Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 37 из 127

Со слов больного, все это началось после очередной разведывательной вылазки, наросты нестерпимо чесались и множились с пугающей скоростью. Днем ранее их количество не превышало пяти, сегодня же не менее сотни мелких папиллом торчало из воспаленной кожи. Помимо этого, пациент жаловался на странную слабость и обильное потоотделение. Симптомы не были похожи ни на что из ранее описанного в медицинских трактатах. Озадаченный де Голль успокоил солдата, заверив что ничего страшного это заболевание из себя не представляет, после чего посоветовал мазать наросты концентрированным спиртом и пить разбавленный хинин несколько раз в день. Не смотря на внешнее спокойствие Нил был взволнован столь стремительно прогрессирующей заразой, после приема он несколько раз помыл с мылом руки и лицо, чтобы обезопасить себя от возможного заражения. Не забыл он и взять немного образцов с нароста с целью позже показать их доктору.

С того самого приема прочти все мысли парня были о странном заболевании. Его смутное беспокойство начало активно перерастать в серьезную озабоченность, когда через день к нему пришел еще один человек с такими симптомами. К этому моменту Нил уже был серьезно встревожен долгим отсутствием доктора. Разумеется, его руководитель пропадал и ранее, но как же это было не своевременно в этот раз! Тем временем по лагерю поползли мрачные слухи.

На той же неделе в санитарный корпус заглянул престарелый обезображенный многочисленными войнами лейтенант, он выдал указания касательно нового заболевания: при первых же характерных признаках этой болезни санитары должны отправить больного ко входу в каменный храм, сопроводив личным делом и выпиской, свидетельствующей о подтверждении диагноза. Также лейтенант приказал по возможности минимизировать контакт с зараженными и использовать как можно больше средств личной защиты. С того самого дня все медицинские работники были обязаны приходить на личный медосмотр к главному врачу части, каждые двое суток.

Ввиду отсутствия других комментариев, как и каких бы то ни было пояснений, в кругу санитаров началась если не паника, то запущенная паранойя. Закутавшись в медицинские одежды и обмотав нижнюю часть лица пропитанным травяной настойкой лоскутом ткани, они теперь предпочитали избегать тактильного контакта с пациентами, во всяком случае, когда это было возможно. Подобное поведение не осталось незамеченным, солдаты без конца спрашивали о причине таких мер предосторожности, но медики лишь нервно ссылались на новые директивы от начальства, — никто не хотел распространять панику, равно как никто не хотел отчитываться о своих неаккуратных заявлениях перед лейтенантом.

Количество заболевших таинственной хворью множилось катастрофически быстро, и возможно именно поэтому спустя десяток дней с момента первого выявления болезни в лагерь прибыла команда врачевателей из столицы. Эти ребята не на шутку перепугали солдат: их белоснежные длинные одеяния с черными полосами на рукавах и манжетах, вкупе с видоизмененными респираторами, закрывающими почти все лицо, придавали прибывшим поистине устрашающий вид. Специалисты вели себя очень скрытно, они группами прочесывали лагерь, изредка осматривая личный состав. Отказываясь отвечать на любые вопросы, белые фигуры мрачно переговаривались о чем-то, иногда указывая на каменный храм. С момента их прибытия охрана лагеря удвоилась, патрули ходили теперь не только у частокола, но и вблизи храма у входа в который теперь на постоянной основе стояло не меньше шести человек.

Обязательные медицинские осмотры, начавшиеся с санитаров, теперь стали обыденной частью жизни всего личного состава лагеря. Перемены затронули даже расписание вылазок. Теперь группы покидали лагерь не чаще двух раз в неделю. Но все же самым страшным аспектом этой новой обыденности стала пропажа людей, — ни один отправившийся к храму зараженный так и не вернулся.

Начальство утверждало, что все больные находятся под строгим карантином и должны быть отделены от основной массы сослуживцев ради общего же блага. Вот только отвратительный запах сжигаемых органических отходов с тех пор стал доносится из-за частокола еще чаще. Солдаты уже попросту боялись озвучивать свои мысли на этот счет.

Какое-то время спустя Нилу посчастливилось наткнутся на человека что таки смог приподнять завесу над этой тайной. К концу своей рабочей смены, уставший и замученный духотой де Голль осматривал неглубокое ножевое ранение заглянувшего к нему сержанта, прибывшего прямиком из разведывательной группы. Угрюмый мужчина с растрепанной шевелюрой пустым взглядом буравил ткань палатки. Свет исходящий из керосиновой лампы, недурно освещавшей запекшееся ранение, формировал на лице сержанта длинные глубокие тени, подчеркивая его и без того резкие черты.

