Ведьма без ковена

Молния ударила совсем рядом со мной, разбрызгивая энергию, будто издеваясь надо мной и я закричала. И кричала так долго, что охрипла. Судно колбасило, словно мы попали в воронку смерча, трясло и швыряло…

Ливень замер в одном положении, Звезда тоже, казалось, замерла в воздухе в скособоченном положении, постепенно выравниваясь, как кукла-неваляшка, которую толкнул не в меру сильный ребенок. Её шатало из стороны в сторону с каждым разом уменьшая амплитуду, и выравниваясь окончательно.

Струи дождя выглядели как серебряный серпантин, свисающий с потолка, я даже потрогала его, желая убедиться, что это не глюки. Тонкая водяная трубочка рассыпалась в моих руках на сотни звенящих, темно-серых капель. Внутри меня была опустошающая ясность и горечь наступающей утраты, лишая меня какой-либо надежды. Я тихо сипела, и на выдохе, боясь расцепить занемевшие пальцы, как вдруг рядом со мной оказался Кирилл.

Он притянул меня к себе и крепко обняв — поцеловал, сбивая меня с толку ненужной лаской.

— Даша, — закричал он мне на ухо, — ты должна остановиться, или мы все погибнем.

А мне всё равно казалось, что он лишь шепчет. Его слова едва ли достигали моего слуха, да и не хотелось мне останавливаться, то, что я делала было таким правильным, ощущалось таким необходимым, я отдам еще немного себя и мы прекратим падать. Прекратим.

Горячие губы ласкали мои, язык вновь вторгся в мой рот, но без нежности, присваивая, принуждая.

И я покорилась, отдавшись силе. Светлый лишил меня всех чувств, кроме одного — жажды. Я так желала его в эту секунду, что готова была голыми руками разорвать любого, кто встал бы, между нами. Он поднял меня на руки и куда-то понес, ослепляя болезненными укусами-поцелуями, мешая моим зубам выбивать дрожь.

Пинком он открыл дверь нашей каюты и практически швырнул меня на наше «брачное ложе». Я вся горела, меня кидало из агонии в потребность. Голова шла кругом, я словно задыхалась. Мне нужно было прикоснуться к нему и только ощутив свои ладони на его спине я на мгновение успокоилась. Но лишь на миг.

Выгибаясь под ним дугой, скручиваясь в стремлении познать его, притягивая Кирилла ближе я потерялась, путалась, мешая ему.

Между ног было влажно, но каждый раз, когда рука мужчины затрагивала панталончики и ту точку, что пульсировала в такт моему сердцу, я не могла сдержать стон и подавалась ему на встречу, сбрасывая руку и в то же время требуя еще.

Пальто давно было на полу, блузку светлый разорвал, так как его длинные, нетерпеливые пальцы все время путались в завязках, и когда он наконец-то приник ртом к моей груди я закричала, кончая.

Горячий рот на ледяных сосках произвел эффект разорвавшейся бомбы. Я чувствовала его зубы и язык, ощущала, как сильно он теребит и покусывает сморщенные горошины, как оттягивает их губами стараясь продлить удовольствие и затянувшийся экстаз.

А потом я почувствовала его язык там, меж нежных лепестков, и едва успокоившийся ураган разгорелся с новой силой, губы, язык, а затем пальцы, проникающие в меня глубоко и мощно, снося все преграды и выводя на новую орбиту удовольствия. Рука гладила мои ягодицы, сжимая, подталкивая бедра к жадному рту.

Я откинулась на постели принимая эти ласки как дар, наслаждаясь близостью и удовольствием. Я молила и кричала от наслаждения, требовала и стенала, царапала и брыкалась, отвечая на нижние поцелуи со всей страсть, что они рождали во мне. Я подмахивала бедрами, мечтая, чтобы Кирилл погрузился глубже, сильнее, заполнил меня наконец-то без остатка.

Там, где еще мгновение назад хозяйничал нескромный рот мужчины теперь скользил возбужденный до стальной твердости член. Двигался, раздвигая складочки плоти, проникая в меня осторожно, не на всю немалую длину.

— Возьми, возьми меня, — требовала я хриплым шепотом, подаваясь на встречу. Я скрестила ноги на его талии, упираясь в мускулистые ягодицы, и даааааа. Он вошёл в меня, быстро, резко, на всю глубину, врывался, опустошая и сводя с ума.

