очередной рвотный позыв не заставил его согнуться пополам. Настойка напористо желала покинуть тело предсказателя. Что же, ее норма на эту неделю явно была перевыполнена. Давно Верго не принимал разом таких конских доз.
О том, как выглядела внезапная слабость предсказателя, еще недавно прытко сновавшего меж трупов и несколько позже умело обрабатывавшего и промывавшего раны, самому предсказателю совершенно не хотелось думать. Разумеется, позже он сообразит, что нужно сказать наемникам, сочинит ладную сказку о последствиях частых ведений. Вот только Барона провести так просто не получится. Голдберг видел флаконы с настойкой и вероятно знает о возможных симптомах передозировки. Сопоставить парочку элементарных фактов ему труда не составит. Это уже было похоже на серьезную проблему с работодателем. Закроет ли усач глаза на прием наркотика в благодарность за свое спасение? Это еще предстоит узнать. Неловким движением, Верго стер со лба выступившую испарину, теперь в его голове крутилось только одно:
«Когда же это все закончится?»
Спустя примерно вечность ожиданий (по меркам потерявшего счет времени Вебера), или же двух с половиной — трех часов, по ощущениям более трезвых его компаньонов, предсказатель осознал себя лежащим на животе жалким созданием, бережливо обхватившим вбитую в землю деревянную сваю. Оклемавшись и умывшись речною водою, Верго смог-таки привести себя в чувство. Это было самое его тяжелое пробуждение за последний месяц. Голова болезненно гудела, но в терпимых пределах. Мысли, кажется, ворочались в голове с обычной, свойственной им скоростью, послушно выстраиваясь в стройный ряд. Это уже было неплохо.
Во рту стоял противный горький привкус, что Верго поспешил смыть, воспользовавшись предложенною Голдбергом флягой, наполненной жгучим содержимым. Вкусовыми качествами напиток не выделялся, крепкое пойло напоминало грибной самогон первой фракции.
— Столичный ром, — гордо заявил Барон, рассматривая скривившегося предсказателя.
— Это худший ром что я когда-либо пробовал.
— Ну я же не сказал, что он лучший, я сказал «столичный», — шутя отозвался Голдберг, после чего ткнул Веберу заляпанную кровью бумажку под нос. — Нате вот. Ознакомьтесь.
— Что это? — промямлил предсказатель с трудом разбирая выведенные на бумаге каракули.