Демоны Вебера

Не смотря на все препятствия, расположенные между юношей и его убийцами, де Голль отчетливо услышал щелчок откидывающейся крышки военной зажигалки и последовавший за ним звук высекаемой кремнем искры. Жар начал распространятся почти мгновенно. Быстро раскалившийся воздух не позволял сделать и единого вдоха, болезненно обжигая нутро. Глаза заслезились от повалившего дыма, но жар от огня быстро испарил сочащуюся влагу. Невыносимо горячий воздух обжигал не хуже еще не добравшегося до кожи юноши пламени, в то время как никуда не девшееся оцепенение надежно сковывало его движения.

В своих мыслях Нил бился в агонии, вопя и стеная, но в реальности не мог издать и звука громче невнятного мычания. Вся жуткая картина стоявшая у парня перед глазами стала поспешно сужаться, сжимаясь в единую точку, предшествующую тьме смерти. Вопреки ожиданиям юноши не сладкая тишина встретила его, но разрывающий мысли в клочья звон. Он заполонил собой абсолютно все. Череда мелких белых пятен забрезжила перед взором де Голля, завертевшись в завораживающем хороводе. Растягиваясь в длинные нити и вращаясь все быстрее, пятна сплетались, подобно струнам резонируя под стать нарастающему звону.

«На этом твой путь не оборвется. Борись за право жить — вырви эту привилегию своими руками», — пропели нити устремившись к источнику звона. Сложившиеся в слова звуки были невыносимо громки, едва различимы на фоне царившей какофонии, но Нил услышал их. Лежа на своей койке в каменном бараке-изоляторе он разобрал каждое слово, с разинутым от ужаса ртом и широко открытыми глазами бывший санитар что есть мочи завопил, созерцая недавние фрагменты своей гибели. Этой выходкой он не на шутку перепугал мирно спавших соседей.

— Еще один крикун. Нам тут что, больного на голову сержанта мало? — недовольно встрепенулся пробудившийся солдат в нескольких койках от Нила.

Де Голль погиб, и в этом не было никаких сомнений. Он собственным глазами видел свою смерть, чувствовал губительный жар, вдыхал смрад горящих тел. Это не было сном и не было галлюцинацией. Видение столь реальное, столь болезненное, что неотличимо от жизни. Нет, оно и было жизнью.

Часто дыша, намертво вцепившись побелевшими пальцами в скомканную и мокрую от пота простынь, Нил растерянно оглядывался, убеждаясь, что все еще находится в месте своего заключения. Он испуганно осмотрел руки и ноги, грудь и живот, но нигде не виднелось и единого следа от ожогов. На нем была сальная военная майка и широкие спальные штаны, рука и часть груди замотаны в уже привычные бинты. Еще одним удивительным открытием стала чудесная подвижность: пускай и с трудом, но он мог худо-бедно двигать своими конечностями. Ему даже удалось самостоятельно усесться на кровати, — это действие, смехотворно простое для ребенка, совсем недавно было непосильно для измученного хворью юноши. Как необычно было после столь долгого оцепенения вновь управлять своим телом.

— Три пятерки! Да уж, Бройли, сегодня точно не твой день, это уже четвертая моя победа кряду. Еще две, и готовься отдавать сапоги! Ха, ха! Я вам еще всем дам прикурить, сукины дети! — негромко, но довольно выразительно прокряхтел ушлый игрок в кости с довольно специфическим прозвищем Клоча. Невероятным везением, а быть может и чуть более вероятной ловкостью рук он освобождал уже третьего новичка от груза личных вещей.

Дойдя до де Голля, невинное хвастовство чуть не привело к еще одному воплю и без того зашуганного юноши. Три пятерки и четвертая победа, грязная вонючая пара сапог и довольное урчание обогатившегося Клочи — Нил готов был поставить свою жизнь на то, что он уже слышал все это. Выныривая из навеянного лихорадкой бреда, множество раз он вынужденно выслушивал нытье, сплетни и байки местного контингента, и эта самая победа шулера ему неплохо запомнилась. Тогда, в последние часы вменяемости перед тем как впасть в оцепенение, де Голль наслушался возмущенных претензий солдат, поймавших за руку мошенника на его шестой победе. Может ли быть, что это просто совпадение? Парочка наивных новоприбывших опять попалась на уговоры коварного Клочи, усевшись играть с ним в единственную доступную тут настольную игру и вновь повторила весь этот смехотворный сюжет с невероятной удачей, возможно ли это?