Движения стали более динамичными, стремительными, глубокими. Я ощущала себя наполненной, целой, законченной. Сила клубилась вокруг нас, кружась жемчужными листьями, потоки сливались и разделялись, как вода и масло, обреченные быть вместе в одном сосуде на век.

Не выходя из меня и не прерывая движения, светлый повернул меня на живот, дернув за руку, и погрузился еще глубже, распластав меня по матрасу. Он подтянул меня за бедра и навалившись всем телом, сжимал мои груди, перекатывая пальцами соски, покусывал кожу на спине, смягчая легкую боль удовольствием от влажного языка, зализывающего болевые точки.

Он переплел одну руку с моей подтягивая меня еще ближе и вновь погрузился до упора, вонзаясь с прежней скоростью, и когда до оргазма осталась всего пара мгновений, его пальцы нашли припухший узелок и надавили, кружа и отступая, кружа и …

Лампа, горевшая на потолке — лопнула, осыпая нас стеклянной пылью, свет совсем погас, погружая нас во тьму. Так, все чувства стали еще острее, и, хотя между ног продолжалась биться лава, я понимала, светлый не достиг кульминации. Интуитивно, я протянула руку к месту сцепления наших тел и вызывая стон, обхватила толстый ствол у основания.

Я спустилась пальцами к нежной мошонке и вновь вернулась, нажимая, усиливая.

— Я хочу, чтобы ты кончила вновь, — заявил мне светлый.

— Только с тобой, — ответила я и насадила его на себя.

О, нет, Кирилл не был тихим, когда изливался внутрь. Хриплые, несдержанные стоны подстегнули и мой оргазм, на который мне казалось, я была уже не способна. Практически болезненные спазмы прокатились по телу, лишая мышцы тонуса и подвижности, парализуя меня на несколько мгновений, и пока выравнивалось наше дыхание, я не думала ни о чем.

А затем пришли мысли.

Я подумаю об этом завтра, решила я.

Это все потому, что я ведьма, вторило подсознание, голосом лиса.

Глава 22.

Я испытал уже столько неудач, что теперь мне не страшно испытать даже успех.

Я проснулась от того, что мне страшно хотелось пить, во рту было сухо, как в пустыне Гоби, язык распух и наждачкой царапал нёбо, горло саднило, как при сильной ангине.

Я протянула руку к графину, наполненному тем, чего мне так жаждалось сейчас — водой, но с досадой поняла, что не дотягиваюсь. Именно в эту секунду толстостенный сосуд покачнулся и словно выпущенный из пращи камень стремительно врезался в мою ладонь, больно ударяя прохладным боком. Я уже ничему не удивлялась, только встряхнула рукой, прогоняя остатки ломоты и присосалась к горлышку.

Я жадно глотала воду, она стекала по подбородку и шее. Влажные струи намочили сорочку, холодя пламенеющую в лихорадке кожу, но я никак не могла утолить жажду, вода закончилась слишком быстро.

Я вытянулась во весь рост, сладко зевая и прислушиваясь к ощущениям внутри, тело звенело натянутой стрелой, энергия текла по венам, пенилась пузырьками силы, бурлила.

Спящий рядом Кирилл завозился, и я замерла, задержав дыхание. Мне хотелось обдумать и проанализировать все то, что произошло со мной вчера, потому что многое из случившегося меня откровенно смущало, еще большее — пугало.

Вопреки разбушевавшейся стихии, я хорошо помню, как в судно один за другим ударила серия снарядов, выпущенных упырями, и скорее всего Звезда бы выстояла, если бы по фатальному стечению обстоятельств именно в этот момент не долбануло сразу несколько разрядов беснующихся молний. Вспоминаю, как кричала, срывая горло от ужаса, осознавая падение с высоты и то, что за ним неминуемо последует.

Смерть.

Момент, когда внутри всё оборвалось, когда напряжение достигло точки невозврата и лопнуло, осыпаясь острыми осколками, как мыльный пузырь на морозе, и когда образовалась зияющая чёрная дыра, которая вытягивала из меня жизненную силу, осушая и ослепляя бессилием, навсегда останется как один из самых страшных в моей пока недолгой жизни. Ничего и никогда я не хотела с такой силой и страстью, как выжить, но как же мне это удалось понять не могла.