Закончив зашивать края раны и смыв водою засохшую кровь, Нил устало протер лоб, убирая скопившиеся там капельки пота.

— Скорей бы уже это все закончилось. Не терпится снять с себя чертов балахон и забыть все это как страшный сон, — пробормотал юный санитар ополаскивая рабочие инструменты.

— Можешь на это не рассчитывать. Зараженных будет только больше, — гулким басом огласил сержант, растирая затекшие от пребывания в неподвижной позе конечности.

— С чего бы?

— Это очевидно. Весь лагерь уже заражен. Это лишь вопрос времени, когда проявятся симптомы. Все мы закончим в тех ямах для сожжения тел.





Нил похолодел. Не смотря на то, что сержант не предоставил никаких доказательств, и вероятно просто озвучил свои мысли, заявление прозвучало очень даже жутко. Подпитываемый неуемной фантазией и последними нерадостными событиями страх подобного исхода изо дня в день креп в юноше. Сглотнув, санитар решил навязать разговор, интереса ради:

— Откуда же такая уверенность?

Привставший с кушетки сержант отхлебнул из припрятанной фляги, после чего полил зашитое ранение небольшим количеством спиртного, изрядно поморщившись, но не проронив при этом ни звука. Стойкий вояка слегка наклонил голову в сторону Нила, оценивающе окинув санитара взглядом.

— Думаешь там наверху ничего не знают? — Вместе с запахом перегара и удушающим смрадом недельного пота до де Голля долетел снисходительный смешок сержанта. — Ты, чертила, работаешь с этим каждый день и должен понимать, что никакой это не вирус.

— Грибок. — Нил демонстративно держался отстраненно, стараясь не выдавать своей заинтересованности. — Что-то вроде плесени. Разумеется, я изучал образцы в лаборатории.

— Даже местные никогда не видели ничего подобного. Это дерьмо не из этих мест.

— Из этих или нет, не думаю, что штабс-капитан сгноит весь лагерь. Сюда ведь даже прислали команду врачей из столицы. — Де Голль нащупал в карманах санитарной формы блок дешевых сигарет. В те далекие времена он еще курил, нередко и в присутствии пациентов. Последние зачастую были довольно безразличны к этому факту, — не курить в армии сродни героическому подвигу. Большинство и вовсе было не прочь задымить на пару с санитаром, хоть уставом и строго-настрого запрещалось курение в помещениях и наметах. Затянув густой горький дым из папиросы без фильтра, Нил не сводил глаз со своего гостя, облокотившись о стоящий рядом грубо сбитый деревянный стул.

— Это не врачи, — еще раз противно хихикнул сержант. — И они приехали сюда вовсе не спасать наши шкуры. Сынок, хочешь знать истинную причину по которой мы здесь подохнем?

— Допустим.

— Грибок притащили сюда жуки, чтобы защитить от нас свои земли. Видимо приняли весь этот военный фарс за наступление на, мать их, свои жучьи права, — проговорил вояка с придыханием. Искажавшие лицо сержанта тени податливо отступили с его переносицы, когда он внезапно сделал шаг в сторону де Голля.

— Великий Рой? — Вопреки тому, что юноша был одновременно напуган и заинтригован, санитар старательно сохранял свой невозмутимый образ, не поведя и бровью при приближении собеседника.

— Нет. Местные, южные ренегаты. Эта часть ползучих гадов давно откололась от Роя. Они жестче, хитрее, безжалостней. Эти сволочи где-то раздобыли грибок и теперь растаскивают его по лесам. Они помечают закопанные грибницы феромонами, чтобы обезопасить своих. Даже псы не всегда могут учуять эту гадость. Мы и подавно. Достаточно просто наступить ногой на странный мягкий холмик, и все эти споры… — Сержант плавно закатал штанину, открывая взору Нила нелицеприятную картину. Сигарета беспомощно выпала изо рта санитара, но тот даже не обратил на это внимания. Его глаза были прикованы к ноге посетителя. Каждый открывшийся ему сантиметр кожи, что только был виден в свете керосиновой лампы, покрывала тонкая белая пленка, скрывающая под собой неестественно розовую плоть. Подобно грибам, подымающимся из-под опавшей листвы после дождя, из множества лопнувших участков белой пленки торчали крошечные гроздья наростов. Создавалось впечатление что нога была садом для этой чужеродной человеку формы жизни.