Весь мир перестал существовать для Нила. Всем своим естеством он сконцентрировался на идущей игре, жадно вслушиваясь в доносящиеся комментарии и безудержное бахвальство Клочи.

Серия новых бросков опять окончилась победой шулера, и стоило сказать с немалым перевесом — пятнадцать против семи. Де Голль напрягся, прижавшись лбом к прохладному железу каркаса койко-места. Он мучительно ожидал возможной развязки, следя за каждым движением участников игры: изысканная ругань пока еще ничего не подозревающей жертвы сменилась мольбами адресованными малоизвестным богам; дрожащие руки бросили на пол несколько костей, выпала девятка; ехидный смешок улыбающегося Клочи перерос в уверенный бросок, окончившись ожидаемой победой. Раздосадованный оппонент негромко взвыл, бормоча проклятья, как вдруг его спутник протяну руку, указывая на оттопыренную штанину мошенника.

— Смотрите, там еще одна кость! А ну давай ее сюда! — недовольно бросил товарищ игрока, ловким движением выхватывая у зазевавшегося Клочи припрятанную игральную кость. — Ах ты погань, да тут же значений меньше четверки нет! Быстро возвращай сапоги, лживая скотина!

Прогрессировавший далее конфликт уже мало интересовал Нила, он ошарашенно застыл, не в силах поверить своим ушам.

— Но ведь так не бывает. Да не может такого быть. Почему все повторяется? — едва слышно пробормотал юноша, силясь осмыслить все услышанное. — Так или иначе, я пережил смерть. Она выглядела как настоящая, ощущалась как настоящая… И что теперь? Мне что, придется перенести это еще раз?!

«На этом твой путь не оборвется», — вспомнились Нилу таинственные слова. Значит ли это что он может выжить, избежать этого всего? Парень грустно осмотрел поросший на нем грибок, вынужденно признав, что меньше тот не стал. Это значит, что вскоре за ним придут санитары и его судьба вновь покатится по уже намеченным рельсам.

Из барака не сбежать, особенно при нынешнем состоянии де Голля. О выздоровлении остается только мечтать. Справится со здоровыми (во всех смыслах этого слова) санитарами ему тоже не удастся. Вся ситуация выглядела как тупик. Юноша уселся поудобнее, обхватив голову руками. В такой позе он просидел не меньше двадцати минут, напряженно размышляя.

«Может я вскоре и помру, но точно не такой жуткой смертью. Уж это я, надеюсь, в силах изменить», — окончательно решился Нил, слегка свесившись со своей койки. Он начал водить рукой по полу, ощупывая гладкую каменную поверхность в местах где койка крепилась к каменной плите. Пара минут поисков принесла свои плоды — в руках у де Голля был крошечный острый камушек, отколовшийся когда-то от стен храма. Повертев находку в руке, Нил удовлетворенно плюхнулся на кровать. Этого должно хватить для его замысла.

В соответствии с планом юноши, как раз пришло время для долгого и чертовски тягостного ожидания. Вслушиваясь в размеренный шум барака, он неспешно перебирал в голове каждый запомнившийся ему момент еще не наступившего будущего. Де Голль решил отодвинуть вопросы о причине и природе пережитого им опыта на потом, ведь сейчас у него были дела поважнее.

Выделившийся адреналин потихоньку утихал в жилах Нила, забирая с собой недавнюю бодрость и неожиданный прилив сил. Знакомая слабость и сонливость вновь накатывали на парня, тяготея затуманить и без того не самый ясный разум, но на этот раз юноша был к этому готов. Каждый раз, когда коварно подбирающийся туман — предвестник фатального оцепенения, наползал на рассудок, готовясь сковать де Голля, утянув его в разверзнувшиеся пучины предсмертного бреда, парень изо всех сил сжимал кулак с камнем, вынуждая острые края находки болезненно впиваться в плоть. Боль была велика, больше было лишь желание бросить все это, отдавшись на волю увядающего тела, но все же она очищала сознание, вырывая юношу из объятий губительного тумана.